"Святая Анна", флагман Лэ.
- ...Подите к черту, фьер!.. - за адмиральским ревом не слышно двигателей. - Я не отдам такого приказа, и ваш король это знает! На перешейке орда беженцев! ваши же военнопленные!.. Желаете накормить их родню кровяной колбасой? - К-какой колбасой? - сухощавый, довольно приятной внешности молодой человек со знаками различия полковника гэльской армии невольно пятится под этим напором. - Которую от них оставит моя установка!.. в том самом узком месте! Короче! Передайте своему командованию, что я не начну операции, пока мне не расчистят полосу шириной три кабельтова самое меньшее!Вечер того же дня. Аленна, Лэ. Штаб флота.
- ...совместная операция. - Старый черт... - ...с два! Нас с тобой... - ...совсем свихнулся... - Да ладно, нам-то... - ...гэльский десант, те... - ...а наши?.. Вся эта шумиха мало волнует двух молодых людей, избравших для ритуального распития дешевого штабного кешира* - за отсутствием свободных кресел под дверью с табличкой "штаб совместных операций" - оконную нишу неподалеку. Не будь здесь так накурено, можно было бы еще с уверенностью предположить попытку облагородить черную сладкую дрянь совершенно неуставной толикой баира*, но - увы! - самая суровая ищейка только пожмет плечами, разве что с подозрением принюхается к дыму от сигареты старшего из собеседников, загорелого брюнета в форме офицера морской пехоты. На правом рукаве черного кителя - зеленый гербовый шеврон, на нем долговязая, голенастая белая птица. Гэл. Если верить второму шеврону - капитан. Второй младше и годами, и чином; старший лейтенант, кажется, с иголочки - хотя, возможно, просто щеголь. Темно-синий мундир, полоски золотого шитья: он здесь, в штабе лейского флота как раз дома. Или, по крайней мере, здесь, в Аленне - если прислушаться к его гэльскому. - ...Это, конечно, военная тайна, но ты все равно узнаешь через два часа. Вас отправляют на зачистку - на всю глубину перешейка. Нас - для связи и наблюдения. По эту сторону и по ту, - молодой человек беспечно стучит пальцем по обе стороны проложенного вдоль оконной рамы телефонного провода. - По ту? - заинтересованно переспрашивает его собеседник, выпустив струю пряно пахнущего эберийской контрабандой дыма. Учитывая, что нынче творится в тамошнем приграничье, молодой капитан даже не золото курит - девичье серебро. Химической чистоты. - Это будет наша работа, - смеется моряк. - Если что - давайте три красных и валите в кусты, а мы передадим. Хорошо, когда есть дядя-адмирал. Все новости - твои в первый же час.***
Неделю спустя, центральный госпиталь ВМС Лэ. Роанна.
- Сестра, я вас очень прошу. - Не положено, фьеро. - Умоляю, сестра, пустите. - Никак нельзя, фьеро. Ступайте. - Сестра, будьте милосердны. Я опоздаю из увольнения. - Не опаздывайте. - Я не могу ехать, не повидав друга. - Видите, даже не родственник. Не положено. Идите, фьеро. - Он мне как брат. Сестра, пять минут. Пять минут - и я ваш раб. Сестра - миловидная смуглая брюнетка, которую портит только здешнее освещение, моргу впору - пристально смотрит на рыжего лейтенанта. Его это освещение, впрочем, превращает в ожившего мертвеца; хотя, возможно, он просто осунулся с того разговора недельной давности в штабе флота. - Я бы предпочла мужа, фьеро, - с намеком улыбается она. - Зачем мне раб? Лейтенант не колеблется ни секунды. - Пустите на полчаса - и я подаю рапорт командованию. Как вас зовут? - Палома. Полчаса - и мое командование отдаст меня под трибунал. Идите. У вас пять минут. Нет, стойте. Что это у вас? - Где? - Под халатом. Дайте сюда. Молодой человек с сожалением расстается со свертком, надежно, казалось бы, укрытым полой накинутого на плечи халата. - Не переживайте, - с насмешливой снисходительностью улыбается сестра. - Будет выписываться - передам. - Благодарю вас, - лейтенант с улыбкой кланяется, поднося к губам накрахмаленную полу голубого халатика. Это получается у него до того естественно, что девушка замирает, только теперь соотнеся рыжую щетину, хищный тяжеловатый профиль и дорогущий сапфир на правой руке с темно-синим мундиром морского офицера. - Фьер граф... Она не знает, чем продолжить, а тот все улыбается: - А обо мне - потом. И прежде, чем она успевает что-то возразить или добавить, скрывается за дверью палаты. ...