Когда ты мне снилась

      - Дэнни…       Тихий стон за спиной не заставил Басса обернуться. Он лишь сильнее стиснул стакан и сделал большой глоток довольно дрянного пойла, которое быстро подходило к концу. На другое обезболивающее рассчитывать не приходилось: девчонка второй день металась в бреду, и основной запас лекарств уходил на нее. Той минимальной дозы, которую он оставлял себе, не хватало – нога продолжала болеть, а кривой шов вздулся, вызывая непреходящее желание разодрать его до крови. Оставалось лишь надеяться, что его организм достаточно закален, ну или на то, что Чарли лекарства вскоре не понадобятся вовсе.       Монро нахмурился. Мельком взглянув на девчонку, он поднялся и дохромал до дивана.       - Папа… папа, нет!..       Лицо Чарли сморщилось, становясь по-детски беспомощным.       - Папа… - снова пробормотала она, вздрагивая всем телом.       - Тшшш, - как не раз до этого, Монро положил руку ей на щеку, и девушка замерла, инстинктивно прижимаясь к его ладони.       Пока ее дыхание не стало тише, Басс сидел не шевелясь. Он коснулся покрытого испариной лба – ему даже показалось, что жар несколько спал, вновь скользнул кончиками пальцев по алеющей щеке, тронул потрескавшиеся приоткрытые губы – словно снимал слепок с ее лица. Чарли повернула голову и шумно вздохнула, когда ладонь Монро легла ей на горло, но не проснулась. А он рассеянно гладил тонкую, теплую кожу, мыслями находясь далеко от этого места.       Басс вспоминал, как однажды потерял все, чем дорожил. Как жизнь утратила всякий смысл, как он хотел и был готов умереть. Он тоже метался в бреду, желая лишь одного – раз и навсегда избавиться от груза собственной жизни, ставшего бессмысленным и неподъемным. И он тоже был не один тогда. Тот, кто назывался другом, кто действительно был им, пообещал, что однажды боль притупится, страхи отступят, а он сам всегда будет рядом, заполняя эту чертову пустоту внутри. Он лгал – бессовестно и нагло, глядя в глаза. Но самым ужасным было даже не это, а то, что любая попытка заполнить эту пустоту – Майлзом, Республикой, неограниченной властью – заканчивалась крахом. И тогда он придумывал себе новую цель, новое развлечение, новый смысл. Замкнутый круг, по которому он бежал с завидным упорством – лишь бы никогда не останавливаться. Никогда не понимать, сколь тщетны попытки, какое разрушение он устроил и сколько жизней сломал, пытаясь скрыть от себя одну простую истину – ничего нельзя изменить.       Чарли застонала, слегка запрокидывая голову назад, в попытке избавиться от стиснувших ее шею пальцев. Монро пристально посмотрел на нее, заставляя себя остановиться. Он знал, что может это. Знал, что, скорее всего, сделает ей лучший подарок – избавит от необходимости становиться тем, кем она никогда не хотела бы стать. И тогда оставшихся лекарств ему хватит с лихвой. Он поправится, пошлет все к дьяволу и уберется как можно дальше от той грызни, что началась между Штатами, Республикой и Джорджией, от Келли Фостер, жаждущей предъявить толпе его голову и от Майлза – особенно от Майлза.       Медленно разжав пальцы, Монро убрал руку. Чарли прерывисто вздохнула и повернулась на бок, спиной к нему. Ее дыхание вскоре выровнялось и стало почти неслышным – определенно, ей становилось лучше. Что ж, по крайней мере, он спасет оболочку – как и обещал когда-то, и кто знает – может быть, она окажется сильнее, чем он думает, и сумеет сохранить хоть что-то. Ведь у нее – в отличие от него самого – действительно был Майлз.       Боль в ноге усилилась, машинально потянувшись к ране, Монро со сдавленным шипением отдернул руку. Еще раз взглянув на девчонку, он тяжело поднялся и доковылял до своего прежнего места – кресла возле камина. Скоро Чарли нужно будет делать укол, а до этого времени стоило немного подремать. Говорят, сон – лучший лекарь. Монро усмехнулся. Он не знал, правильно поступил или нет, но, по крайней мере, как только его голова коснулась спинки, он провалился в сон, не исполненный смутных, мучительных предчувствий.       - Себастьян?       