Выжить после смерти

Акаши сидел, зарывшись в документы. Несколько последних лет лейтенант третьего совсем сдала, почти не участвуя в управлении отрядом. Оторибаши-тайчо к бумагам относился с равнодушием, а потому Сейджуро тянул на себе весь отряд. А ведь еще были дела недавно образованного клана! Благо, грамотно подобранные заместители выполняли львиную долю работы. Но проверка, сведение отчетов и предоставление отчетов капитану, распределение патрулей, заверение хозяйственных документов, планирование совместных учений с другими отрядами были вотчиной Акаши. Стопка свежих отчетов лежала на краю стола и дожидалась Роджуро. Иногда Сейджуро казалось, что капитан его опасается. Он быстро и почти не глядя подписывал бумаги под немигающим взглядом Акаши и вежливо и даже как-то нервно кланялся, передавая их обратно. С другой стороны лейтенант, Чикане Иба, воспитала у своего капитана уважение к подчиненным. Сейджуро думал, что Иба-фукутайчо может воспитать кого угодно. Капитан запаздывал, и Акаши, твердо решив поговорить с ним о важности дисциплины, достал из стола бумаги о делах клана. Шли они, что не удивительно, неплохо, несмотря на холодное приветствие на совете кланов, на котором было объявлено о создании нового благородного дома. Акаши, наряженный в традиционные одежды, стоял в центре огромной комнаты с куполообразной крышей в круге яркого света. За ним возвышался Мидорима. В любое другое время это бы ужасно Сейджуро взбесило, но сейчас он чувствовал мягкую, ненавязчивую и не особо нужную поддержку, а также защищенную спину, что было важнее. Шинтаро криво улыбался и Акаши казалось, что он слышит, как у подчиненного колотится сердце. Сам император был поразительно спокоен. С достоинством и без подобострастия он оглядывал тени, в которых скрывались представители благородных домов. Неподалеку, в полутьме стояла Йоруичи. Заколки в ее волосах чуть колебались от едва ощутимого сквозняка. — ...Таким образом, взяв под свое крыло тридцать четыре района северного Руконгая, Акаши Сейджуро признается достойным права на образование благородного дома, — даже наряженная в роскошное, расписанное журавлями кимоно с широкими рукавами, Йоруичи умудрялась улыбаться слегка мальчишески, с ноткой проказливости. — Немыслимо! Этот плебей?! — завопил кто-то резко и Акаши с трудом сдержал порыв поморщиться — в вопле не было ничего благородного. — Касумиоджи-доно, вы первый демонстрируете тут отсутствие воспитания, — холодно и вальяжно отрезал мужчина из тени. С удивлением Сейджуро понял, что слышал голос Гинрея Кучики. — Он всего лишь поднял на меч жалких тридцать районов Рукона! Почему бы не подвести его под присягу? — гневно отрезал другой голос. Йоруичи, сверкнув глазами, обернулась к говорившему: — Канноги-доно, какова численность вашего клана? Вам не кажется, что большую часть малых семей он мог бы точно также “поднять на меч”? Судя по звукам, мужчина обескураженно хватал ртом воздух. Шихоин оглядела темные альковы. Глядя на то, как ее глаза отсвечивают, Акаши вдруг понял, что женщина должна отлично видеть в темноте. — Если реалистичных возражений нет, то предлагаю голосование, — и удалилась в альков своего клана, на ходу зажигая голубой шарик кидо, который мягко осветил окружающее ее пространство. Следом зажегся огонек Кучики, затем, почти одновременно, свое согласие выразили семейства Фонг и Омаэда. Затем кидо засияло над еще одним альковом и Акаши узрел лукаво улыбающегося Кьераку Шунсуй. Почти мгновенно рядом зажегся голубоватый шар над Укетаке Джуширо. После небольшой паузы из-за освещения стали видны еще три алькова, но представителей кланов Сейджуро, к стыду своему, не узнал. Четыре алькова так и остались темными. В двух заседали представители клана Канноги и Касумиоджи, а кто скрывался во второй паре разглядеть не было возможности. Шихоин выступила вперед. Улыбка