— Здравствуйте, Татьяна!
Макаров встречает её на съемочной площадке в приподнятом настроении. И может быть, он воодушевлен даже немного чересчур — приходится глубоко вздохнуть, успокаивая мальчишечье желание перекатиться с пятки на носок от нетерпения.— Здравствуйте.
Ларина же… Чувствует себя скованно. Даже под камерами (за это Бантеева позже основательно присядет ей на уши) поначалу не может заставить себя поднять на него глаза. Ей неловко перед ним за проявленную слабость. Не стоило тогда в переулке позволять ему читать её. Позволять видеть её уязвимой. Пусть она в тот вечер и устала. Она подпустила его непозволительно близко. Что конечно же просекла страдающая в ту ночь бессонницей Наташа (Таня, ну какие чувства — не забывай, что ты здесь за рукой). Обессиленная ведьма тогда едва успела зайти домой, как на дисплее мобильного высветился номер подруги, готовой выпытать подробности испытания и все сопутствующие детали. И вот она здесь. На очередном испытании. В полном смятении. И с бесполезными инструментами. Уже несколько дней она только и думает (не в последнюю очередь стоит винить в этом их разговоры с Наташей) о том, в каком положении она оказалась из-за психолога-скептика. В голове бесконечный шторм из беспорядочно мечущихся мыслей. Всё так плохо, что сегодня утром она не смогла сосредоточиться на выборе рабочих инструментов, взяла совсем не то. Теперь придётся поплатиться огромным расходом собственной энергии — считывать информацию напрямую спиной в стрессе из-за съемок и без присутствия одного конкретного психолога было бы пиздецки сложно. А с ним еще и личное задвинуть куда подальше надо постараться. С маленьким круглым зеркалом приходится расстаться. Мимолетную тень плохо скрытого сочувствия в глазах Макарова она старательно игнорирует (хватит сопли на кулак наматывать, Танюх, пора работать — слышится ей бантеевским хриплым голосом). Она едва успевает взять под контроль собственные переживания, как её накрывает первая волна ощущений от начавшегося видео.— Взгляд. Кто-то смотрит. — Куда? — У меня за спиной кто-то смотрит. — То есть этот объект который вы описываете… У него есть глаза, да? — Возможно. На спине неприятное ощущение.
Пока она только погружается в свои расплывчатые видения, Макаров мягко задает наводящие вопросы. С ней ему теперь отчего-то невозможно по-другому. Он, впринципе, почти всегда вежлив и соблюдает границы (так уж воспитан), хотя бывает по настроению отстранен или холоден, не очень-то тактичен, слишком навязчив. Но в её присутствии для него становится почти физической необходимостью (по крайней мере, этой мыслью он одержим уж точно) быть настолько осторожным в словах и действиях, будто она сделана из хрупкого стекла. Её уязвимое выражение глаз в тот вечер в переулке после испытания не дает ему покоя. Иррациональная необходимость позаботиться о ней точит изнутри.— Очень странное ощущение. Движение внутреннее. Знаете, как будто это фильм. Фильм фантастический. Ощущение нереальности. И это снято не сейчас. Это снято 17, 16, 15… где-то так… лет назад. Оно как бы есть, но это невозможно потрогать. Просто не поймать. Совсем не поймать. Мистика какая-то.
В то время как Ларина описывает свои впечатления, Макаров не может отделаться от мысли, что она считывает не видео, а его самого — повторяет в слух его ощущения от первого просмотра.— Очень странное ощущение нереальности полной. Оно… Его не существует. Как… что-то потустороннее. У меня есть какой-то образ в голове. Я думаю что это будет смешно, но мне нужна бумажка и ручка.
Едва она предлагает нарисовать то, что ей видится — Макаров организовывает ей и тетрадь, и маркер. Вновь напоминает, чтобы не оборачивалась к экрану, предупреждая её рефлекторную реакцию. И пока она рисует, продолжает с ней говорить, не давая отстраниться и полностью уйти в себя (но если говорить на чистоту — он просто хочет продолжать слышать её голос).— То есть вы все-таки считаете что там что-то паранормальное, да? — Да. Я не знаю что это такое, но это похоже на грибок на ножках.
