Соври, что любишь меня

Раз – тяжелый разрыв с мужчиной, которого я любила, все еще преследовал мои мысли. Два – отец с каждым разом давит на меня все больше со своей навязчивой идеей о наследниках. Три – Дмитрий. Я бы могла пережить голод, войну, разруху, но оправиться после изнасилования собственным мужем непосильная для меня задача. Первый секс для меня должен быть ярким, полным любви и нежности и, главное, запомниться мной, как одно из светлых моментов моей и без того не радужной жизни. Пока из названных мной пунктов можно сказать, что секс был ярким. Две недели назад Дмитрий в порыве неизвестных мне до сих пор мотивов ворвался в мои покои и грубо лишил женского достоинства. Все это время я почти не покидала своей комнаты, за исключением того, что на следующий день нам пришлось поехать к Беликовым справлять Рождество. До недавнего времени – мой любимый праздник. Кошмаром было не то, что мне пришлось притворяться перед всеми, как я счастлива в такой волшебный день, а то, что там был Адриан. Не один. Он вместе со всей семьей Ивашковых приехал к родителям Дмитрия сообщить о помолвке на некой леди из Франции. Она говорила с ужасным акцентом и с таким обожанием смотрела на своего суженого, от чего хотелось кинуть ей что-нибудь в лицо. Ее светлые волосы то и дело выбивались из хвоста, а мой бывший возлюбленный элегантно поправлял локоны даме. Я смотрела на их счастливые лица и четко ощущала, как один кусочек моего сердца откалывается и пронзает меня. Иногда мне кажется, что пройдет время, и я не смогу вспомнить себя. Ту, которой была раньше, до брака с Дмитрием. - Мисс Хезевей, - я услышала тихий голос за дверью, который оторвал меня от горестных воспоминаний. - Войди, Аннабель, не копайся там и помоги мне с корсетом, - мой ответ прозвучал довольно грубо. Такое качество, как грубость, в последнее время часто находило выражение в моей речи. Я находила в этом плюсы. Защитная реакция. Служанка бегом вошла в мои покои и жестом приказала мне повернуться спиной. Ее холодные руки коснулись моей кожи, от чего я вздрогнула и шумно сглотнула. Такие же холодные руки были у Дмитрия в ту ночь. Я с трудом выношу любые прикосновения, но приходиться терпеть и проглатывать боль, потому что ни единая душа в этом доме не знает о случившемся. -Хватит, ты туго затягиваешь, - я дернула плечом в знак того, что мне неприятны ее действия, - давай лучше займись волосами. -Мисс Хезевей, что с вами случилось? Вам нездоровиться и мне сходить за доктором? – ее тон был действительно обеспокоенным. Аннабель с самого детства рядом со мной, а сейчас я плачу ей такой монетой. - Я похожа на больную, по-твоему? – вскинув бровь, я подала ей заколки в руки, чтобы заколоть пару прядей. Ответа не было. Аннабель молча закончила свою работу и тихо покинула комнату, оставив меня снова одну. Как только за ней захлопнулась дверь, я почувствовала, как дверь в мое сердце захлопнулась следом. Я спустилась вниз, чтобы позавтракать, хотя, если честно, даже кусок в горло не лез, но снова приходиться притворяться. Мое нежно-голубое платье, символизирующее невинность, небольшим шлейфом тянулось за мной, от чего мое приближение было слышно. Поэтому, как только я приближалась к столу, а за ним уже сидел мой муж, спина Дмитрия напряглась. -Доброе утро, Роуз, - Беликов с небольшим натягом произнес эти слова и даже не повернулся ко мне. Отвечать ему я не считала действием жизненно необходимым, поэтому с безразличием села на другой край стола. Мой муж поднял глаза и хотел добавить в мой адрес что-то еще, но наш дворецкий перебил его, принеся мне письмо. -Миссис Беликова, посланник от Драгомиров на рассвете доставил это сюда, - мужчина вручил мне письмо, скрепленное печатью рода Драгомиров. Я отложила свой завтрак, решив сначала прочитать письмо от Лиссы. От нее ничего не слышно уже несколько недель, и было интересно, куда же она подевалась. «Роуз, Было крайне оскорбительно не увидеть тебя на нашем приеме две недели назад. Я понимаю, что у тебя проблемы, но это не давало тебе повода хотя бы ответить отказом на мое лично доставленное приглашение. Спроси об этом Дмитрия. Но ты даже не появилась. Я ждала две недели тебя, Роуз, а сейчас решила написать. Не жду твоих оправданий. Василиса» Я прочитала письмо снова и снова, пока до меня не начал доходить смысл. - Почему ты не сказал мне о приеме Лиссы? – резко. Это прозвучало слишком резко. – Где мое приглашение, Дмитрий? Я смотрела на него в упор. Это все он. Он виноват в моем состоянии. Он виноват, что лучшая подруга не желает меня больше видеть. Я хотела, чтобы он оправдывался передо мной. Так бы я ощутила хоть капельку власти