Ещё один шанс

      Со свистом со стола упал бокал, и наполнявшее его вино бесформенной лужей разлилось по дорогому ковру. В камине догорали последние поленья, отбрасывая на стену уже совсем слабые причудливые тени. Очередная глупая книга, как оказалось, уже давно была отброшена на стол. Благородная альдмерка кинула взгляд в окно. Собирались сумерки, появлялись первые очертания Массера и лишь на западе еще горел яркими красками закат, из последних сил борющийся с накрывающей Нирн ночью. За окном, не смотря на поздний час, продолжалась жизнь. Постепенно начали уходить по домам лавочники, а задержавшиеся туристы расползались по теплым тавернам. Некоторые наоборот только покидали свои дома и спешили в сторону арены, где с наступлением темноты начиналось все самое интересное. На улицах было слишком шумно, а ещё - холодно. Альдмерка чуть сжала руки в кулаки и плотнее укуталась в меховую накидку, все ещё совсем не привыкшая к зимам в Имперском городе.       Этажом ниже скрипнула дверь. Эльфийка резко открыла глаза и рефлекторно потянулась к поясу, на котором так привычно покоился Клинок Горя. Скрипнули половицы — не вор, воры бы не стали так шуметь, а этот кто-то бежит как скайримский мамонт. И все прекрасно знают, чей это дом, никто бы не стал просто так беспокоить Защитницу Сиродила. И даже если девушка была почти уверена, что это не нападение, все же предусмотрительно поднялась с теплого кресла. Скрипнула очередная половица, тяжелая дверь распахнулась, на пороге стоял Рендольф, молодой бретонец, служащий при императоре, чего-то большего о нем альдмерка не знала, не то чтобы она и интересовалась. Он был весь красный, запыхавшийся и старательно стремящийся перевести дыхание. «Физическая подготовка солдат Империи совсем никуда не годится» — с неким сожалением подумала девушка, наливая в кубок вино и протягивая парнишке. Тот одним глотком осушил его, вытер губы тыльной стороной ладони и невнятно пробормотал какие-то слова благодарности.  — Леди Анабель, — начал он срывающимся голосом. Все ещё старался отдышаться или же слишком волновался — не понятно. — сегодня в полдень к императору прибыл Талморский гонец и поставил ему совершенно непосильные условия! Император, понятно дело, отказался. Альдмерский Доминион вторгся в Сиродил. Началась война!       За окном все так же бушевала жизнь, и лишь последние лучи блистательного Магнуса скрылись за горизонтом. На Нирн опустилась ночь. В камине догорели последние поленья, и лишь тусклый свет Мерсера освещал просторную комнату, в которой стояли двое. Бретонец все так же тяжело дышал, а альдмерка стояла молча, а потом вдруг засмеялась. И в звуке этом было все: и холодное отчаянье, и фатальный шок и уже давно ничем неприкрытое сумасшествие.       Смех прекратился так же резко, как и начался. Она посмотрела на стражника, и сердце его невольно пропустило удар. Она все ещё улыбалась, и улыбка эта отражала или великую мудрость или полное безумие. Так, казалось, мог бы улыбаться Шеогорат, только глаза его не были бы так страшны. В глазах великой Защитницы Сиродила отражался Обливион. Она сама была его отражением. Такая же превосходная в страшном великолепии, такая же опасная и мертвая.

Боги, ну не шутите ли вы? Вы действительно собираетесь дать этой сумасшедшей ещё один шанс?