ее больше напоминала счастливый оскал: — С перевесом в пять голосов решено: сегодня создан новый благородный дом Акаши. Вам слово, Акаши Сейджуро-доно. Акаши выступил вперед, чувствуя, как Мидорима совершает такой же шаг. Сейджуро острым взглядом обвел окружающих и спокойно произнес: — Я приветствую вас и приглашаю на празднование этого знаменательного решения, — растягивая губы в вежливую улыбку, Сейджуро наблюдал, как проголосовавшие против исчезают в шунпо, а сторонники создания кланов тянутся к выходу, дружелюбно даже переговариваясь. Обычно такие мероприятия требовали тщательной подготовки, но своим широким жестом Акаши демонстрировал, что и не сомневался в решении. На выходе из дома советов глав кланов приветствовали нарядные женщины, которые предельно вежливо показывали дорогу к ближайшему роскошному ресторану, в котором уже готовился пир. Довольно рисковое решение, но Сейджуро в нем не сомневался. Мидорима сотворил адскую бабочку, нашептывая на нее приказ двум сотням элитных бойцов императора возвращаться в занятые районы Рукона. — Шинтаро, ты запомнил, кто был против? — Мидорима согласно смежил веки и криво улыбнулся. — Я тоже запомнил. Нам нужны неназванные имена. Член восьмого отряда улыбнулся чуть шире и кивнул. Акаши первым направился к выходу. У самых дверей их ждали капитаны восьмого и тринадцатого отрядов. — Ох, Акаши-доно, поздравляю, — похлопал мужчина Сейджуро по плечу. — Шин-тян, будешь менять фамилию? Мидорима нахмурился, пытаясь понять, что именно имел в виду его капитан, усыновление что ли?.. — Кьераку-доно, помните, мы обещали вам приглашение? Это оно, — впервые за вечер искренне улыбнулся Акаши. Шунсуй на несколько секунд замер. Приглашение поступило за два года до церемонии создания клана. Взгляд мужчины стал острым, он еще раз оглядел Акаши и как-то странно хмыкнул. — Много выпивки и прекрасные женщины. Что еще нужно для счастья, Джуширо? — и направился за торопливо ожидающей его девушкой. — Поздравляю, — просто улыбнулся Укетаке и тоже направился следом. Светлые, будто седые волосы блестели на солнце как снег. Акаши улыбнулся шире, искоса глянул на Мидориму и произнес: — Выдохни, Шинтаро. Это только начало. Следующие три года он планомерно подводил семьи, которые проголосовали против, к краху. Он расширял сферу своего влияния в Руконе. Люди платили налоги благородному дому и взамен получали спокойную, упорядоченную жизнь. Караванщики почти войны устраивали, чтобы предложить свой товар на базарной площади (ее организация была идеей Мидоримы, которую Акаши поддержал и ни разу не пожалел), платили крупные пошлины, нанимали охрану “Императорского дома”. Именно так называли членов клана обычные руконгайцы. Доходы быстро росли и несмотря на то, что многое приходилось тратить на увеличение действующего войска и налоги в казну Короля Душ. Было организовано несколько нападений на владения Акаши, но все они были погашены без жертв среди мирного населения, что подняло авторитет Сейджуро на еще большую высоту. Первыми пощады запросили Канноги, затем к ним присоединились Касумиоджи. Два других клана просто практически перестали существовать. Принадлежность к ним старались не афишировать, партнеры Акаши не желали иметь с их представителями никаких дел. Так, без напряжения, количество благородных домов было уменьшено до двенадцати. Сейджуро был доволен, но считал, что останавливаться рано. Его клан будет лучшим. Акаши закончил разбирать бумаги клана, солнце уже стояло в зените, а капитан так и не явился. Начиная раздражаться, Сейджуро сотворил адскую бабочку, собираясь отослать ее Роджуро. Черное насекомое сорвалось с пальца, несколько секунд покружило в комнате, а затем просто развеялось. Несколько секунд Акаши неподвижно созерцал пустую комнату. Затем ради проверки решил направить адскую бабочку Мидориме. Но та повела себя