Исполнения с ФБ-2012

С ума всегда сходят поодиночке. Запираются в комнатах, прячутся за улыбающимися масками, за холодными взглядами, за громкими голосами. Выкуривают сигарету за сигаретой, забивая панику вглубь, застилая ее белесым дымом на самом дне. Как в воду, ныряют в армии противников, выкашивая людей в чужой форме – забыться, раствориться в красном тумане. Все сходят с ума по-разному, каждый по-своему. Захлебываются в собственных страхах, прячась от чужих глаз. Аянами сходит с ума под взглядом ярких зеленых глаз. Сжимает до скрипа подлокотники, когда со спины обнимают тонкие руки в черных перчатках. Сдерживает порыв закрыть уши, слыша перезвон золотых браслетов. Он не знает, чего хочет больше – чтобы все это закончилось как можно скорее, или же найти ее, наконец, ту, что заставляет его терять голову, не позволяя забыть себя. Хьюга растворяется в смехе собственного меча. Варс внутри скалится насмешливо, шипит и направляет поющий клинок вперед, туда, где зашкаливает чужой пульс и стынет кровь. Иногда лейтенанту кажется, что он не сможет остановиться, и это почти пугает. Он еще не готов увидеть стекленеющие глаза на лицах тех, кто стал дорог. Кацураги не боится. Ничего. Только вот на краю, на самой границе сознания предательски бьет крыльями темная мысль. Предательство. Что, если не сможет, не будет верен до конца? Ведь потерять доверие того, кому без раздумий вручил собственную жизнь, совсем не хочется. Куроюри теряет себя по ночам, запираясь в одиночестве холодных стен. Сумасшествие настигает его в кошмарах, в пустой просторной комнате, до самого потолка заполненной отчаянием. Маленький Ястреб боится этой комнаты. У него дрожат пальцы, и идет кругом голова. В центре припорошенного лунной пылью вакуума тяжелым могильным камнем высится кресло, кажется, подпирающее спинкой потолок. В глазах сидящего человека отчужденность и ранящее безразличие – главный кошмар десятка ночей. Кошмар, где в личном море Куроюри больше нет волн. Страх Конацу преследует его с самого детства. Разочарование в глазах напротив, хлесткие пощечины слов. Равнодушие. Презрение. Отчаянные попытки стать полезным. Эта загнанная паника живет в глубине его зрачков, мечется за прочными прутьями решетки, собственноручно выстроенной из обретенного смысла некогда пустого существования. Пока что она не может выйти наружу. Сумасшествие Шури – надгробная плита у стен фамильного особняка. Витиеватая выбитая надпись, какие-то глупые пожелания тому, кто уже давно ушел. Шепот трав – слова, такие нужные, необходимые, важные. Так и не сказанные. Имя старого друга, как приговор без права на обжалование. И только лишь Юки и Сузу сходят с ума вместе. Они петляют по разрушенным улицам некогда процветающего города, проходят мимо залитых кровью стен, огибают изломанные тела. Сгоревшие дома сверлят спины пристальным взглядом мертвых глаз. Жутко. Близнецы видят застывшие страшные маски на знакомых лицах и ужас пробирается все глубже. С ума всегда сходят поодиночке. Даже в толпе у каждого свои страхи. Собравшись вместе, можно лишь отсрочить известный итог, но отнюдь не предотвратить. Хотя им, назвавшимся Черными Ястребами, хватит и этой отсрочки. Отсрочки, длиной в исполнение планов. Отсрочки, длиной в жизнь.