***
Я сидел, пытаясь сосредоточиться на игле. Так. Я — игла. Во мне синяя плотная нить. Я впиваюсь в ткань, аккуратно соединяя края маленькой дырочки. Я ныряю, словно дельфин, прошивая волны ткани. Сзади сидел Артур, пыхтя мне в ухо и командуя процессом. — Кто тут адмирал? — рявкнул я. — Сам шить сядешь, еще одно слово… Он тут же замолк, примирительно целуя меня в шею. Сосредоточенности мне это не прибавило. Я попытался скорее завершить работу, уже не сильно заботясь о ровности стежков. Узел. Я продемонстрировал Артуру готовые джинсы. Дырки практически не было видно, даже учитывая то, что под конец я конкретно сачковал. Он выхватил штаны и тут же их надел, осматривая свое отражение в зеркале с довольной улыбочкой. Я убрал швейные принадлежности в тумбу, поставив в уме галочку, что надо не забыть вернуть их хозяйке. — Ладно, схожу к ребятам, скоро машина приедет, — сказал он, закидывая в свою сумку телефон и толстовку. — Артур, — нерешительно начал я, — ты можешь обещать мне кое-что? Мне показалось, что он вздрогнул. — Ну? — Игра не повлияет на наше общение, если мы победим, ты не будешь злиться, — говорил я. Это было важно, я боялся его реакции, зная, каков Артизи в гневе. А поддаваться ему я не собирался. — Если, — усмехнулся он, — победителем буду я, то ты не плачь, обещаешь? — Ты снова за свое, я же серьезно. — Я тоже, — бросил он, выходя из комнаты и мягко закрывая дверь. Я застыл, чувствуя, что это уже было. Время свернулось, как спираль, и вот я вижу хвост того, что было, который пронесся мимо, оставляя после себя ощущение сна. — Я тоже люблю тебя, Артур, — пробовал я эти слова на вкус.***
Каждый день я привык уходить на войну. Я собирал солдат. Терял их. Находил новых. Но настоящий солдат умирает единожды, а мы умирали тысячи раз. Как бы это ни было цинично, обычно выигрывает тот, кто умирает меньше. И вы бездушно считаете наши смерти, зная, что мы воскреснем. Бесконечная цифровая война. Я считал, что люблю ее, но как я ошибся. Ты всегда был мне как кость в горле, Волк. Но я больше не испытывал злого азарта, моя жажда победы была другого рода. Я возьму тебя, вздорный щенок, и уж тогда ты должен будешь меня уважать. Однажды, я проиграл тебе не по своей воле, но сейчас я хочу этой победы настолько, что никакие фотографии не остановили бы меня. Я приручу тебя, показав, кто сильнее. И твоя стая замирает, ожидая моего следующего хода. Одно сражение выиграли вы — другое мы, и я намерен выиграть всю войну. Йохан наклонился ко мне, наблюдая, как мой курсор скользит по иконкам героев. Он снова кусал пальцы, и я, не отрывая глаз от монитора, легонько шлепнул его по руке. «Не волнуйся», — одними губами произнес я. И я беру Волка. Едва заметно шевелится стая, обсуждая, как Куро будет играть на Ликантропе. Но, когда все разбирают героев, Куроки берет последнего саппорта, оставляя Ликантропа мне. — Фармящий Ликан от Пуппея! — воскликнули хором комментаторы. Йохан говорил что-то одобрительное, Куро выдавал Талу вард, напутствуя куда лучше его поставить, Густав тихо предупредил ребят, что по нашему лесу бродят враги. А я молчал, не вмешиваясь в разговоры ребят, все звуки и слова, все проходило мимо моих ушей. А все потому, что с вражеского берега на меня ползла прекрасная Сирена, которую твердой рукой вел Артур Бабаев. И я не мог оторвать от нее взгляда.***