точно также. — Проблемы с кидо? — слабо удивился Сейджуро. Но тут весь Готей Тринадцать накрыл купол Тентейкууры*. Акаши замер, пытаясь запомнить ощущения — он в первый раз ощущал действие этого заклинания на себе. — Внимание, капитаны, лейтенанты и офицеры! Хирако Шинджи, Роуджуро Оторибаши, Аикава Лав, Кенсей Мугурума, Ядомару Лиза, Куна Маширо, Саругаки Хиори, Ушода Хачиген и Мидорима Шинтаро убиты! Капитан Урахара Киске и Капитан Тессай Цукабиши были осуждены за проведение опытов над шинигами. Они были выпущены Шихоин Йоруичи. Если вы встретите преступников, постарайтесь их задержать. Повторяю, Хирако… Акаши выдохнул, запрокидывая голову. Рука его сжала рукоять катаны так, что костяшки побелели, а левый глаз, казалось, в одно мгновение пожелтел. Его помощник убит из-за экспериментов, проводимых Урахарой? Выбирать не из чего. Горевать о потере ценного подчиненного он будет позже. Сейчас надо добраться до маленькой дружной компании выходцев из второго отряда и уничтожить их всех. Пытаясь подавить злую улыбку, он отправил адскую бабочку единственному хорошо знакомому члену второго отряда. ++ Куроко был в отряде у Кенпачи и сидел рядом с Ячиру, попивая чай с традиционными сладостями, которые старательная малышка сделала сама, когда их настигло объявление о гибели капитанов и побеге преступников. С некоторым даже мрачным удовлетворением Тетсуя понял, что Йоруичи обеспечила беглецам почти четырехчасовую фору. Зараки смотрел в спокойное лицо своего друга и не мог понять, почему тот не встревожен. Вернее мог, но тогда ответ один: он сам в этом участвовал. А еще Кенпачи прекрасно знал склад характера Невидимки и мог четко сказать, что в экспериментах тот участвовать бы не стал. — Они живы, да? — хрипловато спросил он. Тетсуя вскинул на него кристально-честный взгляд голубых глаз и, едва заметно улыбаясь одними губами ответил: “Были точно”. Затем, уже вслух, монотонно произнес: — Я поражен тем, как коварно капитан второго отряда освободила преступников. “Больше тревоги” — проартикулировал ему в ответ Зараки и в глазах Куроко немедленно отразилось беспокойство. Кенпачи удовлетворенно кивнул, но тут к капитану отряда Омницукидо на палец спланировала адская бабочка. Выслушав короткое сообщение, Тетсуя коротко кивнул и сорвался в шунпо. Он несколько секунд стоял перед дверью в кабинет третьего офицера третьего отряда, а затем все же решил постучаться и войти. Акаши сидел за столом с непроницаемым лицом. Куроко немного склонил голову в молчаливом приветствии и прикрыл за собой дверь. Сейджуро немедленно принялся накладывать барьеры, скрывая кабинет от окружающего мира. Куроко несколько настороженно огляделся, но с места не сдвинулся. — Ку-ро-ко-кун, здравствуй. Подскажи-ка мне, где находится Шихоин Йоруичи? — медленно и с расстановкой произнес мужчина, поднимая на капитана отряда Омницукидо глаза. С некоторой оторопью Тетсуя заметил, что его левый глаз пожелтел, но меч все еще был не в шикае. — Простите, я не знаю, о чем вы, Акаши-сан, — коротко ответил он, кланяясь ниже. Он уже выпрямлялся, когда почувствовал резкое движение воздуха, а затем со всей дури влетел в стенку и едва не застонал — синяк он так и не додумался залечить. На его шее сжимались ухоженные пальцы Акаши. Сейчас Тетсуе казалось, что Сейджуро на полном серьезе собирается его придушить. — Где Шихоин, Ку-ро-ко-кун? — еще раз спросил Акаши, ослабляя хватку. — Не знаю, — едва просипел Тетсуя, чувствуя новый сокрушительный удар о стену. Он протянул руку к своему оружию, но под тяжелым взглядом Акаши она не смогла даже шевельнуться. — Мои приказы абсолютны! — рыкнул мужчина, встряхивая противника, как нашкодившего котенка после каждого слова. Глаз вспыхнул желтым, от него будто потянулось золотое марево. Занпакто разделился на катану и вакидзаси. — Говори правду о том, что знаешь о сегодняшней