Добейся успеха

      Когда-то мне приходилось слышать фразы о том, что любви не существует.       Кажется, большая их часть выпала на то время, когда я только начал осознавать собственную важность, важность других людей, которые окружали меня. Это было забавно, потому что я действительно считал себя противником идеи отсутствия любви на нашей Земле и старался держаться подальше от подобных мыслей, ведь, вероятно, они бы точно осадили и мой разум, если бы я чуть углубился в них. Я всегда был слишком падок на слова окружающих людей, и до сих пор избегаю их, даже несмотря на то, что теперь я не тот мелкий парнишка, который едва знаком с этим миром, а вполне взрослый и серьезный мужчина, проникший во многие жизненные тонкости.       Мне удалось окончательно убедиться в том, что любовь существует, наверное, три раза, а может и четыре… И только одного раза, чтобы понять, насколько сильно эта любовь может затронуть тебя и сколько она может причинить боли. Те люди, которым когда-то я клялся в вечной любви, вероятно, сейчас бы и могли быть рядом со мной, если бы помнили о том, что абсолютно любые чувства нужно ценить и пытаться усовершенствовать их: если пара не будет прикладывать усилия, то она, скорее всего, распадется. И мы расставались.       В отношениях двоих людей нельзя говорить, что виноват кто-то один, и поэтому мы ругались, расходились по разным компаниям и забивали друг на друга, потом обязательно пытаясь наверстать все упущенное, вымолить прощения, часто даже ползая по асфальту, сдирая кожу с собственных коленей, забыв про все принципы нашего современного общества… О да, мы были виноваты все, и никто не мог испытывать чувство вины в большей или меньшей мере, чем другой – так было правильно.       Ведь если один человек из двух, состоящих в отношениях, страдает, а второй смеется над ним, или что еще хуже, просто не обращает внимания на его чувства… к черту.       Это все – конечная степень эгоизма, испытать которую мне тоже приходилось на своей шкуре.       Тогда я лежал в своем первом тур-автобусе, минивэне, и какой-то несчастный парнишка завалился ко мне, устроился на водительском сидении, повесил свой подбородок на спинку и с довольной улыбкой окинул всего меня изучающим взглядом. По его лицу было понятно, что он мысленно пытается сравнить меня с кем-то.       Кажется, это был 2005 год, весна. Тогда мы проездом были в Медфорде и сумели выбить себе незапланированное выступление в одном перспективном кабаке, где тусовались и сбежавшие из дома подростки, и взрослые мужики, пьющие пиво большими глотками. Ужасное освещение, запах дешевого алкоголя, странные и вызывающим образом накрашенные девицы, которые под конец вечера сами приставали к местным мужчинам и парням, несколько пьяных драк прямо посреди зала за время нашего выступления…       Идеальная картина, да?       Шучу.       В общей сложности, тогда там собралось, наверное, человек пятьдесят – это было нашим абсолютным рекордом, когда, обычно, в этом туре нам приходилось выступать человек для двадцати, десять из которых расходились к середине выступления.       Видно же, что тогда наши дела шли так плохо? Ага, все действительно было плохо, но ощущение свободы придавало боевого настроя, и поэтому ни я, ни Майк, ни Джо, ни Митч не жаловались. Тем более, чего было жаловаться, когда дела вроде бы даже пошли в гору? Мы дали несколько концертов по родной Калифорнии, а теперь колесили в тесном автобусе по соседнему штату… Денег от выступлений едва хватало на еду и бензин, но тогда я и не мог пожелать себе лучшей жизни.       — Можно поговорить с тобой? Ты же Вик, да? – этот миниатюрный шатен уставился на меня своими зелено-голубыми глазами. – Майкл сказал, что ты ответишь на все мои вопросы.       Сколько ему было лет? Четырнадцать? Шестнадцать? Точно не больше. В то время, после своей прошлой шестнадцатилетней подружки я боялся общаться с людьми, которые были младше меня хотя бы на три года, потому что все они казались мне слишком настырными, привязчивыми и надоедливыми.       Я с любопытством осмотрел лицо этого парнишки и нахмурился, когда уловил его точно такой же любопытный взгляд на себе.       — Какие у тебя там вопросы? – я приподнялся на локтях, тем самым стараясь показать, что внимательно слушаю его.       — Я делаю важный проект для колледжа, и поэтому мне приходится тусоваться здесь каждый день, чтобы собрать побольше данных для статистики. Поучаствуешь в опросе? – с сидения парень перелез на матрас, где лежал я, сел рядом и положил ладонь на мое плечо.       Пылкий какой!       — Да, но я думаю, что тебе следует убрать руку. Мне кажется, это нарушает мое личное пространство. – недовольно процедил я, прикусив губу.       Пахнет неладным: какой нормальный мальчишка будет лапать меня, находясь со мной один на один? Это дозволено только моему брату, и то, только по праздникам… или в особо печальные моменты.       — Как ты относишься к геям? – напрямую, смело и с вызовом спросил парнишка, впившись взглядом в мои глаза, и, судя по всему, даже не подумав убрать руку с моего плеча.       Первой моей мыслью было то, что он загнал меня в тупик. Второй – я подумал о том, что лучше бы отослать этого мальчишку подальше, а то ведь и репутацию всю в будущем подпортить может, пересказав мои нейтральные взгляды на свой лад. А третьей мысли не последовало, потому что она попросту не успела образоваться в моей голове – этот прыткий парнишка, точно так же, как и своим взглядом несколькими мгновениями назад взглядом впился в мои глаза, теперь своими губами впился и в мои губы, а я…       А я настолько испугался и растерялся, что раскрыл рот как пятиклассница во время своего первого поцелуя и, поддавшись на эту наглую провокацию, не отлетел моментально от этого дерзкого мальчишки, а пропустил его язык внутрь, разрешил ему кусать, сосать и облизывать мои губы, мой язык… Так, черт подери, я еще и сам начал отвечать ему тем же. Еще и обнял его за талию, подтянул к тебе и начал лапать как девицу легкого поведения, при этом имея лишь только одно оправдание: «а зачем он первым начал?»       Позже я думал, что этот парнишка либо был обдолбан в хлам или его прислал кто-то из моих друзей, чтобы подшутить надо мной, потому что понаслышке уже был знаком с подобными выходками с их стороны.       Но стоит забежать вперед, чтобы сказать, что обе мои версии оказались провально-неправильными, и я был обязан извиниться перед своей святой троицей, которая вследствие начала называть меня геем. Больше к этому моменту я не вернусь, вот так вот.       Остановившись на этом поцелуе, стоит сказать, что этого парнишку мне тоже удалось напугать: в порыве страсти я забыл про то, что он выглядел как мелочь пузатая, и знал я его от силы минут пять, а поэтому мои руки автоматически полезли к нему в джинсы, и единственным моим желанием было не нащупать там ничего лишнего… Ну и какой из меня гей, когда я до самого последнего пытался убедить себя в том, что это просто пацанка какая-нибудь, а не настоящий мальчишка?       Он отскочил от меня, словно я загорелся синим пламенем, и я даже на долю секунды застал гримасу страха на его лице, будто на него мчалась чупакабра, а он стоял у стены и не было пути для отступления, но после она мгновенно сменилась здравой ухмылкой и этот мальчишка храбро заключил:       — Хорошо? Значит хорошо, так и запишем. У тебя есть листочек? Я забыл тетрадку для проекта в колледже. - торопливо нес свою чушь мальчишка, а по его лицу было видно, что внутри него просто фонтаны смеха льются над тем, каким ошарашенным, запутанным и потерянным на тот момент выглядел я. У меня не хватило смелости ответить ему, и, поняв это, он ответил самому себе: - Нет? Тогда я вернусь вечером. До встречи, Вик!       Когда он назвал меня по имени, я понял, что ни малейшего понятия не имею о том, как зовут нарушителя и разрушителя моего личного пространства и на кого мне стоит жаловаться в полицию, но увидев, как быстро он выметнулся из автобуса, перед этим наимилейшим образом помахав мне своей ручонкой с длинными пальцами на прощание, я подумал: «пусть живет, подлец», и на этой ужасающе непонятной ноте вновь улегся в удобную для себя позу, подложив под голову руки.       Возмутитель спокойствия, хоть и показался мне очень странным, но благополучно, как бы странно то ни было, забылся уже через пару мгновений. Не давала вырубиться одна лишь только мысль о том, что у его губ вкус какой-то слишком соленый.