Во всем виноват холодильник

— Время спать, а мы не ели!!! — гаркнул Граф на всю спальню, с ноги открывая дверь, втаскивая туда провинившегося бандита и включая свет. Ликки, никак не ожидавший вторжения и мирно спавший после тяжелого дня страданий, подпрыгнул на кровати, совершив при этом великолепный по грации и изяществу пируэт, и с грохотом свалился на пол. Пять минут после этого двое застывших в проходе мужчин наблюдали сумасшедшую картину — Ликки пытался добраться до двери, путаясь в собственных ногах и в одеяле. Когда он все-таки достиг цели, Граф успел перехватить его за шкирку и развернуть к себе. Ликки, видимо, до сих пор пребывал в царстве Морфея и потому, глядя в глаза солисту, задал феноменальный вопрос:  — Где горим?  — Милая, я спасал планету! — В тон ему ответил Граф — Ну, нашествие на холодильник останавливал! Вот он, наш великий грабитель! — Граф гордо поднял голову и ткнул пальцем в обидчика. — Он сожрал почти все наши запасы! Нам недолго осталось… Мы все умрем… — под конец Унхайлиг совсем смутился и разжал руку, удерживающую Ликки. Тот так и остался стоять в прострации. Хеннинг кулаком устало потер глаза:  — Пойдем-ка спать, а то я с ног валюсь!  — Нефиг жрать по ночам, — буркнул Граф, однако совету внял. Через несколько минут, когда они уложили спящего стоя посреди комнаты Ликки, и легли сами, свет в маленьком домике на краю деревни погас и все погрузилось в ночную тьму.

***

Ранним утром их разбудил громоподобный стук в дверь. Унхайлиг пытался сражаться за свой сон, прикрывая голову подушкой, но пришел к выводу, что скорее домик разберут по бревнышку и доберутся до него, чем его оставят в покое. Он нехотя сполз с кровати и поплелся открывать.

***

На пороге их домика стояла крохотная сморщенная старушка с огромной бородавкой на самом кончике такого же огромного носа, достающая мужчине едва до паха. Сон как рукой сняло. В памяти Графа моментально всплыли сказания про Бабу — Ягу, которой тут пугали детей. Он с удивлением рассматривал старушку до тех пор, пока его немилосердно не цапнули острыми пальцами за бок:  — Слыхал, любезный, что я тебе тут говорю, или Богу душу отдал? — взгляд бабушки заинтересованно скользил по его бедрам. И только тут Унхайлиг понял, что стоит на пороге в одних трусах да майке и странно, что вся деревня еще не пялится на него… Он инстинктивно попытался прикрыться, но бабуля уже все рассмотрела и теперь ехидно улыбалась: — Вот умник нашелся!! Чего я там у тебя не видела? Не боись, а лучше на — ка вот! Я вам в дорожку котомку собрала, чего дома было — того и покидала. — и с этими словами бабуля сунула в руки прифигевшему Графу невесть откуда взявшуюся корзинку. Ей Унхайлиг и прикрылся. Через несколько минут он также понял, что пропустил мимо ушей значительную часть монолога гостьи. Опомнился он только тогда, когда бабушка навесила ему на шею тяжелый деревянный крест и добавила:  — На вот тебе! От всяких нечистивых защищаться… Граф подавился воздухом и хотел было спросить, зачем ему защищаться от себя, но вовремя закрыл рот. Тем временем бабка ловко ущипнула его за бок и нагло хапнула за майку, вынуждая нагнуться ниже.  — Вообщем так, разлюбезный, приезжайте к нам еще! — проорала она, пребольно ущипнув солиста за щеки, принялась лобызать его по русскому обычаю. Сзади раздался удивленный возглас, и за спиной бабки тоже. Зацелованный, Граф являл собой еще ту картинку. Со всех сторон обзора.  — А, слыхали, бабы!!! Макаровна немца приворожила!!! И весть понеслась по деревне, как ветер по полю.

***

Едва Унхайлиг отбился от бабули и закрыл дверь, как любопытство возобладало и он, не удержавшись, заглянул в корзинку, подаренную бабушкой. Чтобы через пять минут осесть на пол с возгласом:  — Черт разберет этих русских! В корзинке лежали украденные из его холодильника деликатесы.

***

Провожали их всем селом, бабы шумно голосили, сморкались в передники и подтирали сопли детям. Дети же скакали вокруг машины в целом и вокруг Графа в частности. Мужики стояли в сторонке и угрюмо шваркали носами, упрямо пряча глаза. Усаживаясь в машину и прекрасно ощущая под одеждой деревянный крестик, Граф с умилением понял, что это приключение он не забудет никогда, даже если очень сильно захочет. Пожалуй, оно действительно того стоило!