Когда-нибудь ты устанешь…
Когда-нибудь настанет момент, и самым разумным ты посчитаешь просто остаться в стороне от происходящего. Тебе не захочется спорить, что-то кому-то доказывать, ты просто развернёшься и уйдёшь, зная, что так будет лучше, что это правильно. А знаешь, что самое прекрасное? Ты осознанно не захочешь оглядываться назад. И тогда ты изменишься – внутреннее «Я» изменится. Только немного жаль, что это кардинально перевернёт твоё восприятие реальности, твой характер и твоё отношение к миру. Именно это Зона и делает с людьми. Она буквально заставляет их измениться, устать от всего происходящего, тем самым толкая на немыслимые поступки. Она ломает людей. И пусть многие говорят, что сильны духом, ставят в пример Легенд, пытаются убедить в обратном, мол, если я до сих пор жив, значит, она меня не сломила. Каждый из них, глубоко в душе или в том, что от неё осталось, знает, что это всего лишь вопрос времени… А в Зоне время – ценнейшая валюта, подверженная колоссальной инфляции. Под ногами тихо шуршала сухая трава. Я шла через поле, рассчитывая до заката добраться до бара «Корсар». Удивительно, но сегодня на протяжении всего пути мне встретился всего один неизвестный одиночка да долговский отряд, который даже не обратил на меня своего царского внимания, будучи озабоченный более важными делами, чем неизвестно куда шагающий сказитель. Практически преодолев Мёртвое поле, что раскинулось вдоль северных границ Диких Территорий, я уже видела очертания столь любимого мной бара. Подобно тому, как дорога из жёлтого кирпича вела героев в Изумрудный город, где их ждало исполнение желаний, узкая тропинка привела меня к порогу спасительной локации. И тут же я заметила ещё одно – на входе отсутствовала охрана. Оправив рюкзак и повесив автомат на плечо, предварительно поставив эту машинку на предохранитель, я открыла дверь. А там, внутри, вопреки всем моим ожиданиям, было полным-полно народа. Мимолётом приняв доносящиеся приветствия, я направилась прямиком к барной стойке, где сетовал на своих гостей старина Киль. – Что-то ты, Джоконда, припозднилась сегодня, – нараспев произнёс бармен. – Поговаривают, до Выброса всего-ничего осталось! – И тебе здравия, Киль, – присаживаясь, ответила я. – Верно говорят. А только факт остаётся фактом: опоздаю к заказчику – убьют, рано или поздно убьют, опоздаю к Выбросу… Но здесь, собственно, и так всё предельно ясно. – Твоя правда, – склонив голову, ответил Киль. – Есть что новенькое? – спустя несколько секунд спросил он. – Да особо ничего, халтурок много в этот раз взять пришлось, не до баек было, – фыркнула я, принимаясь за внезапно возникший передо мной стакан горячего чая. – На стишки только потянуло… – А ну-ка! – подкрутив ус, произнёс бармен.Пусть говорят, что бог един, Пусть говорят, что он судья, – Всё это сказки для седѝн. А Монолит зовёт меня…
Моя речь текла неспешно, точно равнинная река, никогда не покидавшая своих берегов, придавая смысл каждому слову. Киль слушал, внимая малейшему изменению интонации или тембра голоса. – Эй, Джоконда! – вдруг кто-то перебил меня, окликнув из-за спины. Я обернулась, на мгновение замолчав. – Читай громче! Всем же интересно! – махнув рукой, продолжил Бѐка – ещё молодой, неопытный сталкер. И тут же гомон внутри бара немного стих. Проведя взглядом над головами присутствующих, я встала с места и медленно направилась к середине зала.«Единство – сила» – вот оно! Никто на то не в силах Клеймить печати и табу. Лишь перед ним склоню колени!
Проходя между столами, которые некогда служили катушками для проводов, я продолжила вещание. И в этот момент я как-никогда сильно почувствовала, насколько всем этим людям важно, чтобы байки продолжали кочевать по Зоне Отчуждения, чтобы у костров не умолкали тихие напевы, чтобы кто-то вот так же читал стихи, остановившись в баре на отдых. Им это необходимо. Мне всегда казалось, что это наполняет их жизнь каким-то смыслом, буквально заставляя поверить в то, что каждый новый рассвет не такой уж и последний…И эта истина верней, Чем та, что из Заветов: «Живи, люби и не убий», – Реально ль верить в это?