Тихий голос спугнул обступившие его безликие тени. Монро открыл глаза, сбрасывая холодное оцепенение. Он поежился, оглянулся на дверь, закрытую на засов, и на плотно зашторенное окно. Угли в камине потухли, и единственным источником света служила тусклая лампочка под потолком, работавшая от небольшого генератора, который он выменял у местного пьянчужки, как только электричество снова заработало. Нужно было идти в лес за дровами и хворостом – температура в комнате к ночи стремительно падала, и хотя у него был небольшой запас в сарае за домом, он берег его на крайний случай. Например, если он уже не сможет ходить, а девчонка все-таки придет в себя.       - Себастьян? – За спиной раздался шорох.       Монро резко обернулся на голос, который в первый раз принял за самообман.       Под глазами Чарли залегли огромные тени, волосы сбились в один большой колтун, кожа казалась неестественно бледной, и все же она выглядела несравненно лучше, чем даже несколько часов назад.       - Басс, верно? – с некоторым смущением уточнила она.       Он кивнул.       - Хочешь чего-нибудь? – сдержанно поинтересовался он.       Испытывая облегчение от того, что ее состояние улучшилось, он, между тем, не собирался этого ничем показывать. Да и вообще, им обоим будет гораздо легче впоследствии, если они как-то переживут это вынужденное совместное заточение, а потом пойдут каждый своей дорогой. Ведь рано или поздно она все вспомнит, а если нет – то Майлз и Рейчел не поскупятся на подробности. Поэтому никакая неоднозначность им ни к чему. Он – враг, убийца и ненавидимый всеми, жестокий диктатор, она – благородная спасительница всех и каждого, заносчивая девчонка, раздражающая своей правильностью не только его, но, собственно, даже Мэтисона.       Впрочем, было в ней что-то такое...       «Выбери меня!»       Она смотрела прямо в дуло пистолета, и ни один мускул в ее лице не дрогнул.       «Есть вещи поважнее семьи».       - Воды, если можно, - срывающимся голосом попросила Чарли, глядя на него исподлобья.       Басс слегка склонил голову набок, сравнивая тот образ из прошлого и ее нынешнюю. Сравнение было не в ее пользу, но даже сейчас в глазах Чарли по-прежнему горел этот особый огонек гордости и упрямства, который вызывал в нем все эти эмоции – от желания сломать до невольного притяжения.       Заметив непонимание и тревогу в ее взгляде, Монро быстро отвел глаза – он слишком долго пялился на нее, не говоря ни слова.       - Воды… да, конечно.       Чтобы подняться, пришлось приложить немалые усилия – острая боль пронзила ногу от ступни до бедра. Он на мгновение замер, затем медленно двинулся в сторону стола.       - Что с тобой? Ты ранен? – обеспокоенно спросила Чарли.       - Есть немного, - он хмыкнул, наливая и протягивая ей стакан воды.       - Немного? – она приподнялась, пытаясь устроиться поудобнее и найти опору, но стекло упрямо выскальзывало из подрагивающих пальцев.       - Ну, может чуть больше, чем немного, - сказал он, с некоторой досадой наблюдая за ее попытками, затем все же сел рядом и, обняв ее за плечи, придержал стакан.       - Спасибо, - пробормотала Чарли, вытирая тыльной стороной губы.       Уже второй раз она оказывалась в этих объятиях – вольно или невольно, и это вызывало смутное беспокойство. Тем более что эти объятия не казались отталкивающими или навязчивыми, и все выглядело так, словно ему самому они в некотором роде претят.       Чарли быстро глянула на своего спасителя из-под полуопущенных ресниц. Он был красив, и у него наверняка должен был кто-то быть. Впрочем, думать об этом всерьез она не могла, и нелепые попытки отвлечься не помогали. Мысли о Дэнни, которые она старательно сдерживала все это время, обступили ее вместе с нахлынувшим чувством потери, вины и отчаяния.       - Хочешь лечь? – спросил Монро, заметив, как напряглось ее тело. – Или, может, перекусить? Хочу сразу предупредить: единственное, что тебе светит – отвратительные на вкус и вполне возможно просроченные консервы.       Чарли снова посмотрела на Басса. Сейчас она была благодарна не только за заботу и помощь, но и за то, что он хотя бы ненадолго вытягивал ее из того кошмара, что творился внутри. У нее еще не было сил на злость и ненависть, как и на то, чтобы хоть что-то противопоставить душившей ее боли. Не помогало и смутное чувство дежавю – словно она уже проходила через это прежде. Впрочем, по всей видимости, так оно и было.       - Ну, если мы не умрем от ран, надо оставить шанс для дизентерии, - ее наигранная бодрость прозвучала жалко, но она все равно заставила себя выдавить улыбку. – Хочу консервы.