***
Мы лежали на полу в его прокуренной квартире на восьмом этаже дряхлой двеннадцатиэтажки, находящейся если не в центре города, то неподалеку от него — об этом говорил шум от проезжающих мимо машин, полицейских сирен и музыки, который вламывался в эту комнату через распахнутое настежь окно. — Сколько тебе нужно было курить? Мы лежим с открытым окном уже около получаса, а дымовая завеса даже не начала проясняться, - я задумчиво глядел в потолок, пока этот мальчишка играл с моей рукой, то поглаживая запястье, то переплетая наши с ним пальцы и складывая эту связь на свою грудь. — Я не курю, - он впервые, не считая наших с ним поцелуев, открыл рот с тех пор, как мы переступили порог этой квартиры. - Тебе ли не знать, как это вредит голосу? И это не дым. Это пар. Ты слишком горячий. — Надо наслаждаться своей жизнью, пока есть силы. Курить, пить, трахаться... Разве не в этом прелесть нашего возраста? Почти все это мы можем делать безнаказанно, забив на все сожаления, которые будут преследовать нас, когда мы станем старше... Но сейчас, парень, зачем ограничивать себя? Пусть это делают офисные планктоны. Мы же свободные, ты понимаешь? Не могу описать толково тех эмоций, которые отразились в его взгляде после моих слов. На мгновение мне показалось, что он готов меня убить самым жестоким способом, а после расчленить мое тело и вынести на улицу, дабы показать окружающим, насколько я мудак — вот так сильно он был недоволен и ошарашен моими словами. — А по твоему голосу и не скажешь, что ты куришь, - уныло протянул он, хотя на губах его играла едва заметная улыбка. Он поменял свое положение: теперь его голова по-семейному уютно и удобно устроилась на моей груди, а наши пальцы все еще были переплетены. — А кто говорил о том, что я курю? Мне это не нужно, я и без этого способен ловить кайф. Я пью, периодически заправляюсь попперсами... Вот только на то, чтобы спать с кем попало, я все никак не решаюсь... — Почему? - он поднял свою голову. Его по-детски наивные глаза засверкали как елочные игрушки в свете всех этих электрических гирлянд, развешанных по дому в преддверие Рождества. - Хотя я сразу это увидел... Мы лежим на полу, как ты сам сказал, уже полчаса, и я уже полностью готов отдаться... Черт, да я весь день только об этом и думал. А ты просто лежишь, и будто бы даже не хочешь меня, смотришь в потолок и разрешаешь мне выкручивать свои пальцы... Слушай, ты не обдолбан? Я лишь горько ухмыльнулся. По интонации было понятно, что сейчас он продолжит говорить - ему нужно было только собраться с мыслями и найти мое слабое место. — Зрачки расширены, лицо чуть покраснело... Вы, загорелые парни, так смешно выглядите, когда вас заставляют смущаться... Вам не идет краснеть, - он пальцами принялся исследовать мое запястье, видимо, чтобы измерить пульс, при этом продолжая говорить: - Ага, практически все признаки сильного сексуального возбуждения налицо. Надо проверить кое-что еще, поэтому давай, сними с себя футболку. — Футболку? А почему не джинсы? Он сел рядом со мной, по восточному подогнув ноги под себя. Я не стал сопротивляться ему и приподнялся, снял себя футболку, аккуратно сложил ее на полу рядом с собой, чем вызвал у парнишки ухмылку, и только потом вернулся в свое исходное положение. Вероятно, он не ожидал того, что я смогу быть таким аккуратным. — Джинсы... Слишком вызывающе, и это не в моем стиле, - он с сожалением покачал головой, как бы невзначай сначала приблизил свое лицо к моему, и, чуть коснувшись своими губами моих, резко отпрянул, будто боялся, что сейчас я схвачу его за плечи, завалю под себя и начну воспитывать. Он был не в силах скрыть свою счастливую улыбку, а во взгляде читалось: «хочу поиграть с тобой. Ты же не откажешь?» — Не откажу... - вслух ответил я на его так и не прозвучавший вопрос. Ухмылка - его любимый ответ на любой вопрос. — У тебя губы пересохли, их надо увлажнить, - он пристроился на моих бедрах, с наидовольнейшим видом облизал свои губы и накрыл ими мои. Стоило мне только попытаться поцеловать его в ответ - он тихо произнес что-то очень похожее на «не-а», и в следующий момент уже поспешно прокладывал влажную дорожку из поцелуев от шеи к к ключицам, а там и вовсе спускаясь к груди и ниже. Я же, в противоположность ему, полностью бездействовал. Ну, не считая