– Реально! – воскликнул кто-то, перебив меня. Я обернулась на звук и увидела уже изрядно подвыпившего сталкера. Пошатываясь, он встал с места и опёрся рукой на плечо товарища, сидевшего рядом и такого же пьяного. Затем он сделал несколько шагов вперёд, и, не удержавшись на шатающихся ногах, свалился прямо к подножию стола. Тут же по залу пронеслась волна смеха, сопровождаемая всяческими подколами и неоднозначными шутками. Я, конечно, тоже усмехнулась. Но через несколько секунд, набрав воздуха в лёгкие, я была готова продолжить чтение своей новой работы. – На самом деле, Джоконда, – вдруг донеслось до меня с противоположной стороны, с дальних столов, – люди верят в то, во что хотят верить… – Ты, естественно, прав, Мамонт, – улыбнувшись, ответила я. – Но, по-моему, это в большей степени самообман. – Может быть, и так… – протянул Мамонт. – Поди сюда, дело есть. И, позабыв о массовом чтении, я схватила рюкзак и направилась в сторону столика, за которым сидел Мамонт. Сев рядом, он разложил передо мной карту, на которой синей ручкой было помечено несколько точек, некоторые локации были густо заштрихованы, но главное, что привлекло моё внимание, это название города – Припять, – подчёркнутое и помеченное восклицательным знаком. – Понимаешь, что предстоит? – хитро осклабившись, спросил Мамонт. Я кивнула. – На подготовку сутки, – продолжил он. – Дальнейшие указания сброшу по сетке. Тут же он быстро свернул карту, чтобы избежать лишних взглядов, и поспешил ретироваться.***
19:40 следующего дня (Мск), Припять.
Мы вошли в город. Не смотря на кажущееся спокойствие и невозмутимость, это место было немного большим, чем обитель теней. Мелькающие то тут, то там фантомы былых времен давно стали обыденностью для города, смотрящего на серое небо пустыми глазницами выбитых окон, а вот тени, что возникали по принуждению своего владельца, были редкостью… Ещё вчера вечером Мамонт оповестил меня о составе группы, но он ни слова не сказал об отмычках, которых, по разным меркам, насчитывалось от трёх до пяти: всё потому, что они сновали туда-сюда, словно крысы, отчего у меня чуть ли не кружилась голова. – Бобик, мать твою! – прошипел Швепс в сторону юноши, подошедшего к «Электре» на непростительно близкое расстояние. – К ноге! Тот дёрнулся от неожиданности и развернулся к аномалии спиной. – Чего опять «Бобик»?! – взвыл молодой человек. – Чуть что, так сразу «к ноге»… Я вам, что, собачка на побегушках? Швепс ничего не ответил на причитания своего ведомого, лишь презрительно покосился на вскружившееся над нашими головами вороньё. – Стоп, – скомандовал Мамонт, и группа остановилась. – Что случилось? – вертясь из стороны в сторону спросил Шум – ещё один отмычка. – Стой спокойно! – процедил Гуль. – Почему остановились? – обратился он к ведущему группировки. – Тихо, – ответил Мамонт своему товарищу, медленно проведя взглядом над бастионом пустых домов. – Не одни мы здесь… В этот момент каждого посетила одна единственная мысль – скрыться уже не получится. Мгновенно заняв круговую оборону, мы просматривали окна и крыши. Как оказалось, не напрасно… То тут, то там замелькали, забегали тени, и из окна соседнего здания начал писать поэму автомат, яркой вспышкой огненного цветка, сиявшего в тёмном окне. Да, как показывает практика, держать круговую оборону на пустыре – не самая лучшая идея. Мы бросились в россыпную: каждый искал себе укрытие. Я сползла в небольшую ямку, укрытую с одной стороны пологом кустов, а с другой – глухой стеной пятиэтажки. – С «Гаусс»-ки садят! – высунувшись, крикнул Скоп, и тут же получил разряд из той же самой пушки. «Значит, с правой крыши кошмарит… – заметила я. – Думай, думай! Зона, помоги…» В этот момент я поняла то, о чём говорил мне Мамонт в баре… И я, и как бы кто другой не отпирался, что не верит в бога, не верит в высшие силы, а единственное, на что полагается – это он сам, не верьте. Не верьте! Мы верим. Верим в Зону... Вдруг откуда-то сверху, словно снег на голову, на меня свалился ещё один наш отмычка, Кэп. Тяжело дыша, он, не разобравшись, что к чему, схватился за нож и бросился на меня. Слава Зоне, я отделалась парой царапин, прежде чем он подвёл черту моему существованию. Вот правду говорят, что у страха глаза велики: простой отмычка орудовал ножом точно заправский боец, не первый раз бывалый в ближнем бою. Но вовремя выбив холодное оружие из рук Кэпа, я в придачу отвесила ему смачную пощёчину. Не знаю, почему я поставила именно такой последний штрих, но руку обожгла конкретно, да и щека мальчишки теперь алела ровным, бархатным розовым цветом. – Ты что, дебилоид, вытворяешь? – зашипела я на него. – На своих кидаешься?! – Прости, прости, – взмолился он, отпрянув назад. – Не признал… – Ничего себе «не признал», – презрительно процедила я. Но не успела я закончить мысль, как по нашему импровизированному укрытию ударила автоматная очередь. Схватив отмычку за голову, я прижала и его и себя к земле. Несколько