— Поздравляю, щенок, — его голос холоден, как колба Рилай, еще немного и меня окружит кольцо ледяных игл. — Артур, мы же договорились, — тихо сказал я. — Я никогда, — рыкнул он, приближаясь ко мне и заглядывая в глаза, — никогда не приму от тебя поражение. Неудачники проигрывают, а я не такой. — Почему тебя так пугает быть «не таким»? — я сел на кровать, наблюдая, как он нависает надо мной. — На награждении ты был весьма дружелюбен. Еще немного, и он взорвался бы. Артур закусил губу так, что она побледнела, сжался, как пружина, готовый отразить мою атаку. Но атак не будет. Я выиграл войну и сложил оружие. — Пугает? Да ничего меня не пугает, — наконец отвечает он, гневно фыркая. Я протянул ему руку, но он отмахнулся, нависая надо мной, оперся руками о мои плечи, больно сжав их. — Ты пидор, — прошептал он, — всего лишь ебаный пидор. — Зачем ты говоришь так? Не знаю почему я не злился на эти слова, я просто не мог: после игры во мне не было места для злости, только усталость и пустота. Он рассеянно кивнул, разжимая хватку и отходя на пару шагов. — Артур? — я подошел к нему, а он отодвинулся, бросая на меня затравленный взгляд. — Ты из-за матча так? — Нет, — тихо начал он, переходя на крик. — Нет! Мне насрать на этот матч, на эту игру, понимаешь? Ты понимаешь? Да что ты делаешь со мной? Он за пару шагов оказался у двери, но я метнулся к ней, перекрывая ему путь. Он пытался оттолкнуть меня, угрожал, ругался, я же не отходил, зная, что если позволить ему уйти… Я сгреб его, слабо трепыхающегося, обнимая так, как когда-то обнимал меня Куро, но сам я делал это впервые. Я вжимался в него, чувствуя его гнев, его страх. — Но ты так смотрел на меня, — шептал я ему на ухо. — Это неправильно, — стонал он, запуская пальцы в мои волосы, едва касаясь губами моих губ. Я отпустил его, буквально отшвырнув от себя. Он встал, подрагивая, словно котенок, выброшенный на мороз, глядя на меня мутными глазами, полными ужаса. — Так иди, если неправильно! — сказал я. Он пару раз моргнул, нелепо открыв рот, слов не нашлось. — Беги! Беги от себя! — орал я в захлопнувшуюся дверь. В ушах звенело от собственного крика. Артур сбежал, трусливо поджав хвост. Слабак, который пытался быть сильным. — Клемент, — я слышу тихий голос Куро, который выводит меня из транса, — что ты делаешь? — Куро… — Нас ждут, пойдем, — он тянет меня за рукав, я поддаюсь, чувствуя себя тряпичной куклой. Я не видел дорогу, не помнил, как мы доехали и как назывался клуб. Мне вручили бокал шампанского, который я тут же осушил, смеясь невпопад и пытаясь делать вид, что я ужасно доволен собой и нашей победой, пока Куро не утащил меня за столик, который незаметно примостился в темном углу.***
Я сидел, с ненавистью разглядывая очередной стакан виски. Я рассказал своему старому другу слишком многое про нас с Артуром, но он, вопреки ожиданиям, встал на защиту трусливого мальчишки. — Ты говоришь, что он слабак, а ты что сделал сам, умник? — Куро не повышал голоса, но лучше бы он орал, лучше бы ударил меня, чем слушать то, что я боюсь говорить вслух. А он никогда не боялся. — Я… — Ты дебил, — вздохнул он, отпивая немного виски из моего стакана и морщась. — Артур запутался, он напуган… — Но он же волк, — упрямо говорил я, не зная, как по-другому охарактеризовать Артура. — И волки могут бояться, — покачал головой Куро. Я не чувствовал вкуса алкоголя и не пьянел, этот вечер тянулся, в окружении фальшивых улыбок, которые не могли скрыть зависть, таящуюся внутри проигравших. Я знал, это пройдет, когда все хорошенько выпьют. И подтверждением тому стал Энви, который накидался и, наверное, раз десять подходил жать мне руку. Я благосклонно принимал его поздравления, хлопал его по спине и даже один раз обнял. Пробравшись к бару, я заказал себе какую-то ядовито-розовую