Когтевранский шарф

Весть о том, что Джордж Уизли угодил в больничное крыло ненастной зимней ночью, всполошила весь Хогвартс. Вокруг его койки теперь всегда толпился народ, тумбочка ломилась от гостинцев, а Ли Джордан успел даже неплохо заработать на процентах от перепродажи сладостей (ведь владельцем этих леденцов еще минуту назад был знаменитый Джордж Уизли, находившийся при смерти!). Джордж особо не переживал, ведь у него появилась вполне легальная причина увиливать от занятий. Однако шрамы заживали сравнительно быстро, а значит, счастье обещало быть недолгим. Каждый день он просыпался поутру, ожидая прихода брата, затем принимал пищу и гостинцы, после обеда пролистывал Зельеваренье, а когда немного оправился, после отбоя, прогуливался по ближним коридорам, устраивая засады кошке Филча, которая вопреки обещаниям Альфреда выглядела так, словно была готова пережить не только хозяина, но и самого Джорджа. Кинон осмелилась появиться в Больничном крыле в дневное время только на третий день пребывания Уизли в госпитале, между Трансфигурацией и Заклинаниями. Этот визит тяжело дался ей, но не потому, что она не хотела видеть Джорджа, а потому что инстинктивно ощущала свое причастие к этой истории с дуэлью, ведь Клайд все-таки был дружком Дэвида, а Дэвид имел к ней особый интерес. Кинон понимала, что разговор так или иначе повернется к теме поединка, а Джордж не станет посвящать ее в скрытые обстоятельства. И поскольку безызвестность тяготила ее, она приходила в госпиталь ночью, стояла возле его койки и уходила. Она не была настроена решительно сегодня утром и даже не планировала визит в Больничное крыло, но ноги сами привели ее к лазарету в перерыве перед последней лекцией. Она плелась по коридорам, сворачивая в проулки и уклоняясь от идущих навстречу студентов, словно сомнабула, и смогла немного приободриться, только оказавшись на пороге лазарета. От волнения она почувствовала горечь во рту, поняв, что развернуться и убежать слишком поздно. Она боялась первой минуты наедине с Джорджем, боялась его улыбки на исполосованном шрамами лице, боялась его вопросов. К счастью, ситуацию разрешил Фред. Он сидел на краешке кровати брата и оживленно болтал с Джорджем о каких-то жвачках. Увидев Фрею, он сокрушенно улыбнулся, взглянув на нее исподлобья. - Я помню чудное мгновенье, ну а потом явилась ты! Джордж сделал над собой усилие, чтобы не засмеяться, и ткнул брата локтем. - Ладно, голубки, воркуйте, - провозгласил Фред, встав со своего места, затем он быстро наклонился к брату и прошептал: - Смотри, чтобы голубица случайно не оказалась курицей. Кинон не услышала его слов. После этого Фред удалился. Он демонстрировал всем своим видом, что не одобряет романа брата «с этой старостой заучек», однако в конфликты не вступал и только молча фыркал. Несмотря на очевидную фредовскую неприязнь староста все же была благодарна ему за бодрость духа Джорджа и за первую минуту в госпитале. Теперь она почти не боялась говорить с покалеченным гриффиндорцем. - Что-то ты сегодня рано, - нарушил тишину Джордж, опередив когтевранку. Она переспросила, не сразу осознав суть сказанного. - Я думал, что ты появишься в госпитале днем, а не ночью. Он говорил о первом дне, когда он пришел в себя и не обнаружил среди посетителей единственную, которую хотел видеть, однако в его голосе не было укора, Джордж улыбался, наслаждаясь замешательством собеседницы. - Но, ты ведь... - Тем не менее, я всё прекрасно слышал и чувствовал. Успокойся, я знаю, что ты приходила каждую ночь. Не мог не знать. - Я лишь... хотела поговорить. - После короткой паузы она добавила, - О том, что случилось. - Почему я оказался в коридоре? А это имеет значение? - Ты спрашиваешь? Это имеет ещё какое зна... - Прости меня. - За что? – удивилась Фрея. Джордж почувствовал, как разговор отклоняется не в нужную ему сторону и поспешил сменить тему. Он знал, что не готов говорить о дуэли и не считал это нужным. Это был поединок не между мальчишкой когтевранцем и громилой Клайдом, это было дело чести Джорджа и поступком предсказуемой подлости Дэвида. С ним Джордж еще расквитается, а пока