Когда она заканчивает свой эскиз, Макаров забирает тетрадь и, едва увидев рисунок, тут же разворачивает его к камере. Он видит, как в удивлении вытягивается лицо оператора, в чью камеру он демонстрирует иллюстрацию. Ему думается что и у него самого сейчас такое же лицо, аж глаза на лоб лезут. Как скептик — он без понятия как это объяснить. Ларина не художница — это уж точно. Но её схематичных простой рисунок достаточно точно иллюстрирует реальность.— Этого не существует. Это невозможно. Ощущение — как будто это вообще происходит не на на Земле. Я такого никогда просто не чувствовала. Это вне Земли, это вне понимания, вне пространства. Что это такое я не понимаю.
На этом она заканчивает свое сумбурное объяснение — могла бы попытаться еще пару моментов посмотреть, но чувствует что уже близка к энергетическому истощению. Между нелепым обмороком с последующими бантеевскими нотациями и парой упущенных деталей выбирает второе. Работа отвлекала от мыслей, но теперь — в минуту затишья, пока наблюдатели еще не вышли из своего укрытия, нервозность к ней возвращается. Она, в смущении опустив глаза в пол, руками отводит волосы к ушами, в конце концов задерживая обе ладони на шее. И хотя как психолог, Александр успевает зацепиться взглядом за этот непроизвольный жест, демонстрирующий её уязвимость и потерянность, но сказать ничего не успевает (перед камерами это может быть и к лучшему). На площадке появляются наблюдатели Анжела и Владимир. Едва посмотрев им в глаза, Ларина понимает — из-за сегодняшней работы ей переживать не стоит, оба выглядят довольными.— Вы можете предположить — что это? — Могу. Это скелет пришельца. — Вы чувствуете, что это пришелец из космоса? — Сейчас я это просто вижу.
Видео, когда она видит его своими глазами, потрясает. Пока они обсуждают был ли пришелец жив на Земеле и почему вообще тут оказался, Ларина не может сдержать эмоции — удивление, восхищение и грусть, не скрываясь, сменяются у нее на лице.— А вот как вы считаете, Татьяна, а где сейчас это существо?
— То что я чувствую — что этого здесь уже нет. Его нет на земле, его здесь не существует.
— То есть его забрали братья? Его братья забрали вы имеете в виду? Просто это важный вопрос потому что мумия пропала действительно.
Он сам не верит, что пытается спросить подобное на полном серьезе — братья-пришельцы похищают останки своего погибшего сородича с Земли?— Я не знаю как это у них происходит. Возможно этот останок… его в какой-то момент как-то нашли и забрали. На Земле его нет.
— Ну, в нашей солнечной системе находится или нет?
Макаров допрашивает её с дотошностью исследователя. Не хватает черного похоронного костюма, солнечных очков и стирателя памяти — один-в-один ведущий расследование агент из Людей в черном получится.— Это очень смешной вопрос, правда, я не могу вам ответить.
— Но вы чувствуете или нет?
— Нет.
Он уже знает заранее её ответ (и этот ответ конечно же — нет) на этот глупый вопрос, но все равно задает его улыбаясь. Ответный смех Татьяны разносится по всему павильону.***
Не смотря на большой расход энергии (работу спиной абсолютно в слепую, с прощупыванием буквально всего от энергии и визуала до событийности, Ларина искренне не любит — после чувствуешь себя не лучше выжатого до суха лимона), сегодняшнее испытание оказывается невероятно интересным. Она впервые за всю практику сталкивается с подобным видом энергии. Потусторонней. И не призрачной — а, кажется, внеземной! Так, неудачно начавшееся испытание, которое по её предположениям должно было тянуться вечность, в итоге пролетело словно пять минут. Хотя прошло, как оказалось, около двух часов — позже вечером, после всех её индивидуальных разговоров с участниками без включенных камер, подсказывает ей циферблат на айфоне.***
На совете жури при обсуждении сильнейшего экстрасенса Макаров подходит к анализу достижений и Ванг, и Лариной со всей серьезностью и скрупулезностью. И при этом почти паникует, когда Марат просит выбрать лидера недели. Мечется между фотографиями в момент выбора, при этом рука каждый раз непроизвольно возвращается к фото Татьяны, лежащем на столе внизу слева. Так и не заставив себя мыслить рационально, поддается навязчивому желанию. Выбирает её.