секунд мы лежали, выжидая. – Слышишь, Джоконда, – вдруг прошептал он, когда автоматная очередь умолкла, – я знаю, что нужно делать! – И что же? – поинтересовалась я. – Вон там, видишь, опрокинутый фургон? – указав в сторону, спросил он. Я кивнула. – Если добраться до него, то можно спрятаться и оттуда попробовать им накидать, – предложил Кэп. – Ключевое слово «если», – ответила я. – А это не так просто, как кажется. Но… Попробовать можно… Кэп одобрительно улыбнулся уголком рта и пополз в сторону предполагаемого укрытия. Я ползла следом. И теперь ему предстояло подняться и переправить своё тело за фургон – какие-то жалкие десять метров. Вот он чуть приподнялся и пошёл вперёд. – Давай за мной, – обернувшись, шепнул он. И в этот же момент вновь зашелестела автоматная очередь. Кэп упал замертво. – Думаю, не стоит… – опешив, прошептала я в ответ и поползла в противоположную сторону. В паре метрах от моего укрытия заворачивал угол здания. За ним я и предполагала спрятаться. Первые метры пути дались мне невиданно легко, но вот дальше ждало настоящее испытание: проползти и не быть убитой. С горем пополам мне это удалось, только по спине слегка цапануло – пройдёт. Периодически оглядываясь назад, я заползла за угол. Преодолев ещё пару метров я повернула голову и… Тупик. Кажется, в этот момент я поседела; жаль, волосы крашенные, не видно было снега в волосах. Быстро собравшись с мыслями, я дала задний ход. Но не прошло и нескольких секунд, как я получила сильный удар под дых. Он был нанесён с такой силой, что меня перевернуло на спину, а лёгкие отказались принимать воздух. Задыхаясь, я оперлась рукой о стену, разворачиваясь к ней спиной. Тут же тот, кто меня ударил, откинул в сторону мой АК. Перед глазами всё плыло, и единственное, что я видела на данный момент, это тёмная фигура, медленно приближающая ко мне. Это был воин «Монолита». Он подошёл ближе и приставил к моему лбу дуло автомата. Страх мгновенно овладел моим телом, отчего на висках выступил холодный пот. Я смотрела на него, и не видела ничего кроме безжизненной кожи противогаза, обтягивающей лицо моего убийцы. Словно Великий Полоз, обернувший свою жертву в тридцать три кольца, монолитовец не ослаблял хватки и чего-то ждал. Его рука, крепко сжимающая автомат, ни разу не дрогнула, продолжая прижимать пламегаситель машины смерти к моему лбу. «Чего ты медлишь? – в сердцах подумала я, преодолев страх. – Стреляй уже! Не мучай меня…» И в тот момент, словно цепная реакция, страх начал медленно отступать. Это произошло наверно потому, что мне было уже не страшно умереть, ведь это оставалось лишь вопросом нескольких минут. И тогда я вновь посмотрела ему в лицо, и на этот раз оно показалось мне другим. Теперь я видела не чёрный латекс и пустые безжизненные стёкла противогаза. Сквозь них я увидела его глаза… Эти глаза показались бы мне самыми обыкновенными, если бы не их цвет: левый ярко-зелёный, а правый – голубой… Холодные, безжизненные и одновременно всё понимающие. Это были глаза моего убийцы – это была его душа. А я смотрела пристально, не отрываясь. Нет, я не бросала вызов. Я искала ответ на единственный вопрос: когда? Вдруг, сделав шаг назад, монолитовец дёрнул автоматом в сторону моего рюкзака, который валялся в полуметре от меня. Я замешкала, но потом догадалась, что он хочет. Схватив рюкзак за лямку и кинув его перед собой, я начала его потрошить, выкидывая содержимое к ногам монолитовца. Когда пустой рюкзак упал к ногам моего палача, тот мельком оглядел содержимое и, видимо не обнаружив того, что его интересовало, пнул его ногой в мою сторону, снова указав автоматом на то, что мне надо делать. Дважды просить не пришлось, и вскоре содержимое вновь оказалось внутри рюкзака. И когда я застёгивала молнию на одном из отделений, меня как током ударило… – Я знаю, что тебе нужно! – прошептала я, вновь посмотрев в глаза монолитовца. – Сейчас… Потянувшись к контейнерам, висевшим на поясе, я на мгновение помедлила, потому как палач вскинул своё оружие, видимо, предполагая, что сейчас я достану пистолет или гранату. – Нет, нет… – вновь подала голос я, посмотрев на монолитовца. Тот смотрел на меня, ожидая дальнейших действий. И единственное, что я сделала – протянула вперед руку, сжимая в ней небольшой кусок камня, похожего на чёрный гранит и сквозь разломы источающий ровное голубоватое сияние. Монолитовец отпрянул назад. Его реакция была мне абсолютно непонятна. Теперь мой убийца просто смотрел на меня, и в его глазах я читала непонимание и одобрение. – Чисто, – вдруг коротко доложил он кому-то вышестоящему, невидимому и могущественному. Ещё раз окинув меня взглядом, человек в светлом камуфляже сделал несколько шагов назад, развернулся и ушел прочь. А я так осталась сидеть в том углу, боясь пошевелиться и сжимая в руке спасший мою жизнь артефакт, недавно подаренный сталкером Греком. Лишь наутро мне хватило сил собраться с духом и отправиться обратно в бар…