Сила ненависти и её последствия

      Дождь… Легкий гром где-то неподалеку. И я прошу его сейчас быть чуточку сильнее… Очень прошу… Хочешь, возьми мой гнев, используй его и обрушь безжалостными потоками на этот гнилой мир. Поверь мне, всем уже все равно… Может, тогда кто-то обратит внимание, куда он катится. Ну же, давай, громче! Я не могу больше этого вынести… Пожалуйста, умоляю, заглуши хотя бы эти омерзительные голоса, уничтожающие остатки меня изо дня в день…       Я стояла у окна и наблюдала, как ливень мешал землю своими тяжелыми каплями. Было лишь одно желание — увеличить его силу, настолько, насколько это возможно. Но моих просьб и даже угроз в конечном итоге никто не услышал. Я по-прежнему слышала противные, пьяные голоса мачехи и её новоявленных дружков. «Лучше бы я сгнила в приюте», — в который раз повторялись мои мысли, — «что я такого натворила в прошлой жизни? За что мне все это? За что ты так со мной?! Неужели ты хочешь, чтобы я сдалась? Удушила себя собственными руками в отчаянии? Нет, ни за что на свете… Слышишь меня?!»       Небо ответило мне громом.        За дверью послышались неторопливые шаги. Сердце вновь затряслось в диком ужасе. Дверную ручку потянули вниз, но дверь не поддалась. Старый, весь обшарпанный стул преграждал этим извергам дорогу, и жаль, что не так долго, как мне хотелось бы.        — Малышка, а ну-ка, открой нам дверь. Ты же не хочешь, чтобы мы разозлились? — Мои пересохшие губы скривились от ожидающей меня мерзости после услышанного пьяного голоса какого-то мужчины.       Рука крепко сжимала вилку, любезно забытую моей «мамочкой». «Я не позволю надругаться над собой! Хватит!» — кричала я внутри себя, содрогаясь, как зашуганный кролик, пытаясь найти кусочек храбрости. С грохотом дверь открылась, и в мою чахлую комнату ворвались трое незнакомых мне мужчин. Они похотливо улыбались и, казалось, уже раздевали меня взглядом.         — Пошли вон! Не трогайте меня! — закричала я, но они лишь загоготали, роняя слюни.        Самый крупный из них, с явным пивным животом, вытащил свой ремешок и принял позу охотника, надвигаясь в мою сторону. Остальные же разошлись по сторонам, не сводя с меня заплывшего взгляда пожелтевших глаз. В дверях показалась мачеха, которая даже и не подумала вмешаться, ведь была занята делом поважнее. Смятые купюры зашелестели в ее тонких ладонях, лишний раз напоминая мне, что я простой живой товар…         — У вас три часа, не более. Делайте что угодно, лишь бы дышала после, — безразлично бросила она, поспешно удаляясь.       Довольные таким раскладом, эти твари принялись надвигаться на меня, как тучи средь бела дня. От них несло, как и от всех приходящих сюда: жуткий перегар, дешевый табак и омерзительный запах пота, застревающий в моих легких. Тошнота от происходящего еще больше сковала мой пустой желудок.         — Козочка, опусти вилочку и давай поиграем немного, — один из них улыбнулся мне своими желтыми зубами.       Безумными глазами я стреляла из стороны в сторону, пытаясь не потерять их из виду. И сегодня явно кто-то на небесах сжалился надо мной — дверь не заперли! Я даже не поверила сначала: первая осечка за столько лет издевательств надо мной! Всего несколько секунд замешательства обернулись для меня провалом. На меня обрушилось волосатое тело одного из мужчин.         — Хочу быть первым, — со сбитым дыханием промолвил он, касаясь своими губами моего уха, от чего я завыла, как уже придавленный кролик.        Он крепко обхватил меня, и я четко ощутила, как его член рвется наружу. Эти ощущения придали мне сил, и я с размаху воткнула в его ногу ту самую вилку.         — А-а, сука! Я тебя порву, шлюха! Держите эту тварь!       Мне не хватило времени, чтобы встать на слабые ноги и выбежать из этой комнаты. Не успела я вырваться из лап одного ублюдка, как меня перехватил другой, откинув на матрац, где тут же прижал своим потным телом.         — Значит, любишь погорячее? Сейчас ты сполна получишь, — шептал мне он, попутно разбираясь со своими грязными джинсами, — смотри на меня. Смотри на меня, дрянь!        