***
— Милая, - рядом совсем знакомый и родной голос, но не может же быть такого! — Сестра? — Да, Алиса все хорошо? — Алиса скривилась немного, вспоминая, и не понимая собственно ничего! Она не могла упасть и так сильно раскроить собственную голову что бы ей привиделась страна сердец и Блад, и вообще все? — Что случилось? — она кажется себе полнейшей дурой потому-то задает глупый и детский вопрос. — Ничего, просто уже довольно поздно, почти полдень, а ты спишь, — Старшая Лидделл немного строго взглянула на сестру. Так сучилось, что плакать уже не получается, а вот сердце рвется из груди, и раскалывается на кусочки, но воспоминания кружат голову. Они не дают думать, рационально. Алиса находилась дома, все то время что была там, но ведь не получается так, или это и правда сон который выплеснул все что таилось в душе, не оставив Алисе выхода, кроме как до конца досмотреть свой спектакль. Алиса горько засмеялась, но Лорина и не могла услышать этого звука, срывающегося в пропасть сердца. А если и услышала, и не смогла бы подумать, что ее сестра: она скучает по Стране Сердец! Дни казались Алисе горькими, безжизненными.***
Если бы можно было вернуться? Алиса вздыхает и смотрит в окно, где середина осени, еще теплым ветром треплет волосы ее сестры, и срывает уже несколько желтые листья. — Хочу домой… — Ты и так дома… — Зачем же тогда страдать, ведь игра воображения, все? Она делает глоток теплого чая. Горечь, во рту просто оглушает, Алисе кажется, что ее внутренности выворачивает, сердце оглушительной болью захлебывается, а кровь и вовсе кажется ядом. Кости трещат, и ломаются, под натиском в грудной клетке разрывается сердце, и каждая клетка переживает ядерный взрыв, оглушительно больно. — Алиса все хорошо? — Алиса вздыхает, и звук свистящий, в легкие наконец поступает воздух, в глазах тоска, безмерная пустыня ярости и боли. — Все хорошо, — губы у Лидделл кривятся в неестественном оскале, полуулыбке, она пытается уверить и себя и сестру в том. — Хорошо, быть может тогда устроим полуденное чаепитие на воздухе? — Прекрасная идея, — Алиса так вообще не думает, в последнее время ее боль выжигает ее же.***
Время тянется. Алиса дремлет, или спит, или быть может мечтает, но этих минут, часов — секунд ей хватает? — Просто ты должна искренни захотеть жить в Стране сердец, но время довольно странная вещь, тебе дано три дня, и не секундой больше, — слова Нейтмера она слышит четко, но не видит ни его лица ни даже каких-либо очертаний, все вокруг заволок плотный дым, горючий запах, древесины и материала. Лидделл готова умолять, готова встать на колени. Только бы вернуться, там, где веселье ассоциируется с болью, где развлечения от которых мурашки по коже, туда: где закон — Сила. Полуденный чай на удивление Алисы оказывается веселым, с парой пятен на платье из дорогого шелка, и звонким смехом старшей сестры. — Ты в последнее время такая грустная, что—то случилось? — голос сестры насторожено ласков и безумно внимательные глаза напрягают. Алиса нервно дергается, и хочется ей кричать, и не ясно тут отчего больше. От недосказанности собственных чувств, или же все-таки от душевной боли. Алиса, не зная с чего начать, все же говорит. Глупости по полочкам слова разлетаются. И ее голос дрожит, срывается хриплым смехом, и карканьем удушливого кашля и слез. Лорина не перебивает, иногда поглядывает на небо, а после переводит взгляд на темную кору деревьев небольшого парка. Она кажется не хочет смотреть на собственную сестру. А Алиса продолжает. Она говорит о стране сердец. О их законах, о то что все ее жители прекрасные люди? О погоде, что бушует там. О том, что Борис безумно влюблен в пистолеты и автоматы. Вивальди безумна как королева, и кажется ей нравится казнить. Что кролик тот еще дурень, и что с его шуточками на сердце теплее. Что Мери прекрасно управляется с парком, и как ей нравится там бывать. О том, что Джулиус чокнутый трудоголик. Ди и Дам как младшие братья, а Мартовский заяц очень любит морковные пироги и ненавидит саму морковь. А Блад, Блад тот человек который вселил в ее душу любовь и надежду. Она говорит отрывисты, слова сплетаются паутиной ее жизни там, сон не развеивается, но верить, что это правда, как можно верить в то? — Я так полюбила чертова Шляпника, кровавого. Блада Дюпре, а он, он кажется в начале меня не мог терпеть и желал убить, это была довольно жестокая война, которую я видимо все же проиграла. Ты знаешь, он безумец. Он еще тот идиот, самоуверенный болван, любитель чая и роз. Кровавый убийца, спаситель? Я, не знаю, как его описать. Он не тот человек. Он Блад Дюпре, Лорина кажется я сошла с ума и влюбилась… в свой сон? Ты можешь мне не верить, — Алиса затихает смотрит на дрожащие ладони, после слезы катятся уже по щекам, и падают на подол темно синего платья, строгого, а волосы, заплетённые в нехитрую прическу, все же распускают тонкие пальчики. — Я тебе верю, я … понимаю тебя. Алисе других слов и не надо вовсе. Хватит и этой фразы. Лорина не думает, что ее сестра сошла с ума. Алиса счастлива, по крайней мере сейчас.