ночи, Ку-ро-ко. — приказал Акаши и отбросил Куроко в сторону. В ужасе Тетсуя понял, что его рот разомкнулся и излагает полный отчет о произошедшем против его воли. “Это такой банкай?” — панически пытался понять Тетсуя, делая тщетные попытки замолчать. Акаши внимательно слушал невольную исповедь капитана отряда Омницукидо и все больше смурнел. Превращение в пустых. Со слов Куроко выходило, что это необратимо, но Урахара собирался сделать что-то, чтобы пострадавшие выжили. — Хватит! — бросил он и Тетсуя понял, что наконец может замолчать. Он устало перевел дух, чувствуя, как дико саднит горло. — Айзен, Гин и Тоусен, значит. Куроко во все глаза смотрел на серьезно задумавшегося третьего офицера, который замер, явно что-то обдумывая. В конце концов Акаши с торжеством улыбнулся, а потом все же заметил, что посторонний из его кабинета не исчез. Предельно вежливо он заявил: — Тетсуя, я надеюсь, что в дальнейшем мы продолжим сотрудничество. Куроко хмыкнул, решая для себя, что однажды обязательно победит этого самоуверенного шинигами. ++ Мидорима Шинтаро провалился в свой внутренний мир. Но привычный сад камней был переворошен, камни свалены в одну кучу, а вместо разровненного песка были неровные кучки. Мост через речушку побелел, а большой традиционный японский дом выглядел так, будто пережил ураган. — Оха Аса, ты здесь? — осторожно позвал свою занпакто Шинтаро. Со спины, совершенно неожиданно для Мидоримы — раньше такое удавалось только Куроко — послышался голос: — Привет, Шин-чан, тут только я, — резким прыжком уходя подальше от возможного противника, Шинтаро развернулся. Перед ним странный белый парень в белоснежной форме шинигами. Светлые волосы, несколько прядей которых падали на лоб, шевелились от легкого ветерка. Синюшные губы растягивались в широкую улыбку, но стальные глаза смотрели неожиданно серьезно и цепко. Парень был ниже Шинтаро, но, похоже, этого не стеснялся. За спиной, зеркально повторяя крепление за спиной третьего офицера, висела белая катана. — Ты кто? — грубо спросил Мидорима, — Оя-оя, Шин-чан, я был о твоей сообразительности лучшего мнения, — надувая губы, покачал головой парень, только светлые прядки мотнулись. Мидорима, больше не обращая внимания на незнакомца, пытался вспомнить, как он оказался в своем внутреннем мире. Голова отозвалась вспышкой боли и Шинтаро осознал последнее внятное воспоминание — стремительно приближающаяся земля, боль в травмированном плече и длинное кидо-заклинание. Шевеля губами, он проговорил заклятье демонической магии, разбирая активационные слова. С ужасным трудом он прорвался через хитросплетения текста, но понял только, что в заклинании было что-то про пустых, а накладывалось оно на шинигами… Он вскинул потрясенный взгляд на терпеливо ожидающего белого парня, который, заметив в зеленых глаза ужас, улыбнулся уже искреннее. Казалось, от него во все стороны расходится жажда убийства. — Ты пустой? — неуверенно спросил Мидорима, надеясь на отрицательный ответ. Пустой улыбнулся еще шире, хотя раньше Шинтаро казалось, что шире просто некуда. — Не быстро до тебя дошло, — сочувственно покачал головой парень, но в стальных глазах не было ни капли выдаваемых голосом чувств. Голодный взгляд пустого Мидориму откровенно пугал. — Договоримся? — осторожно предложил он. — Победители берут от жизни все, Шин-чан, — пропел пустой, пристраивая на лице маску, напоминающую череп птицы с большими провалами глаз, через которые не было видно ничего, кроме непроглядной тьмы, и внушительным сводом черного клюва. Пустой мгновенно выдернул катану, обрушивая на противника стремительный удар сверху вниз. — Я запрягу тебя в рикшу, засранец! — рявкнул в ответ Мидорима, с трудом уходя от удара. Пустой будто был сильнее. Он мгновенно атаковал, менял свое местоположение и будто видел поле битвы сверху, как сокол. Шинигами слишком быстро