того, что мои пальцы с таким огромным удовольствием путали его средней длины волосы. Перепихиваться с ним мне не хотелось: казалось, что этот парень вообще не предназначен для одноразовых связей. Тем более, не оставляло в покое и ощущение того, что когда-нибудь потом я все равно на него нарвусь, и в глаза смотреть ему спокойно не смогу. Его шаловливая натура в будущем точно должна была преподнести мне внезапный подарок (я всегда считал себя человеком чувств, и поэтому свято верил всем своим ощущениям), и я бы даже не удивился, если бы это случилось спустя несколько лет, когда, по моим собственным планам, я уже должен был стать крутой и скандальной рок-звездой. Он мог бы, например, без проблем продать журналистам видео со скрытой камеры, расположенной где-нибудь в этой комнате, и тогда бы на белом листе моей репутации появилось бы одно огромное черное пятно, которое обязательно бы повлекло за собой расторжение контрактов с лейблом, кучу новых сплетен, несчастье, пьянство и кучу других пагубных последствий. Он уже старательно оттачивал свои и без того превосходные навыки орального секса на моем члене, хотя я не мог оценить этого в полной мере - мысли о том, кто он, откуда он взялся и зачем пристал ко мне просто не давали мне расслабиться. А ему, вероятно, было очень обидно за то, что в ответ на такой превосходный минет от меня не следовало никакой отдачи, а из реакции и эмоций - лишь сдвинутые от негодования брови, покусывание собственных губ и тихие вздохи, изредка сменяющиеся еще более тихими стонами (настолько тихими, что можно было бы подумать, что за стеной нас пытались подслушать наши родители). Было бы неплохо сейчас сказать ему, чтобы он остановился, и просто мило поговорить с ним, а потом смотаться, но я забыл его имя. А окликать его как «эй, парень» не хотелось - в конце концов, кто знает, насколько сильно это могло его обидеть? — Расслабься, - приказал он, словно читая мои мысли. Я не смог сдержать свое глупое чувство юмора: — Каково это - разговаривать, когда к твоим губам приставлен член? Он недовольно нахмурился и отпрянул. Через мгновение Его Величество сидел рядом со мной и смотрел прямо в мои глаза. Я быстро натянул свои боксеры, джинсы и сел напротив него. — Кофе или чай? - спросил гостеприимный хозяин квартиры. — Твое имя. И поцелуй меня, пожалуйста, еще раз. Сейчас я не имею даже малейшего понятия о том, почему попросил этого поцелуя, но он получился приторно-сладким, длинным и чувственным - как я люблю. — Келлин. — Хорошо, Келлин. Спасибо за вечер, мне было приятно познакомиться с тобой... Ну, еще встретимся, - и на этих словах я резко поднялся с пола и быстро вынес свое тело из квартиры. Мальчишка не побежал за мной, а вместо этого, скорее всего, так и остался сидеть на полу, хлопая своими ресницами и глядя мне в след. А знаете, что было самым забавным? То, что я смог запомнить его имя, но ни малейшего понятия не имел о том, как мне добраться до своего автобуса. И гитару свою я оставил у него.2. Великий обманщик
8 января 2015 г. в 00:30
Примечания:
Срочно ищу человека, который поможет мне, читая части раньше всех и обсуждая идеи по развитию со мной. Приветствую комментарии;)
В то время, отыгрывая свои песни, я думал, что они прекрасны, однако теперь я могу с уверенностью сказать, что они были полным дерьмом, если сравнивать их с тем, что я имею сейчас. Но раз люди кайфовали, трясли и мотали своими головами из стороны в сторону в ритм нашим расстроенным гитарам, поэтому, пожалуйста, давайте не будем забегать вперед, окей? Сейчас на повестке – моя встреча с этим дерзким пацаном после выступления.
Поверит ли мне кто-нибудь, если я скажу, что нашел его сразу же после выступления и потащил гулять, даже не скинув гитару в свой минивэн? Нет, и не нужно этого делать, потому что все было не так, а полностью наоборот: он так же проворно утащил меня из кабака сразу же после выступления, и без каких-либо объяснений повел меня прочь от этого места.
Честно говоря, я уже даже был спокоен и не торопился задавать своих вопросов по поводу нашего направления – мне только хотелось узнать его имя. И возраст, потому что, серьезно, я был готов переспать с ним, как бы странно и ужасно то ни было. Главным было сейчас – узнать его лучше. А ведь днем я даже не думал о нем… Вот парадокс!