Я кричала и пыталась вырваться. На моём теле было много синяков и свежих ссадин, и появление еще пары меня мало волновало, лишь бы отбиться… Его наглые, черные руки добрались до моих трусов. Он не стал тянуть и просто сдвинул их в сторону. Тут же я почувствовала его отросток, упёртый в моё влагалище.        — Не-е-т! Не надо, пожалуйста! Нет! — кричала я, когда он попытался проникнуть в меня.       Естественно, давалось ему это с трудом. Я была абсолютно сухая, да и дергалась так отчаянно, что постоянно мешала нацелиться. С одним я бы еще справилась, но не с тремя… Двое других помогли ему удержать моё тело и в меня вонзился его член, как нож, одним резким, мощным толчком. Адская боль проколола низ моего живота и стала пульсировать, увеличивая свою силу с каждым движением насильника. Было так больно, что мой крик больше походил на жутких хрип. Мои ногти впились в ладони, а в глазах стало страшно рябить… Снова больно… Как внутри, так и снаружи… Я в очередной раз распята на этом насквозь пропитанном потом, кровью и грязным сексом матраце.       Кто-то пристроился к моему рту. Перед собой я видела только чуть приспущенные штаны и курчавые заросли, где торчал вонючий член одного из этих зверей. Я попыталась отвернуться, но его руки сильно надавили на мои щеки и вынудили выполнить все, что он изначально запланировал. Пусть ему это и удалось, однако удовольствия он получил мало, так как я прошлась по его стволу зубами, намереваясь откусить эту плоть. В тот же момент я получила по лицу до хруста в шее, до привкуса крови во рту…       Больше всего мне досталось от того психа, в которого я воткнула вилку. Сначала он хорошенько поглумился надо мной, потом избил так, что я перестала даже чувствовать что-либо ещё. И уж только потом стал наслаждаться моим обездвиженным телом. На губах — вкус семени и моей собственной крови. Я смотрела в потолок и под дерганные движения вверх-вниз ждала конца моего кошмара наяву. Слезы катились из глаз, разъедая царапины на грязном лице. «Ненавижу… Ненавижу людей… Ненавижу этот мир! Настанет момент, и я вырвусь… Вы все сдохнете, как мухи!» — что-то подобное бубнила я про себя, как лучшую молитву, отвлекающую меня ближайшие несколько часов.       — Все, я обессилен, — довольно протянул последний, кто притронулся ко мне.       — Хороша, нечего сказать. А ещё ломалась, сама кайф словила, вон, лежит, прийти в себя не может!       От смеха, что резанул мои уши, я свернулась в позу эмбриона, ощущая себя полностью убитой, грязной половой тряпкой. Во рту всё пересохло, а губы больше напоминали старый пергамент — вот-вот раскрошатся, стоит только к ним притронуться. В глазах всё плыло, но я смогла поднять голову и осмотреться. Эти звери ушли, но их голоса ещё стояли в моей голове, обманывая меня. Я собралась с силами и сползла с матраца, который покрылся чуть ли не коркой от моей крови. Дрожащей рукой я подняла свои вещи, похожие на жалкие огрызки ткани, и натянула на себя, прикрывая своё уродливое тело. Неожиданно повеяло холодом, и я с облегчением втянула в себя свежий, чуть прохладный воздух. Это отрезвило мой разум. Я максимально распахнула глаза, стараясь вернуть зрение, и как только увидела приоткрытую дверь, уже не смела закрывать век. Половину комнаты я проползла на сбитых коленях, и лишь когда дотянулась до дверной ручки, неуклюже встала, чуть ли не задыхаясь от переизбытка чувств.       Откуда у меня только взялись силы, чтобы ускользнуть из проклятого дома незамеченной — одному богу известно! Признаться, я недолго об этом думала. Я бежала в темноте, постоянно озираясь назад, как будто чувствовала на своём затылке чье-то скрипящее дыхание. Падая и вновь подымаясь, я не смела сбавлять темпа, даже когда мой бок буквально отяжелел, мешая дышать — наконец-то — свежим воздухом. Упав уже, наверно, в десятый раз, я не смогла встать снова. Мысленно я продолжала бежать, но моё тело обмякло на сырой земле, в какой-то луже… Я так давно мечтала о побеге, сколько попыток было и вот оно, я здесь! Но что теперь? В полицию обращаться, когда совсем недавно один из их представителей пыхтел подо мной?! Я взвыла, вонзив в землю онемевшие пальцы рук. Испорчена, испачкана так, что никогда не отмыться, не забыть… Мой страшный крик вырвался наружу. Я подавилась собственными слезами и закашляла, обрызгав лицо каплями из лужи. «Я не умру здесь, не сейчас… Не умру только потому, что хочу жить, я стану живой угрозой для каждого, кто посмел притронуться ко мне… Я убью вас всех…»       Холод очень быстро распространился по всему телу, действуя лучше, чем любое другое снотворное. Я вся скукожилась и перевернулась на спину, глядя в ночное небо и ловя капли дождя.       — Убью… всех. Надо только потерпеть. Терпи, Руби… Ты должна, — шептала я неразборчиво, борясь с желанием закрыть веки.        Двадцать лет моей жизни ни разу не принесли мне счастья, ничтожной улыбки или хотя бы маленького огонька тепла. В тринадцать меня забрала она — больная, неуравновешенная женщина, имя которой я не знала до сих пор. Шесть лет она просто издевалась надо мной, заставляла работать день и ночь, пока сама она спивалась, как последняя свинья. Об учёбе, да и вообще о нормальной жизни не могло быть и речи. Втайне, конечно, я пыталась себя развивать. Книги стали для меня лучшим учителем и отличным лекарством, но времени на них всегда было катастрофически мало. Миллион раз я пыталась бежать, и каждая попытка была чудовищным провалом. Меня возвращали в дом, как непутёвую, неблагодарную дочь, отбившуюся от рук матери. А она же в такие дни, перед блюстителями порядка, чудным образом становилась несчастной, доброй женщиной, любящей меня, как своё родное чадо. И кто бы мог подумать, что это всё притворство на уровне поразительного мастерства какой-то там алкоголички…       В конечном итоге я перестала высовываться и играла по её правилам, планируя прикопить побольше денег и улететь отсюда куда подальше. В другую страну, если понадобится. Только вот нужно документы свои найти и забрать, которые, к слову, я ни разу не видела. Но потом эти планы стали от меня ещё дальше. Она нашла мои накопленные деньги и озверела окончательно, заперев меня на чердаке, который стал для меня настоящей тюрьмой. Я думала, что хуже быть уже не может, но как же я ошибалась… В её далеко не умной голове созрел поистине чудовищный план, как бы на мне ещё подзаработать, помимо выплаты за сироту. Эта женщина стала меня продавать, отдавать моё тело за пару сотен. Я перестала видеть белый свет. У меня забрали почти всё, оставили только ненависть ко всему живому. Сейчас это в каком-то роде позади. Я ведь смогла сбежать, смогла вырваться. Меня больше не давят обшарпанные стены, не уничтожают чужие люди. Только из-за этого я улыбалась, валяясь в грязи на мокрой, холодной земле. Наверное, я была похожа на реального психа, которого никак не могут убить, и он продолжает радоваться этому, несмотря ни на что. В глазах резко потемнело, тело затряслось сильнее от колкого холода. Я понимала, что вот-вот потеряю связь с реальностью, а потом уже неизвестно, что меня ждет…        — Не умру… Не умру, — шептала я в бреду, пока чья-то рука не обожгла меня своим теплом.       С огромной тяжестью и сильным уколом страха в груди я дернулась и перевернулась на бок, поднимая голову весом в несколько тонн. Мой взгляд уперся в мужчину, присевшего ко мне на корточки. И первой моей реакцией стал истерический выкрик:       — Не трогай меня!       Он вскинул бровь, а следом снял с себя своё черное пальто и с аккуратностью в движениях небрежно накинул на меня. Это вызвало недоумение и волну новой порции страха. Во взгляде этого человека я не прочла ни жалости, никакого-либо сострадания.         — Ты Руби? — мои глаза тут же округлились в ужасе.       «Неужели моя свобода так коротка?!» — подумала я и машинально отползла от мужчины. Его выжидающий взгляд пробежался по моему телу. Его рука в черной кожаной перчатке смело потянулась ко мне, и я с гневом откинула ее в сторону.         — Попорчена ты, однако, изрядно, — неожиданно произнес он, отвечая моим действиям.       Мужчина закурил сигарету и тут же окутал меня едким дымом, от чего я закашляла. Он заулыбался и обнажил свои белые и ровные зубы, невозмутимо произнося:       — Беру.