выбивался из сил, дыхание сбивалось, а руки начинали подрагивать. — Пока ты можешь только обещать, Шин-чан, — голос пустого больше не был похож на человеческий. — Может шикай? — предложил он заботливо, одновременно пытаясь снести голову противнику. — Звезды со мной, Оха Аса! — рявкнул, с трудом набрав в легкие достаточно воздуха, Мидорима. Пустой зеркально повторил его действия, тоже используя шикай. У них были одинаковые подсумки с сенбонами. И Пустой вновь атаковал первый, посылая сразу россыпь игл в противника. Шинтаро отпрыгнул, с ужасом осознавая, что пустой целится в глаза, и метнул россыпь сенбонов в ответ, собираясь парализовать противника. С диким хохотом пустой поймал сенбоны рукавом — острые иглы засели в ткани и потянулся к подсумку, извлекая из него сюрикены и метко направляя их на Мидориму. — Как?! — потрясенно выдохнул Шинтаро, окончательно сбивая дыхание. — Оя-оя, Шин-чан, неужели ты не знал, что метательное оружие можно выбрать? А я все удивлялся, почему у тебя нет банкая. Ты действительно туповат, — с насмешкой констатировал пустой, дыхание которого было все таким же медленным и глубоким, он посылал в противника россыпи игл и сюрикенов, мешая типы оружия. Мидорима перекатом ушел с линии атаки, скрылся за крупным камнем, моментально просчитывая стратегию, которая позволит ему победить. Из поцарапанной сенбоном щеки сочилась кровь, в нескольких местах стандартная форма шинигами была разрезана сюрикенами, а одна игла засела глубоко в болевой точке на ноге. Резко выдернув ее, Шинтаро скрылся за другим камнем, пережидая еще одну атаку. У его шикая был период бездействия, во время которого оружие возвращалось в подсумки — если использовать его экономно, то пауза в бою не ощущалась, но пустой-то не экономил. Шинигами чутко прислушивался к тихим шагам противника и одновременно старался создать в своем внутреннем мире совершенно определенный ветер. Дождавшись окончания очередного потока метательного оружия, Мидорима резко выскочил из-за камня и послал сюрикены вперед. Они обтекли фигуру пустого со всех сторон, не причинив вреда и тот довольно оскалился, собираясь произнести какую-нибудь глумливую фразу, но тут металлические звездочки, повинуясь ветру и способу метания, резко сменили направление полета, глубоко разрезая спину. — Что?.. — потрясенно протянул с металлическими нотками пустой и шинигами показалось, что его маска удивленно вытянулась. Пустой вновь тянулся к подсумку, но подскочивший к нему Шинтаро легко и незатейливо воткнул иглу в точку, которая парализовала тело противника ниже шеи. — Ты не так уж и плох, Шин-чан, — просипел пустой. — Сегодня ты победил. Можешь забрать маску. Но мы еще встретимся. Мидорима немного нервно улыбнулся, снимая с лица противника маску. На несколько секунд в глазах шинигами потемнело и очнулся он, понимая, что сейчас ему снесут голову. Резким прыжком уйдя с линии атаки, он потрясенно протянул: — Урахара-тайчо, за что? — Ох, — картинно отвел свою катану Киске, стирая со лба пот, но в глазах его Шинтаро углядел напряжение и настороженность. — Когда шинигами во внутреннем мире борется с пустым, в реальности он становится несколько неадекватным. Мидорима огляделся, понимая, что находится на огромном плато под синим небом и не чувствует ни дуновения ветра. Заметил явно потрепанные битвой ближайшие валуны и глубокую просеку от какого-то кидо. — Что это за маска, Мидорима-кун? — поинтересовался тем временем Урахара, подходя ближе. Рука его все также легко сжимала оружие. Бывший капитан двенадцатого отряда был готов пустить его в ход в любой момент. Шинтаро тяжело вздохнул и начал рассказ, который Киске слушал, спрятав глаза под странной полосатой шляпой. Урахара несколько раз поблагодарил свою предусмотрительность — он решил провести первую пустификацию на самом слабом из шинигами. В процессе выяснилось, что