Не то чтобы лежащего не видно из-под бинтов - но к тому явно идет. По крайней мере, шея замотана, и грудь они покрывают сплошь; ну а что там ниже, под простыней - знает, наверное, смуглянка за дверью, но не возвращаться же?.. - А мне сначала вообще сказали, что командира третьей на куски порвало, - усмехается лейтенант, опускаясь на стул у изголовья. - Проставиться успели? - с тихим и каким-то невыразительным смешком интересуются с койки. - Пока тебя соскребали с Карандашницы? Не знаю, меня там не было. - Курево принес? - Сестра отобрала, - не моргнув глазом, врет моряк. На самом деле пачка у него в кармане. По крайней мере, его пачка. - Черт... - с неожиданно яркой злостью бросает десантник, переворачиваясь на бок. - Что, два дня не потерпишь? - этого еще не видно, но решимость уже тает. - Я, - проникновенно цедит старший, - за пару затяжек скоро буду убивать. Пауза; совесть борется с сочувствием. - Если меня сюда больше не пустят, пеняй на себя. Раскуривает сигарету, затягивается, отдает приятелю; тот благодарно кивает, отчетливо светлея лицом. - Тебе, кстати, два ордена. Крест и Лента. От твоих и от наших... ну, соответственно. - Кто кому руки выворачивал? - любопытствует десантник; предстоящие знаки отличия котируются куда ниже пачки сигарет. Моряк пожимает плечами. - Бери круче. Поговаривают, у вас там разговоры за повышение. А все потому, что первую десантную накрыло вместе с командиром батальона. И их живьем отскрести не получилось. - Старикашку наконец хватил удар? - с надеждой ухмыляется будущий майор. - А ты и рад, - сигарета, точнее, почти окурок, все-таки меняет руку: пять минут уже на исходе, и если сестра заглянет, курить лучше гостю. Хотя и гостю лучше не курить. - Проветрим, - отмахивается раненый. - Я с завтрашнего дня в море. Автономка, месяца на два или больше. Будешь выписываться - оставь мне весточку. Он ни минуты не сомневается, что приятель выйдет из госпиталя раньше, чем истекут два месяца. - Непременно. Давай сюда пачку. - Спрячь как следует. - Учи меня... Пачка как раз скрылась под простыней, а гость успел встать и открыть окно, когда дверь распахнулась. - Кто курил? - дядя одного из присутствующих мог бы позавидовать количеству металла в голосе миниатюрной, в сущности, девицы. Леец помимо воли дергается, вытягиваясь по стойке "смирно". Окурок он выронил из окна наружу, и предъявить красавице теперь нечего: последний этаж. - Никто, фьера Цербер, - улыбается гэл. - Из окна тянет. Помойка горит, наверное. Та некоторое время молчит, разглядывая обоих. Потом подходит к кровати. - Дайте сюда. - Лучше вы ко мне. Я подвинусь. Гость отворачивается, пряча усмешку. - Дайте сюда сигареты, - ровно повторяет сестра. - Не могу, - с сожалением говорит раненый. - Вы их выбросите. - Непременно, - неприятным тоном обещает та. - Если вы не отдадите мне их сами - найду и выброшу. - Договорились, - смеется тот. - Так как насчет моего предложения? Девушка негодующе пунцовеет и от неловкости обращает свой взор к посетителю. - Вы еще здесь? - Уже ухожу, - примирительно улыбается тот. На полпути спохватывается: - Забыл про адрес. - Пиши, - равнодушно отзывается гэл. Обшарив карманы, молодой человек не находит ничего удачнее спичечного коробка. Торопливо царапает на нем огрызком карандаша несколько слов и бросает приятелю: - Все, я и так опаздываю. - Чистой воды, - кивает тот в ответ. - Терпения, - подмигивает младший, прежде чем скрыться за дверью. Сестре очень любопытно, что же написано на спичечной картонке, которую вертит в руке это нашпигованное осколками наказание Господне. После недолгого колебания она предлагает: - Может быть, переписать адрес в тетрадь? Коробок потеряется. - Я вам потом продиктую, - усмехается наказание. - Сейчас ему еще рано писать. - Почему? - Потому что завтра ему в море, и даже самый прелестный почерк этого не отменит. Расстроенная, она уходит, забыв даже обыскать постель. Человек, из которого позавчера вынули двадцать четыре осколка и еще семь собираются извлекать на днях, вытаскивает из-под простыни измятую пачку и с удовольствием прикуривает. Надолго запасов наследника Лэ не хватит, но завтра притащится кто-нибудь из сослуживцев - им, надо думать, уже выдали призовой паек. Не каждый день из Полуострова остров делают.