Недельная рУмантика

      Это были худшие месяцы, которые я никогда не забуду. Думаю, она тоже.       С каждым днём симптомы усиливались, проявлялись новые, а мои действия, казалось бы, не помогали. Она плакала, кричала, её тело пронзала невыносимая боль, и, когда организм истощался, Люси забивалась в кратковременном сне. А самое ужасное, что я был тем, кто обещал помочь, но я ничего не сделал, чтобы облегчить её страдания.       Просто наблюдая за тем, как из счастливой миловидной девушки она превращается в ходячего мертвеца с безжизненными глазами и бледно-зелёной кожей, я удерживал её в своей квартире, чтобы она не вколола себе ещё одну дозу, из-за которой всё бы началось с самого начала, но мои методы были, наверное, ужасны.       Девушка становилась агрессивнее с каждым днем, и удерживать её своими руками просто не удавалось. Движимая желанием достать дозу, которая избавит её от страданий, Люси получала просто невероятную звериную силу и, несмотря на мои габариты и мышечную массу, с лёгкостью умудрялась вырваться из моей хватки, а вот бороться с крепкой верёвкой, которой я связывал её, было намного сложнее, поэтому она просто ждала, когда я опущу её в ванну с тёплой водой. Зачем? Отец говорил, что так наркоману проще держать себя в руках, да и боль немного притупляется.       Связанная, она часами лежала в тёплой воде, стараясь уговорить меня дать ей хоть что-то наподобие наркоты, а я просто сидел, изредка спуская остывающую воду, по пути набирая тёплую и подавая ей обычное пластмассовое ведро, в которое она отправляла полупереваренную пищу из своего желудка. Со временем организм полностью очистился от полученной еды, и Хартфелия рвало собственной кровью, ведь за все эти три недели она не съела ни кусочка, из-за чего стремительно теряла в весе.       Шли дни, а стены квартиры продолжали хранить нашу тайну, оставляя внутри каждой комнаты память о постоянном зевании девушки и частом чихании, приступы которого были болезненны и длительны, а так же долгие бессонные ночи, наполненные криками боли, и короткие впадения «в забытье».       Дни, такие похожие друг на друга, шли, а мы так и не вышли из дома, оградившись от мира стенами этой квартиры. После исчезновения острых симптомов ломки, Люси постоянно была в депрессии, часто были попытки суицида, но мы всё же продержались и спустя три месяца впервые выбрались на улицу, чтобы вдохнуть свежего зимнего воздуха:       Кутаясь в мой тёплый шарф, Хартфелия вдохнула полной грудью, расплываясь в блаженной улыбке, тут же оборачиваясь, чтобы прижаться к моей груди. За этот период мы стали друг другу чем-то большим, ежели друзья, но и до отношений было ещё далеко. Это была привязанность с моей стороны и чувство долга с её.       - Знаешь, - приобняв девушку, заглядываю в её карие глаза, которые при таком освещении кажутся чёрными. – А ведь мир всё ещё знает нас, как влюблённую пару. Странно, что пресса ещё не забила на моё тёмное прошлое, - смотря на звёздное небо, задумчиво шепчу, боясь, что нас могут услышать. Сейчас я бы не хотел чужого внимания, ведь это прекрасный момент должен остаться лишь в нашей памяти.       - Я знаю, - тяжело произносит Люси, отстраняясь. – Тебе звонили. В эту субботу одно из телешоу хочет взять у нас небольшое интервью. Может, сходим и, наконец, закончим этот спектакль? – резко обернувшись, она смотрит в мои глаза, с надеждой и трепетом ожидая ответа.       - Сходим, - выдыхаю, следя за тем, как струйка «пара» растворяется в пространстве, оставляя в моей памяти лишь воспоминание. Интересно, мы переведём наши отношения на другой уровень или так и останемся «чуть больше, чем друзья»?       Почему-то только эту девушку я видел рядом с собой и в тоже время не представлял, что должно случиться, чтобы мы стали настоящей парой. Но сейчас это не важно. Мы просто будем стоять на холоде, обнимая друг друга, чтобы согреться, и, любуясь звёздным небом, по которому так соскучились за три месяца «изоляции», дышать, зная, что теперь всё будет хорошо...

***

      Сидя на мягком кожаном диване, в студии какого-то популярного телешоу, я скучал, хотя мой внешний вид говорил об обратном: с энтузиазмом отвечая на глупые вопросы, обнимая свою «любовь», нежно улыбаясь ей. Всё это было лживо-прекрасной сценкой, отрепетированной до того, что все эмоции, действия и ответы выдавались на автомате.       За время сьёмки о Люси никто даже и не вспомнил, а ведь она, грациозно сидела рядом со мной, нежась в тёплых объятьях. Лишь один вопрос коснулся её:       - И вот, наше интервью подходит к концу. Хотелось бы задать Вам последний вопрос. Как этой милой девушке удалось завоевать сердце заядлого гея? – мда, божественная формулировка.       - Вы и сами ответили на этот вопрос, - пожимаю плечами, обращая свой взор на молчаливую Люси. – Просто посмотрите на этого ангела воплоти, и Вы меня поймёте, - делаю свой голос максимально сладким и влюблённым, а взгляд таким нежным-нежным и становится противно от того, что я не могу снять эту маску. Так надо и всё.       - Спасибо, - благодарят нас, и шоу продолжается. – С нами были Нацу Драгнил и Люсьена Хартфилия. А сейчас мне хотелось бы пригласить… - но нам всё равно, мы просто уходим под взглядом сотни присутствующих зрителей.       Набросив тёплое пальто, ухожу прочь, уводя за собой слишком тихую Люси, держащую меня за руку.       Снова безжизненные улочки, тусклый свет фонарей и однотипные дома, а мы уходим прочь, стараясь скрыться в своём сказочном мире, где никакие бытовые проблемы и трудности нас не настигнут.       В последний раз я загляну в её лучащиеся добром глаза, услышу тихое «прощай», созерцая, как она исчезает за дверью подъезда.       Простояв минут пять в полном одиночестве, расплываюсь в глупой улыбке, заметив, как в её квартире зажёгся свет. Понимая, что она в безопасности, быстрым шагом удаляюсь, спеша вернуться в свою квартиру, чтобы с шумом захлопнуть дверь прошлого и смело шагнуть в будущее, где нет ни тяжёлого детства, ни странной карьеры порно-звезды, ни девушки, к которой так привык…       Да, мы закончили сей спектакль, став для друг друга никем.