парень не слабее Хиори и ему можно было смело давать лейтенанта. Сражаться с покрытым мощным костяным скелетом шинигами было непросто — его ведь нельзя было бить на поражение, а атаки, которые могли задержать противника уровня Мидоримы были не так уж просты в исполнении. Теперь, слушая последовательный и предельно четкий рассказ Киске радовался. Аналитические способности и хорошая память Шинтаро давали шанс провести пустификацию остальных в разы проще. ++ Кисе Рета сидел в своем любимом ресторанчике и ждал друзей — за время пребывания в Готее Тринадцать среди его друзей появились даже благородные. Если бы кто-то раньше сказал Рете, что он будет знаться с этими выскочками, то тот в ответ бы рассмеялся. Теперь вот на полном серьезе ждал на еженедельные посиделки Ишшина Шибу. Этот ресторанчик в пятом районе южного Рукона, на вывеске которого гордо сиял иероглиф принадлежности к заведениям “Императорского дома” — для большинства руконгайцев это было синонимом качества. — Здравствуй, Кисе-кун, — неожиданно услышал совсем рядом Рета, подпрыгивая от неожиданности. Знал ли он, первый раз знакомясь с Куроко, что вскоре сможет назвать этого призрачного человека другом и одновременно стать рекордсменом Готея по прыжкам в высоту с места? В первый раз Кисе принял парня за призрака. Тот разыскивал кого-то и подходил к разным шинигами. Все они реагировали одинаково, высоко подпрыгивая, а затем молча, кланяясь через шаг, уходили. — Вежливый призрак-сан? — спросил Кисе. — Куроко Тетсуя, дес, — не согласился призрак, кланяясь. — Мы были вместе на практике! — вспомнил, наконец, Рета, соотнося внешность, способности и неприятные моменты одной из своих практик. Следом Кисе осознал, что парень не призрак и никуда его не утащит. — Я член второго отряда. Ищу Кагами Тайгу-куна, — заметив, что глаза Рета наполняются паникой, Тетсуя торопливо добавил: — По вопросу, не касающемуся моей работы. — Вот ты где, Куроко! — прервал панику Кисе подошедший Тайга. — Мы договаривались встретиться еще полчаса назад! — Но тебя на месте встречи не оказалось, Кагами-кун, — ровно отбил атаку призрак, но в его голосе Рете послышалась легкая обида. Кагами нахмурил брови и зарылся пальцами левой руки в волосы: — Зараки-тайчо собирается меня повышать. Кисе с удовольствием заметил на непроницаемом прежде лице тень эмоций. — Кто же сообщил тебе эту новость? — поинтересовался Куроко, склоняя голову к плечу. Рете в этой фразе почудился профессиональный интерес. — У меня свои источники, — самодовольно улыбнулся Тайга. — А, Ячиру, понятно, — пришел к выводу Тетсуя и явно потерял интерес к разговору. Кагами вскинулся: — Как?! — на что Куроко просто пожал плечами, а Рета засмеялся, закрывая рот ладонями в попытке приглушить звуки. Фыркнув, Тайга не выдержал и заржал сам. Восстановив дыхание он махнул рукой в сторону полигонов: — Ладно, пойдем тренироваться. — А можно с вами? — неожиданно даже для самого себя спросил Кисе. Тайга забавно скосил глаза на Тетсую и тот согласно смежил веки. — Пошли. Всю дорогу Рета только и делал что говорил, а сам все пытался осознать, как два таких разные человека познакомились и почему они сейчас тренируются вместе и даже понимают друг друга, просто обменявшись взглядами. — А что вы тренируете? — решил все-таки спросить Кисе, прервав праздную болтовню. Кагами вперил взгляд в затылок Куроко, вспоминая первый увиденный бой невидимки. Он тогда дрался с самим Кенпачи. То есть сначала Тайга вообще не понял, что происходит. Зараки просто счастливо хохотал, нанося удары будто в пустоту. Лицо и торс рассекали тонкие царапины. А потом он заметил, как мелькнули голубые волосы и Кенпачи получил еще один удар, мгновенно на него реагируя. Как потом выяснил Кагами, Тетсуя не использовал возможностей шикая, опираясь на свою естественную незаметность и некоторые особые кидо. Зараки