он хотел просто поговорить с Кинон. - За что? За то, что я заставил тебя переживать. - Но ты не должен извиняться, - попыталась заверить она, сомневаясь в своих словах. - Передо мной, по крайней мере. Альфред приходил? - Да уж второй день тут околачивается, грехи замаливает. Клянется мне в вечной верности и готовности отдать за меня жизнь! - Но ты ему благодарен? - И да, и нет. Он поудобней приподнялся на кровати и сжал ее руку своими холодными ладошками. - Давай договоримся, - серьезно начал Джордж, - о том, что мы не будем с тобой говорить о дуэли. Она была готова ему возразить. - Нет, не будем. - Хорошо, - нехотя сдалась Фрея. – Тебе тут не скучно? – спросила она, оглядевшись. - Умираю от тоски, - соврал Джордж. На его губах заиграла озорная улыбка, он не хотел ее скрывать. – Я ведь ждал тебя. - Теперь ты будешь напоминать мне об этом до конца жизни… - девушка стыдливо зажмурилась, улыбаясь, – Чем я могу искупить свою вину? Джордж загадочно улыбнулся в ответ и привлек девушку к себе, приблизив свои губы к ее уху; - Не выпускай Альфа на дежурства без конвоя, - прошептал он и засмеялся. Он обхватил руками ее туловище, и спиной она прижалась к его груди. Ощутив близость Джорджа, Кинон сконфузилась и напряглась в его объятиях. Она зажмурилась от накатывающего волнения, стараясь подавить в себе желание поцеловать юношу. Она поймала себя на мысли, что все еще стесняется его, и улыбнулась, накрыв его руки своими ладошками. Но желание победило, и девушка обернулась в его объятиях и нашла его губы, легко и невесомо коснулась их. И через несколько мгновений отстранилась. - Чего ты боишься? – спросил Джордж, подняв ее подбородок. Кинон на мгновение показалось, что он пьян. Она покачала головой, потому что не могла говорить от клокочущего сердца. Ей казалось, что из тепла она окунулась в холодную промерзлую реальность «заоконного» мира, который до этого казался ей зыбким и неощутимым, нежным шифоном, проскользавшим сквозь пальцы все это время. Ясность, ощущение всего, что с ней происходило, прокатились по ее телу удушливой волной, ей стало холодно, она сдерживала заходящиеся зубы. Джордж взял ее за плечи. - Какая у тебя лекция? - Последняя, - ответила она, потупившись, - У Флитвика. - Что ты сделала с Кинон? – хохотнул Джордж, - Ты, в самом деле, не собираешься уходить? - А тебе бы этого хотелось? - Ни в коем случае! Однако я все же обязан тебя выставить, - виновато поднял глаза он. – Я хочу, чтобы наши встречи были, как подарки на Рождество: желанными, но неожиданными… - … и непродолжительными, как радость от этих подарков, - закончила Фрея. - Ты обиделась? - Нет, я согласна. Так мы не успеем надоесть друг другу. К тому же, я, наверное, тебя утомила, ведь ты болен. - Пустяки, - отмахнулся Джордж. – Ты вовсе не утомила меня. Он снова притянул ее к себе, тепло поежившись от прикосновения ее тонкого плеча. - Мне нужно идти, - напомнила Фрея, зажмурившись в его объятиях. - Да… - сказал он, зарываясь лицом в ее волосы. - Так … я пойду? - Нет, - озорно улыбнулся Джордж и, убрав волосы девушки с ее шеи, наклонился к ней и жадно коснулся ее своими губами. - Ты погубишь меня, Джордж Уизли… Идиллия была вскоре нарушена возвращением мадам Помфри, вооруженной метлой. Дни зимних каникул плавали в розоватой пене и пахли апельсинами, недавно привезенной из леса огромной елкой и медикаментами. Люди готовились к празднику, кормили в душе рождественское волшебство книгами, горячим какао и теплыми объятиями. К всеобщему удивлению, слизеринцы тоже оказались людьми и в праздничной суматохе старались не отставать от остальных факультетов. Так Фрея объясняла временное отсутствие Дэвида. На несколько дней позволив себе не думать о долге и Макалисторе (что, впрочем, звучал синонимично), староста совершала короткие визиты в госпиталь, с головой окунаясь в ту атмосферу, которую создавал вокруг себя Уизли везде, где задерживался хотя бы на пару дней. День его выписки приближался неумолимо, хотя мысль о том, что ему удалось дотянуть до начала каникул, его заметно веселила. В один из последних вечеров, когда за окном медленно, словно по