— Как продвигается работа над проектом для колледжа? – с усмешкой спросил я, вешая гитару за спину как рюкзак, надеясь, что мой вопрос разрушит тишину и даст старт хотя бы какому-нибудь разговору.
Мальчишка выглядел как насквозь проязвленный второгодник, который в любой момент был готов плюнуть желчью мне в лицо, дать под дых и убежать. Зрачки в его глазах, когда он поглядывал на меня, то увеличивались, то уменьшались, и это выглядело слишком странно – мне даже показалось, что он под воздействием каких-нибудь наркотиков, ведь не даром возбуждение из него буквально струилось ручьями (я отлично видел это)… Но координация его движений была вполне приличной, когда он умело и грациозно лавировал между встречающимися нам на улице людьми, еще и меня умудряясь тянуть за собой.
Нет, он точно не был наркоманом. Судя по всему, я просто ему очень понравился.
— Нет никакого проекта. Просто нужен был повод познакомиться с тобой поближе. Ты же никому не сказал, что у тебя намечается бойфренд? Хочу пока держать наши отношения в тайне, потому что они слишком непрочные, чтобы их афишировать.
На этом моменте, стоит признаться, я раскрыл рот и остановился посреди улицы. Для полной эффектности этой картины стоит вспомнить про девчушку, которая не сумела обойти меня: произошла небольшая авария, когда она умудрилась наскочить прямо на меня. Со страха, даже не извинившись и не успев выслушать мои извинения, она поспешала убежать, ну а мне эта катастрофа вернула дар речи, который загадочным образом исчез, когда эта мелюзга начала говорить про «поближе».
— Меня, кстати, Келлин зовут. Келлин Куинн Боствик, - снова заговорил он, но теперь уже пытаясь подражать голосу невинного ребенка, который совсем недавно выкинул родителям свою очередную шалость, и сейчас пытался отмазаться.
Тогда меня смущало все. Абсолютно все. И поэтому, чтобы не замолчать вновь, я высказал то, что смущало меня меньше всего:
— Боствик? Забавная фамилия.
Он разочаровался.
Нет, определенно, надо было видеть лицо этой принцессы, когда я не оправдал его ожиданий, и без каких-либо истерик сказал ему, что у него забавная фамилия!
— Не забавнее твоей, - недовольно заметил он, снова схватив меня за запястье и потащив вперед, вдоль ночной улицы, наполненной людьми и теплым воздухом, так и молящим меня снять футболку. – Неужели ты даже не в шоке? – с вызовом спросил этот злобный мальчишка, и в этот момент мне захотелось похлопать его по щекам, чтобы успокоить. Своей интонацией он как бы подразумевал, что на один мой ответ «нет» у него имеется тысяча и одна выходок, которыми он точно сможет довести меня до седины.
— Мог бы просто подойти ко мне и познакомиться, поздоровавшись… Зачем было целовать меня? Врать про проект?
— Ну а ты скажи, что тебе не понравилось? – его самоуверенность капала с каждого слова, которое вылетало из его губ. – Ведь у тебя встал, я почувствовал.
Он все-таки смог меня подколоть.
Я его ненавижу.
— Тебя это так испугало, что ты отпрыгнул от меня, будто я закипел, разогревшись до двухсот двенадцати градусов по Фаренгейту, - я сказал это так тихо и неуверенно, будто сам для себя, и даже не хотел, чтобы меня кто-нибудь услышал, но он услышал.
И тогда я подумал, что все было бы лучше, если бы я сгорел в аду в то же мгновение.
Я понял, что его главное хобби – вызывающее поведение, когда в ответ на свои слова оказался прижат к фонарному столбу.
Этот парнишка хоть и казался маленьким, но его без преувеличения можно было бы назвать действительно сильным, страстным и напористым… И стоило мне только захотеть оттолкнуть его, как он начал жадно проникать своим языком в мой рот, сводить меня с ума своими прикосновениями. У меня в голове даже не было мыслей о том, что мы на улице, рядом люди и нам надо успокоиться, и только где-то за спиной недовольно поскрипывала гитара, стукаясь грифом о столб. Благодаря одной только порвавшейся струне , которая впилась в мою спину, мне наконец удалось избавиться от него. Он напугался, когда я дернулся и скривил лицо. И в этот момент я понял, что влип — сильно, безотступно и надолго влип. Эта встреча была только началом.