дрянь, наугад ткнув на ее изображение в меню. Притащив бокал на столик, я завалился на мягкий диван, и потягивал клубничный бабский коктейль, осматривая зал. Танцы, шампанское, пьяный Йохан прыгает со стола на руки кому-то из стаффа старладдера. Напряжение сошло на нет: все выпили, забыли про свои поражения, и я почти было расслабился, но увидел Артура, первый раз за вечер. Тот с загадочным видом спешил куда-то, цепляясь за стены, как человек-паук. Не знаю, кто позволил ему выпить, он явно переоценил свою мощь. Я решил проследовать за ним, меня немного шатало, но чувствовал я себя превосходно. Артур завернул в какой-то коридор, послышался шум и крики. Я аккуратно выглянул из-за угла, не желая, чтобы Бабаев заметил слежку. На полу сидел сбитый с ног Клинтон, потирая руку и морщась. Артур на четвереньках подползал к нему и бодал его в грудь, называя чужими именами. — Трикси! — угрожающе выл Артур, упираясь макушкой в грудь Клинтону. Клинтон заворожено провел рукой по его темным волосам, успокаивая агрессивного парня. — Ты перебрал, малыш, — его огромные раскосые глаза светились, как куски урана в реакторе, ему явно нравился игривый настрой пьянчужки. — Ты не видел Клемента, Трикси? — плаксиво спросил Артур, растягиваясь на полу и складывая голову на ноги Клинтону. — Да нахрен он тебе? — поморщился Клинтон, словно его внезапно накрыла зубная боль. — Я с тобой. — Трикси, Эра тебя наверняка ждет, — упорно говорил Артур, — и ты мне не нравишься. — Это я, Клинтон, — с обидой произнес Фир, не переставая гладить Артура, запуская руку под его футболку. — Ты вонючка, а не Клинтон, — расхохотался парень, пытаясь встать, но Фир, не отпуская, буквально притянул парня к себе, целуя его лоб, щеки, губы, так лихорадочно и жадно, словно мечтал только о пьяном Артизи на своих коленях, мечтал трогать его безнаказанно, зная, что утром он ничего не вспомнит. Я сполз по стене, не в состоянии вмешаться, не в состоянии понять, что происходит. Когда я снова выглянул из-за угла, коридор был пуст. Может мне просто померещилось? Видимо, я нажрался, сам того не желая, не замечая, сколько я пью. Я нетвердой походкой вернулся в зал, выцепив из танцующей кучки Тала. — Не видел Бабаева? — я старался перекричать музыку. — Да он в домик поехал, ему Мерлини такси вызывал с моего телефона, — отмахнулся от меня Тал, его манила девушка в ярком платье. Его ли это девушка — я заметить не успел. — Мне тоже вызови, — буркнул я и направился на улицу. Прохладный ночной воздух немного оживил меня, я сел в первую попавшуюся машину с шашечками, с трудом вспомнив адрес. И вот мы тихонько ползли по улицам Лос-Анджелеса, которые сверкали неоновыми вывесками и освещенными витринами. Ярко, ненатурально, празднично, словно в очередной раз олицетворяя все, что было на вечеринке. Дом, вот уже, скоро. Я взлетаю по лестнице на второй этаж и ногой пинаю дверь комнаты Артура. Заперто. Через несколько секунд дверь распахивается. Клинтон, торжествующе улыбаясь, опирается о косяк, перекрывая мне путь в комнату, скрещивая руки на голом торсе. Я отшатываюсь от него, как от прокаженного, разглядывая его бледное обнаженное тело. — Зайди попозже, — с притворным недовольством протягивает он, подмигивая мне и закрывая дверь перед моим носом. Я стою, пока мои миры рушатся. Закрываю глаза, и меня начинает кружить, как в Лунапарке, на самой огромной карусели. Лопнул канат. Рухнула кабина, разогнавшись до скорости света, впиваясь в мою голову единственной мыслью. Там, в комнате, Артур и Клинтон. И я не могу им помешать. Или просто не хочу?