ниточке, спускались аккуратные пушистые снежинки, шуршал ветерок, танцуя их в свободном полете, а тьма легко заволокла горизонт, мягко опустившись на Хогвартс густой матовой дымкой, в коридоре Больничного крыла послышались шаги. Фрея, по обыкновению дрожа от холода, втянула руки в рукава свитера и опасливо огляделась в интимном больничном полумраке, нарушенным лишь теплыми кружками света нескольких прикроватных ламп. Все койки госпиталя были пусты, за исключением двух. Одна принадлежала Уизли, другую - против него, вторую у входа – занимала однокурсница Фреи – Алисия, свалившаяся прошлым вечером с неподдающейся диагностике болезнью. Но койка Джорджа была пуста, хотя небрежно откинутое одеяло сообщало о том, что Уизли еще совсем недавно ее занимал и исчез с дерзостью рецидивиста. Кинон задумчиво пожала плечами и подошла к кровати Алисии, думая, как это, должно быть, скверно – заболеть накануне Рождества. Неожиданно смутное ощущение второго человека в комнате, помимо спящей Алисии, взволновало Фрею. Знакомый голос, резко прорвавшийся в ее сознание, произнёс среди ничем не нарушенной больничной тишины: - Нельзя смотреть на людей, когда они спят. Они могут оказаться нервными и проснуться. Девушка обернулась. За ее спиной стоял Джордж, облаченный в джинсы и вязаный бежевый свитер. - Почему ты не в постели? – грозным шепотом осведомилась Фрея, опасливо оглядевшись по сторонам. - Тот же вопрос, староста, - осадил озорник. – Ладно, пошли, - с этими словами Джордж увлек старосту за собой, и они проскользнули в сторону коридора. Он повел ее в обход, сквозь полые стены и портреты, подбирая к ним пароли, которые, возможно, были известны только ему. - Куда ты меня ведешь? - В Дом терпимости, - не оборачиваясь, ответил Уизли. - Сейчас не лучшее время для визитов в кабинет Амбридж, - парировала Кинон. - Почему ты так долго? – резко сменил тему Джордж. - Не хотела наткнуться на патруль Малфоя. - Зато честно. «Значит, этот наглец меня поджидал!» - негодовала Фрея. - Вот, значит, какое у тебя представление о моем моральном облике! Джордж резко остановился на винтовой лестнице и обернулся, возвышаясь над своей спутницей на две ступеньки. Он не выпускал ее руки и притянул девушку ближе. - Но ты ведь пришла, - ответил он, косо взглянув на нее. Староста фыркнула в ответ. - Ты обиделась? - Нет. - О, да брось! Я вижу, что да. У тебя щеки под цвет моего галстука. - У тебя нет галстука, - ядовито отозвалась Кинон. - Зато у меня есть воображение, - в той же манере ответил Джордж и щелкнул подругу по носу. Они продолжили движение наверх, пока не уперлись в низенькую деревянную дверцу на высоте трех ступенек. Уизли приоткрыл ее, вскарабкался сам, затем подал девушке руку, помогая ей взобраться следом. - Кстати, говоря о Доме терпимости, я имел в виду немного другое, но все-таки не шутил, - провозгласил Джордж, по-хозяйски оглядев помещение. Он прошелся по комнате, собрал с пола несколько листков с конспектами и отрывками формул, рассовал их по папкам в приземистом аккуратном шкафчике, затерявшемся в углу среди перегонных кубов и вороха астрономических карт, и одним резким движением растянул в стороны массивные пыльные занавеси, прикрывавшие окна на противоположной стене. Фрея обернулась, нерешительно оглядывая со всех сторон помещение, которое больше напоминало узкую оранжерею со стеклянным панорамным потолком и прозрачной передней стеной. Из-под сводов открывался прекрасный вид на небо и полный диск луны, улыбавшейся миру снегом. - Это место когда-то было классом Астрономии, затем нашей с Фредом лабораторией с прекрасным видом на звезды (не без романтики, конечно), но потом нам стало тут тесно, и мы перебрались в Выручай-комнату. Мы называли это место Домом терпимости, потому что испытывали здесь свои изобретения. - объяснил он. Затем он поманил девушку ладонью, призывая подойти ближе к окну. Фрея повиновалась, не сводя глаз с Джорджа. Он подвел ее к стеклам витрины. Девушка вгляделась в сумеречно освещенную башню, уголок которой захватывали окна, и обнаружила, что сбоку от крайнего стекла к слуховому окошку башни тянулась узкая