Не такой, как все

      Кили зашевелился в кровати и резко распахнул глаза, пробуждаясь ото сна. Странное чувство испугало малыша: ему показалось, что кто-то приходил. Что кто-то был здесь, совсем рядом, что кто-то поцеловал его. Может, леди Дис? Или Торин? Наверняка кто-то из них, больше некому.       Мальчик сел в кровати, прокашливаясь. Горло всё ещё болело, но дышать уже было намного легче. Лечебные настойки делали своё – Кили шёл на поправку и довольно быстро. Кили зевнул и потянулся, стараясь сообразить, который час. Под горой это было совсем непонятно, но судя по догорающей свече и по тому, что он заснул после обеда, сейчас был вечер. Возможно, даже поздний.       Может, скоро придёт леди Дис и покормит его? А может и не придёт, если уже глубокая ночь. Да Кили и не хотел беспокоить её. Она и Торин и так слишком много сделали для него, нельзя было просить от них большего. Кили, наоборот, часто чувствовал себя обузой в этой семье. Фили ведь тоже так считал, что Кили никому не нужный приемыш, что Кили просто-напросто обуза…       Малыш сглотнул внезапно подступившие к глазам слёзы и потянулся за кувшином, чтобы налить себе воды, как вдруг вздрогнул, нащупав на тумбочке лист пергамента, на котором стоял пузырёк с каким-то лекарством. Странно, подумал мальчик, глядя на листок. Может быть, это лекарь господин Оин оставил свой рецепт? Или вдруг это записка для леди Дис со списком лекарств, которые нужно обязательно давать Кили? Так или иначе, но это оставили не для него. Значит, не надо трогать. Или всё-таки для него?       Любопытство вдруг взяло верх над Кили, и он осторожно взял исписанный листок и поднёс его к глазам. В слабом свете от пламени свечи он увидел руны. Гномий язык. Которому Кили ещё не научился…       Эру, да это точно не ему! Кто бы стал писать Кили, зная, что тот даже читать ещё не умеет?! Вряд ли это нужно Торину или Дис. Скорее уж эта злая шутка Фили. Например, пожелания скорейшего выздоровления и просьбы как можно быстрее покинуть Эребор. Просто злая шутка. А вдруг нет? Ведь в последний раз, когда Фили заходил к нему, он не был так отрицательно настроен по отношению к Кили. Он словно был обеспокоен его состоянием. Или же Кили просто это показалось? В конце концов, тогда Фили практически не произнёс ни слова…       Что же это за письмо, подумал Кили, внимательно вглядываясь в руны, казавшиеся ему непонятными значками. Хотя нет, не все. Удивительно, но некоторые мальчик сразу узнал. Он вспомнил, как учился их писать совсем недавно на занятии у Балина, вспомнил эти руны из азбуки, которую дал ему наставник, велев тренироваться в их написании и чтении каждый день. Но из-за побега из Эребора и возникшей вследствие этого болезни Кили пришлось ненадолго прервать своё обучение. А не самое ли время возобновить его, промелькнуло в мыслях Кили, отчего сердце ребёнка забилось чаще, а голова даже слегка закружилась от предстоящей радости. Он научится писать и читать, сможет расшифровать это послание, кому бы оно ни было адресовано! Сможет и всем докажет, что способен быть настоящим гномом! Только бы получилось…       Кили глубоко вдохнул, выдохнул и стянул с себя одеяло, чтобы встать с кровати, подойти к столу, взять азбуку и начать работу, но вдруг подпрыгнул, услышав за дверью чьи-то шаги. Нет, Эру, только не это! Нельзя, чтобы Кили увидели с этим письмом в руках! А вдруг оно и не ему вовсе и для его глаз никак не предназначено?!       Недолго думая, Кили смял листок и спрятал его под подушку, положив на неё голову и натянув одеяло до подбородка. Как раз вовремя, потому что в следующую секунду в комнату вошла Дис с подносом в руках. На миг она замерла в дверях, но затем её лицо озарилось улыбкой, когда гномка заметила, что Кили уже не спит. Малыш робко зашевелился и сел, моргая глазами и молясь про себя, чтобы Дис не обнаружила письмо или не услышала хруст бумаги, что лежала под подушкой.       – Кили, родной! Проснулся! Как спалось, хорошо? – гномка села рядом с Кили на кровати и поставила поднос с едой к себе на колени.       – Хорошо, леди Дис! Спасибо, – отозвался Кили, и губы его дрогнули в робкой улыбке.       Леди Дис… Сердце ёкнуло в груди Дис, а по спине пробежал холодок. Махал, да Кили никогда не привыкнет! Никогда не назовёт её своей мамой! Но ведь Торина он назвал дядей, а значит, признал его. Смог назвать своим родичем! Или нет?..       Дис вздрогнула. Она вдруг вспомнила сегодняшний день, когда Торин вышел из комнаты Кили совершенно счастливый, не похожий на себя, потерявший свою привычную мрачность и суровость.       – Торин? – Дис обернулась, услышав, что брат вошёл на кухню, и отложила чистую тарелку и полотенце, сполоснув руки в умывальнике. – Ты проголодался?       – Да, немного, – кивнул Торин, улыбаясь, и Дис замерла на месте. Махал, да что такое с братцем?! Он никогда не был таким… рассеянным, мечтательным. Сейчас он просто уселся за стол, откинулся на спинку стула, прикрыв глаза. Лёгкая улыбка не сходила с его лица, а приоткрытые глаза так и излучали радость.       – Ты в порядке? – спросила гномка, наливая половником мясную похлёбку из котла, который в печи подогревался над огнём.       – А что, что-то не так? – хмыкнул Торин. – Разве заметно, что я не в порядке?       – Ты сам на себя не похож, – пожала плечами женщина, ставя миску с супом перед братом. – Довольный уж слишком.       – Спасибо, – благодарно кивнул Дис Торин, взял в руки ложку и принялся есть.       Дис уселась напротив Торина, наблюдая, как он ест, и о чём-то глубоко задумалась. Повисла тишина, но ненадолго. Торин и сам вскоре нарушил её.       – Дис, Кили…       – Что, Кили, Торин?! Он в порядке? Ему стало хуже?! – всполошилась Дис, внезапно испугавшись.       – Нет-нет! Ему лучше, напротив! – поспешил успокоить сестру Торин. – И даже намного…       Торин отодвинул от себя опустевшую миску и внимательно посмотрел на Дис. Его глаза лучились от счастья, словно смеялись, никогда ещё Дис не видела Торина таким. Хотя нет, видела. Но это было так давно, когда они ещё были детьми, когда играли с Фрерином, вместе проводили время, те короткие часы, в которые Торин, наследный принц, был свободен от занятий.       – Он назвал меня дядей, Дис, – сказал Торин так тихо, что до Дис сразу не дошёл смысл. Она подумала, что ослышалась, и переспросила:       – Прости, что?..       – Дядей, Дис, – громче повторил Торин и зажмурился от восторга, словно и сам не верил своим словам. Но, тем не менее, это было правдой! Чудесной правдой, просто великолепной! – Меня! Кили… мой племянник…       Дис замерла, наконец-то поняв, что хотел ей сказать Торин. Она была рада, разумеется, но почему-то вдруг в её горле встал противный горький ком. Почему? Из-за чего? Ревность ли это? Или зависть? Дис никогда бы не подумала, что Кили признает Торина раньше, чем её, раньше, чем маму…       – Правда прекрасно, Дис? – спросил Торин, открывая глаза и с восторгом посмотрел на сестру, которая тут же натянуто улыбнулась в ответ:       – Конечно, Торин, это… хорошо! Просто чудесно, правда!       – Я знал, что так произойдёт, Дис, я знал, что он станет членом нашей семьи рано или поздно! – возликовал Торин. Он был слишком рад, что даже не заметил ту тень беспокойства и даже отчаяния, что мимолётно промелькнула на лице Дис.       – Конечно, Торин, – быстро закивала гномка. – Кили – часть нашей семьи. Я рада, что он наконец-то это понял…       – Начал понимать. Ещё немного, Дис, и он навсегда забудет о своём ужасном прошлом, – произнёс Торин, вставая из-за стола. Ему уже пора было идти, королевские дела в Эреборе не могли больше ждать. Но напоследок он добавил. – Он умница у нас, очень-очень сильный! Я так горжусь им, Дис, я так рад, что могу назвать его своим племянником!       – Ага, я тоже этому очень рада, – отозвалась Дис, провожая брата взглядом.       Торин вдруг остановился, обернувшись, и внимательно посмотрел на сестру. Дис отвела взгляд от его пронизывающих синих глаз. Ей стало не по себе, она вдруг поняла, что Торину передалось её состояние, что он узнал, что её беспокоит. Однако, переступив с ноги на ногу, Торин лишь проговорил:       – Спасибо за обед, Дис. Было очень вкусно…       – Не за что, Торин! Рада, что тебе понравилось.       – Кили уснул. Думаю, вечером он проснётся, тогда накормишь его и дашь лекарство.       – Да, конечно! Спасибо, что посидел с ним, Торин. И удачи тебе.       Он не поймёт, подумала Дис, когда брат, махнув рукой на прощание, скрылся за каменными дверями. Не поймёт, каково сейчас ей! Нет, Дис не хотела выглядеть эгоисткой и переживать из-за того, что Кили наконец-то нашёл в себе силы назвать Торина дядей. Напротив, это был очень смелый и важный шаг! Но ей почему-то было очень горько, ведь для Кили она была по-прежнему всего лишь леди Дис…       – Леди Дис? – обеспокоенный голос малыша спустил Дис с небес на землю, и гномка очнулась от грёз.       Леди Дис… Махал, как же больно!       – Кили, прости, задумалась, – быстро пробормотала Дис, потянувшись к куску тёплой булочки на подносе. Отломив кусок, она протянула его Кили. – Ешь, Кили. Тебе надо набираться сил, чтобы быстрее поправиться. И, кстати, после еды обязательно выпить отвар.       – Спасибо вам! – Кили с благодарностью принял булочку и откусил кусочек. – Я проголодался, а вы всегда так вкусно готовите.       – Не за что, родной, – щёки Дис порозовели от похвалы Кили. Она протянула ему глубокую миску с картошкой и жареной курицей, а затем налила тёплого молока в глиняную кружку. – Давай кушай хорошо, чтобы всё съел!       Повторять дважды не пришлось. Только сейчас Кили действительно понял, насколько сильно хотел есть. Дис лишь с улыбкой наблюдала за тем, с каким аппетитом ужинает её сын.       Сын, не желающий признавать свою мать.       Дис сглотнула горькие слёзы. Только не перед Кили… Надо быть сильной! Малыш не виноват, просто он никак не может привыкнуть, а Торин… он как-то нашёл к нему подход, вот и всё. В конце концов, он мужчина, у них там есть общие темы для разговоров и прочее. А Дис... кто знает, может, и настанет тот день, когда он назовёт её мамой? А вдруг это свершится совсем скоро?       Покончив с ужином, Кили выпил и отвар, который дала ему Дис. Мальчик выздоравливал, это было заметно. Он кашлял уже не так сильно, да и сон делал своё дело: Кили отсыпался и набирался сил.       – Что-то ещё, Кили? Может, желаешь чего?       – Спать, – ответил Кили, удобнее устраиваясь в кровати и снова укрываясь одеялом.       – Спать? – Дис слегка удивилась, ведь Кили только недавно проснулся! Но с другой стороны, это ведь хорошо, пусть Кили отдыхает, ему сейчас это очень нужно… – Ну конечно, малыш, – Дис поправила ему одеяло, ласково проводя рукой по волосам. – Сладких снов тебе, мой мальчик…       Дис поцеловала Кили в лоб и встала, забирая свечу. Но Кили вдруг запаниковал, Дис хотела отнести последний свет, оставшийся в этой комнате! Нет, только не это! Не сейчас…       – Нет, леди Дис, пожалуйста! – вдруг вскрикнул Кили, и гномка, вздрогнув, обернулась, вопросительно посмотрев на Кили.       – Прости, Кили?       – Не уносите свечу! Я боюсь засыпать в темноте, – ляпнул Кили первое, что пришло в голову.       – Ох, мой мальчик, конечно, я её оставлю! Прости, я не подумала, что ты можешь испугаться, – Дис поставила свечу обратно на тумбочку, и Кили облегчённо выдохнул:       – Спасибо…       – Не стоит благодарности. Спи, малыш.       И Дис ушла, а Кили быстро достал из-под подушки смятый листок, со вздохом пытаясь расправить его пальцами. Вроде бы помялся несильно. Но теперь уж точно надо помалкивать об этом письме! Если узнают, что Кили его утаил, тем более если оно адресовано не ему, то уж точно мало не покажется…       Кили проняла дрожь, но он, отогнав от себя страшные мысли, встал с кровати, взяв в руки свечу, подошёл к столу и потянулся к азбуке, чистому свитку пергамента и к кусочку уголька. Кили надеялся, что у него всё получится…       Мальчик сел за стол и склонился над письмом, изучая неведомые знаки, которые таили в себе пока что непонятный для него смысл.       – Ну что, есть что-нибудь? – устало спросил Дори, обращаясь к Оину, который сидел неподалёку за письменным столом и исследовал старые переписи населения.       Они уже полдня сидели в архиве, что находился в библиотеке Эребора, и изучали различные свитки, данные обо всех жителях Одинокой горы, выискивая хоть одного, единственного полукровку, но всё без толку. Оин не отвечал, он словно бы и не заметил, что его кто-то звал.       – Оин, я к тебе обращаюсь, – Дори подошёл к другу и помахал рукой перед его глазами: только тогда гном отвлёкся, схватил свою слуховую воронку и вопросительно посмотрел на Дори.       – Ты что-то сказал?       – Да! Нашёл что-нибудь?       – Кто нашёл, ты нашёл?       – Нет, я у тебя спрашиваю: ты нашёл что-нибудь?       – А-а-а, – протянул Оин, вдруг поняв, чего хотел от него Дори. И грустно покачал головой. – Нет. Ничего. А ты?       – Тоже ничего. Прости, Оин, мне кажется, что напрасно мы всё это ищем. Жаль, конечно, разочаровывать Торина, но, видимо, придётся. Кили единственный в своём роде, единственный полугном-получеловек…       – НАШЁЛ! – вдруг раздался из глубины архива радостный возглас Балина, и уже через минуту седовласый гном предстал перед друзьями с самым довольным видом и длинным списком. – Друзья, это Аннам, сын Эрдара, родился в 2740 году Третьей эпохи.       – 2740… – повторил Дори, задумчиво почесав бороду. И вдруг его осенило. – Махал, да он на шесть лет старше Торина!       Дори и Оин переглянулись, в глазах обоих загорелась надежда. Аннам, сын Эрдара… кто он? Балин начал зачитывать отрывки из его биографии, которые были кратко изложены в переписи:       – Аннам, сын Эрдара. Мать была гномкой из рода Камненогов, а отец… был из Гондора, представляете! Человеком!       – Ну надо же! – воскликнул Оин. – Я не ослышался? Из Гондора?!       – Именно! Но… – Балин вдруг замер, глаза его пробежались по строчкам, а сердце словно упал в бездну. Нет, этого не может быть…       – Балин, что там? – взволнованно спросил Дори, заметив, как переменилось лицо друга.       – Погиб в 2793 году в Битве за Азанулбизар. Храбро сражался. Вечная память.       – И всё? – Дори не верил своим ушам. На глаза навернулись слёзы, но он быстро смахнул их. – Погиб?       – Да. В той битве за Морию, – голос Балина дрожал. – Вполне возможно, что мы сражались бок о бок, он был предан своему королю. А мы не знали. Не знали, что потомок человека и гнома… может быть таким храбрым и верным.       – Сколько ему было? – слабо спросил Оин.       – 53, – быстро посчитав в уме, ответил Балин.       – А возраст? Как он выглядел? – не унимался Дори, отказываясь верить, что последняя надежда так быстро испаряется.       – Неизвестно. Ни слова больше, – Балин со вздохом отложил свиток. – Я доложу Торину о том, что мы узнали про Аннама. Думаю, что больше мы ничто не найдём. Нам остаётся лишь наблюдать за возрастом и состоянием Кили. И молить Махала, чтобы всё обошлось…       Кили склонил голову, уставившись на руны. Ему было очень сложно расшифровывать это письмо. Но, тем не менее, получалось. И с первых строк он понял, что это послание ему, послание от Фили. Значит, Кили не ошибся…       Шли часы. Свеча практически догорела полностью, от неё оставалась всего ничего. Воск капал на подсвечник, а пламя слабо дрожало, норовя вот-вот потухнуть.       Час прошёл или два, а может больше?.. Тишина, ничем не нарушаемая, лишь шелест переворачиваемых страниц азбуки изредка разносился по комнате, и с каждым разом Кили невольно вздрагивал. А вдруг леди Дис услышит ненароком?.. Кили старался переворачивать страницы тише, ища значение очередной руны.       Медленно, но верно, руны складывались в слова, а слова в предложения. И с каждым прочитанным предложением сердце Кили замирало. Кили было страшно расшифровывать письмо дальше и, тем не менее, он страстно желал прочесть его полностью. Если, конечно, получится…       Он перевёл слишком мало. А ведь прошло столько времени! Кили устал, да и свеча догорала, и глаза слипались. И Кили, отодвинувшись, протёр глаза, а затем убрал уголёк и руническую азбуку на положенное место, свечу поставил обратно на тумбочку, а письмо и листок с расшифрованным значением взял в руки и улёгся под одеялом, не веря в происходящее. Он решил ещё раз перечитать начало. Эру, ну не может этого быть… либо Фили просто напутал всё с расшифровкой, либо… это просто сон. Не мог Фили этого написать…       Здравствуй, Кили.       Знаю, что сначала у нас с тобой не заладилось. Я отталкивал тебя, сразу не принял, возмущался. Я причинил тебе столько боли…       Ты не похож на других. Я сразу это понял, Кили, как только впервые увидел тебя. Понял и разозлился. На тебя. Может быть, тебе интересно, почему? Потому что с твоим появлением всё изменилось. Я боялся потерять маму и дядю. Они окружили тебя заботой, лаской, подарили любовь. И я боялся, что они забудут меня. Я ревновал и даже порой завидовал тебе. Я не понимал, что в тебе особенного. Не понимал, зачем мама и Торин приняли тебя в нашу семью. Я злился, Кили. Хотел, мечтал, чтобы ты исчез из моей жизни. А когда на днях я в очередной раз сорвался на тебя и, уже в который раз, сказал, что тебе здесь не место, что ты должен уйти… Когда ты на самом деле пропал, Кили, сбежал из Эребора, когда я увидел, как испугались мама с дядей, я… тоже вдруг испугался, что ты потерялся, замёрз, утонул в глубоких снегах… Я вдруг пожалел, что так вышло, Кили…       На этом письмо не оканчивалось, но Кили очень устал, чтобы расшифровывать дальше. Он сделал немалую работу, много раз ошибся, черкая на листочке, делая пометки, по несколько раз перепроверяя руны, чтобы правильно перевести их на всеобщий язык. И кое-как смог расшифровать лишь начало письма. Которое его шокировало.       Нет, оно не могло быть сном! Ведь это реальность! И завтра Кили опять будет расшифровывать письмо! Он узнает, что хотел ему сказать Фили, который, видимо, раскаивается. Конечно же, в это верилось с трудом, но всё же в сердце Кили разгорелась слабая надежда.       Он спрятал два листа пергамента (один смятый – само письмо, а другой – перевод его начала) под подушку, задул свечу и закрыл глаза, улыбаясь своим мыслям. Совсем скоро, думал Кили, совсем скоро у меня появится брат! И от этих мыслей становилось лучше.       Сон быстро забрал Кили в свои объятия. Малыш проспал крепко и спокойно всю ночь, а наутро снова был готов к работе. Разумеется, втайне от Дис и Торина. Лучше, чтобы пока что они ничего не знали об этом послании…