реагировал на его движения как зверь, опираясь на чутье. Именно в тот момент Тайга понял, что хочет стать таким же, как его капитан. После боя он подошел к Куроко, зажимающему проткнутый бок, и прямо предложил тренировки, на которые тот немедленно согласился. Прерывая поток воспоминаний, и решил все же ответить Кисе. — Я — внимательность, а Куроко — незаметность. Рета с сомнением посмотрел на Тетсую, которого опять с трудом смог нашарить взглядом. — Наверное, это полезно, — с сомнением протянул Кисе, а Куроко неожиданно серьезно кивнул. С тех пор Рета не пропускал ни одной тренировки. А потом как-то незаметно к ним присоединился еще и его лейтенант. — Привет, Куроко-ччи, — воскликнул Кисе, заключая друга в объятья. — Как дела в отряде? Рета знал, что Тетсуя занимает должность третьего офицера во втором отряде. Еще он догадывался, что Куроко не последний человек в отряде Омницукидо. Смена руководства в обоих отрядах могла дурно сказаться на работе невидимки. — Неплохо, — ответил Тетсуя, едва заметно морща нос. Он вспоминал, как вытаскивал Сой Фонг из ступора — женщина несколько дней делала все чисто механически. Когда он все-таки вытряхнул прежнего лейтенанта наружу, на Тетсую обрушился такой поток ругани, что он пожалел о своих действиях. Куроко узнал много нового о подлом и мерзком Урахаре, который наверняка напоил или шантажировал великую Шихоин-сама, заставив пойти против Готея. Что любимый ученик Тетсуя мог бы лучше следить за своим капитаном, и что все вокруг мерзкие предатели и лгуны. Постепенно поток ругательств редел. Через неделю траура женщину назначили капитаном второго отряда и она с помощью кидо сожгла кабинет, ранее принадлежавший Йоруичи. Куроко, как свидетеля собственной слабости, Сой Фонг перестала замечать, отдавая приказы через рядовых. Тетсуе казалось, что вскоре в отряде появится новый лейтенант и это точно будет не он. В двери ввалился Шиба, зажавший голову Кагами подмышкой. Тайга неловко пытался поспеть за быстрым шагом и одновременно делал попытки вырваться из твердой хватки. — Йо! — улыбнулся во все тридцать два Ишшин, отпуская друга. — Угадайте, кто у нас теперь лейтенант? Кисе во все глаза смотрел на забавно краснеющего Кагами. Тайга передернул плечами, поправил взъерошенные Шибой волосы, выпрямился. — Кагами-ччи, поздравляю! — вскочил на ноги Кисе, устраивая Кагами новый сеанс костедробильных объятий. Куроко же не выглядел удивленным. Он просто едва заметно улыбнулся и одобрительно кивнул. Они уселись за стол и понятливый официант притащил им саке и пиалы. Стол за пару минут был заставлен массой закусок. Хозяин ресторанчика глубоко поклонился Тайге и тот чуть смущенно поклонился в ответ. — Какой отряд, Кагами-ччи? — принялся уточнять Рета после первого “Кампай”. — Третий. Там капитан теперь Акаши Сейджуро, а бывший лейтенант третьего ушла по состоянию здоровья, — охотно ответил Тайга. Куроко вскинул на него внимательный взгляд, изучая друга так, будто заново увидел. “Думаю, он справится” — решил, наконец, Тетсуя, отпивая из отёко. ++ Айзен Соске, новоиспеченный капитан пятого отряда, неторопливо вошел в свой кабинет. Он полностью сменил обстановку после бывшего капитана Хирако, строго и стильно оформив свое рабочее пространство. Голая функциональность и никакой избыточности — ведь самым впечатляющим в этом кабинете должен быть он сам. Соске отвел взгляд от незатейливо расписанных стен и перевел его на стол. Несколько секунд Айзен молча созерцал голову Канаме Тоусена, стоящую на блюде в центре стола. Пара секунд созерцания — и вот уже голова тает, как и все тела шинигами. На подносе сиротливо лежала небольшая записка, на которой размашисто значилось: “Помощник за помощника”. Соске попытался прикоснуться к листу, но тот рассыпался пеплом. Айзен позволил себе улыбнуться и констатировал: — Становится все интереснее.