каменная лесенка, запорошенная свежим снегом. Джордж проследил за ее взглядом, извлек из кармана палочку, и по ее взмаху стекло растворилось. Он протянул ей руку и, почувствовав приятную тяжесть предложенной ладошки, мягко сжал ее, увлекая девушку за собой. В носу резко защипало от мороза, а легкие сдавило от неожиданно попавшего в них ледяного воздуха. Фрея тихо кашлянула. Джордж выпустил ее руку из своей, прошел дальше по мостику и, опершись обоими локтями о каменные перила, остановился в десяти шагах от своей спутницы. Он, казалось, совсем не чувствовал холода, его лицо посерьезнело, он заметно напрягся, из его ноздрей вырывался густой прозрачный парок. - Почему ты так долго пробыл в госпитале? – неожиданно спросила Фрея. Она задумалась, поглядев вниз, в черную пустоту простиравшейся под ее ногами бездны и вспомнила, как увлеклась главой о дуэльных заклинаниях еще на четвертом курсе. В ней рассказывалось об имитации телесного контакта: прямой и косвенной. Прямая была опасней для оппонента, потому что в нее входили заклятья, нарушающие целостность оболочки. Мадам Помфри же в разговоре о поразившем Джорджа заклятье уклончиво ответила, что лечила его тем же, что обычно полагалось при глубоких ранениях, то есть при контакте с заклинаниями прямой имитации, угрожавших жизни. Но шрамы от всех указанных в книге заклятий это средство заживляло в худшем случае за пару дней, а Джордж пробыл в лазарете около недели. Шрамы на его лице почти затянулись, обещая через несколько дней исчезнуть вовсе, однако их недельное наличие заметно настораживало. - Ты помнишь, как звучало заклятье? Джордж молчал. - А ты помнишь наш уговор? – не отрывая взгляда от густой темени бездны, отозвался он. - Но я… я… - Ну, давай, скажи, - обернулся Джордж, подбоченившись. Холод подстегивал его, они с Фрея с первой минуты встречи балансировали на грани скандала. - Я переживаю за тебя. - Дождался, наконец-то! – с сарказмом ответил Уизли. – Иди ко мне. Его руки цепко обвились вокруг талии девушки, староста уперлась ему ладошками в грудь. Джордж почувствовал, как клокочет кровь в его теле, как теплом наполняются его руки и туловище, он передернулся от нахлынувшего головокружения и уткнулся губами в макушку девушки, ее волосы приятно защекотали его порозовевшую на морозе щеку. Он внезапно оглянулся в сторону, где кончались перила. - Ты бы прыгнула? - Куда? - Вниз, - ответил он, сильнее прижимая ее к своей груди. – Если бы не осталось выбора. - Нет, - ответила она, не раздумывая. – А ты? - Не знаю, - неопределенно прошептал Джордж, потому что волнение и холод не позволяли ему говорить громко. Он наклонился к губам девушки. Почувствовав, как у него начинает кружиться голова, он отстранился, стараясь сконцентрировать взгляд, но ему это не удавалось. - Я тебя люблю, - прошептал он, горячим дыханием коснувшись щеки Кинон. Она приподнялась на носках и поцеловала его в покрасневший на морозе кончик носа. - Когда ты успел меня полюбить? - поинтересовалась Фрея. - Пять минут назад, - улыбнулся ей Джордж. - Еще пять минут назад я не знал, что люблю тебя. - И... как же ты узнал? - Увидел, как тебе идет снег. Сдерживая волнение, Фрея молчала. Но недолго. - Вернемся внутрь? – прошептала она. Снова вернувшись в тепло, они уселись на синем ковре перед стеклянным окном. Джордж взял ладошку Фреи и положил ее на свою руку. - Ты такая маленькая, - тихо проговорил он, рассматривая ее ладонь. - Это не я маленькая, это ты огромный, - смутившись, ответила Фрея. – Скажи, ты никогда не чувствовал, что готов разом все разорвать? Все, что связывало тебя с прошлым? - Думаешь, что сейчас самое время что-то разорвать? - улыбнулся Джордж. - Пошляк, - серьезно ответила Кинон. – Я так и знала, что с тобой нельзя говорить серьезно. - Серьезность – мое третье имя. - А второе? - Узнаешь, когда возьмешь мою фамилию. - Однако, ты наглец, Джордж Уизли. Мне она не пойдет. - Чушь! Моя фамилия пойдет всем, даже миссис Норрис. - Но ведь Норрис это… - Не умничай, староста, - улыбнулся Джордж. – Лучше иди ко мне. - Нельзя. - Почему? - Твои аргументы звучат убедительно,- всплеснула руками