в этом доме. Но этого не случилось. - Ах, ты об этом, - Беликов достал из кармана маленький сверток бумаги и бросил на стол, - оно твое. - Почему ты не сказал мне о приеме Лиссы? – приглашение так и лежало на столе, а я не сводила яростного взгляда с мужа. После продолжительного молчания Дмитрий ответил. - Ты действительно думаешь, что мне было важно сообщить тебе о каком-то новом сборище Драгомиров? – в своей привычной манере он вскинул бровь. - Ты отвратителен, - с этими словами я встала из-за стола и направилась в противоположную комнату, чтобы позаниматься испанским. Изучение чего-то нового отвлекают от старых проблем, на несколько минут забываю, во что превратилась моя жизнь, и в каком положении я теперь оказалась. После пары часов усердных уроков я отправилась гулять по саду. Снег шел крупными хлопьями и тут же таял, не успев долететь до земли. Поэтому создавалось ощущение грязи на дорогах, но мне было все равно на погоду за окном, лишь бы не сидеть в этих душащих стенах. Я попросила Аннабель помочь мне одеться и покинула дом. Служанка теперь тоже не разговаривает со мной. Скорее, оно к лучшему, потому что в таком состоянии, в каком я сейчас, лучше держаться подальше. Ни один лучик солнца не пробивался сквозь темно-серые тучи, а тающий снег усилился. Про себя я ухмыльнулась, как солнце, подобно и моему сердцу, скрыто за тучами. Только в моем случае тучами была вся та боль, которую приходилось хранить в себе. Я шла и размышляла о том, что когда-нибудь пошлю Лиссе извинения, а так же попрошу о встрече и расскажу о произошедшем. Она моя подруга, поймет. Всегда понимала. Но сейчас я была не намерена посылать ей письма, просто еще не время. Когда-нибудь оно придет. Прошла еще неделя моего апатичного существования в стенах нашего дома. Я каждый день учила испанский, гуляла по саду, грубила слугам. Ничего из этого не пробуждало во мне страстного интереса к жизни, и я подумывала о том, чтобы сменить обстановку. Мы с Дмитрием полностью игнорировали друг друга и старались не находиться в одно время вместе в доме. Если я гуляла по саду, то он работал с бумагами. А потом, когда я возвращалась домой учить испанский, Дмитрий уезжал верхом куда-нибудь кататься. Обычно это была территория наших владений, потому что через открытое окно я слышала ржание лошади неподалеку. Такое положение вещей с моим мужем меня устраивало, хотя скверное чувство, которое я не могла уловить, гуляло в глубине души. Может, это было обиженное женское достоинство, что Дмитрий так со мной обращается, а, может, что-то еще. Подумаю об этом потом. Письмо Лиссе я так и не отправила. Василиса всегда была лучом света в моей жизни, вокруг нее как будто витала невидимая аура, излучающая добро. Эта девушка легко располагала к себе людей, и все удивлялись ее жизнелюбию и радости. Она и сейчас оставалась такой. А вот я уже нет. Именно по этой причине я не спешила с посланием для нее. Не хотела, чтобы она гасла, слушая мои беды. Все было как обычно и в этот день, но прогулка по привычному саду стоила мне новых открытий. Я уже шла назад к дому, как сзади услышала топот копыт, что заставило меня непроизвольно обернуться. Дмитрий ехал верхом на черном породистом скакуне по кличке Франциск. Я не знаю, как ему пришло в голову так назвать свою лошадь, но это имя ему чертовски шло, оно как будто превозносило его перед всеми другими лошадьми, указывая на происхождение. А сам хозяин этой лошади, вскинув голову, не замечая никого вокруг, смотрел куда-то вдаль и, казалось, даже не осознавал, где сейчас находится. Я смотрела на Дмитрия и видела в нем силу, которая жила внутри, которую он не хотел выпускать, скрывая все за язвительностью. Он мог бы свернуть горы, если бы не был так эгоистичен. Положение, деньги и его амбиции позволяли достигнуть многого в жизни, но он видел перед собой только самого себя. На секунду во мне промелькнула мысль, что мне его жаль, а потом, как только я поняла, о чем подумала, прогнала эту мысль прочь, подальше от своей головы. Мысли такого рода не должны посещать мою голову после случившегося, но следующие повергли меня в шок. Страх. Я действительно испытала страх за него, когда увидела, как его скакун по неизвестной причине резко встал на дыбы. Дмитрий этого не ожидал и не удержал в руках уздечку. Он слетел с лошади прямо на камни. Потом я услышала крик. На этот раз свой собственный. Наплевав на чистое платье и сапожки, я побежала через небольшую поляну к своему мужу. - Дмитрий, - его имя слетело с моих уст, - да помогите же мне, в конце концов, - сейчас это было обращение к слугам или кому-нибудь, кто придет на помощь, - у него кровь.