Фрея. - Это значит, да? - Это значит, что ты не уловил моего сарказма. - Нет, я скажу тебе, что это значит: ты меня боишься. Ошеломленная ответом Фрея, стушевалась. Очевидность мотивов ее поступков вопила, а чуткий Джордж не мог не почувствовать, какими натянутыми становились их отношения, когда они оставались наедине. - Давай поговорим, - пошла на мировую девушка. Приступили к переговорам. - Ты видел немало, знал многих, можешь похвастаться своими умениями и перещеголять любого в накопленном опыте. Но тут тебе попадаюсь я. Я никогда не выезжала дальше дома и Хогвартса. Я зналась только с Макалистером, но не зашла даже так далеко, как мы с тобой. О том, что она была невестой Дэвида, Фрея деликатно промолчала. - … Хотя и мы достигли консенсуса не сразу. - Теперь, очевидно, следует продолжать, - заключил Джордж, не питавший особой любви к долгим серьезным беседам, хотя откровенничать с Кинон ему с недавнего времени нравилось. Он улыбался, наблюдая, как сообразительная Фрея оттягивала момент, и решил разрушить ее план. – Я буду краток, - решительно заявил он и, с намерением не отступать, даже встретив сопротивление, коснулся тенью своей фигуры очертаний стройной Фреи. Он навис над ней, заключив девушку в кольцо своих рук, постепенно приближаясь к ее лицу и шее. Не встретив сопротивления, он наклонился к ее приоткрытому рту, поцеловал нижнюю набухшую губу и отпрянул, поддразнивая девушку. Она боялась открыть глаза, словно спасительная темнота – была единственной вещью, которая удерживала ее от того, чтобы оттолкнуть Джорджа. Девушка сильно напряглась, ее легкие сдавил сладкий спазм, внизу живота отчаянно пульсировала кровь. - Открой глаза, - справляясь с дыханием, прошептал Джордж у самых губ девушки. Она сделала над собой усилие, собрав в кулак остатки воли, и приоткрыла веки. Парень улыбнулся ей. Он мягко наклонился к ее губам и задержался, позволяя ей обнять свою шею и приподняться. Джордж аккуратно стянул с нее свитер, и волосы Фреи беспорядочно рассыпались по ее голой спине. На ней не было бюстгалтера, она поежилась под пристальным взглядом гриффиндорца и покраснела. Близость и отсутствие одежды опьяняло, Фрея углубила поцелуй и запустила правую руку в волосы парня. - Надеюсь, в этот раз сюда не ворвется Поппи с метлой, - зарываясь лицом в волосы девушки, прошептал Джордж. Сдержанно улыбаясь его словам, Кинон и стянула с него кремовый свитер. Обнаженная, она приблизилась к торсу юноши. Почувствовав ее прикосновение, Джордж зажмурился, его дыхание перехватило, кончиками пальцев он провел по ее спине до шеи и, запустив пальцы в волосы девушки, мягко оттянул ее голову вниз, заставив прогнуться. Ее обнаженная грудь часто приподнималась в предвкушении прикосновения, и он наклонился к ней, припав губами к ложбинке на шее, спускаясь все ниже и ниже… Фрея очнулась в полумраке, приоткрыла один глаз, сомневаясь, стоит ли просыпаться окончательно. Внезапно ее охватила паника, она обернулась, обнаружив себя единственной гостьей комнаты. Джордж исчез. Одевшись, девушка поспешила спуститься. Она на ходу старалась пригладить выбивавшиеся из прически волосы, мысли в ее голове отказывались выровняться, она еще не успела осознать и принять все, что произошло несколькими часами ранее, когда в коридоре наткнулась на препятствие. Им оказался Фред Уизли. - Он уже там? – опустив формальности, набросился на нее Фред. - Где? – опешила Фрея, внезапно почувствовав себя виноватой. - На отца напали ночью, в Минестерстве, - бессвязно пробормотал Уизли и взъерошил свои и без того растрепанные волосы. На нем была легкая рубашка и джинсы, он суетился, выглядел несобранно и очень подавленно. Кинон, ошеломленная внезапной новостью, застыла напротив него как вкопанная. Первой мыслью, проскользнувшей у нее в голове, было воспоминание о недавней угрозе Макалистора и его жуткий тон, каким он «невзначай» упомянул мистера Уизли. - Стой, Фред, подожди меня… Заключив, что дальнейшие разговоры бессмысленны, Фред побежал по коридору дальше и скрылся за углом. Фрея, застигнутая врасплох и едва сдерживающаяся, чтобы не заплакать, последовала за ним…