Аленький цветочек страсти

      Следующее просыпание тоже не порадовало - смыться решил, зараза! Моя голова уже практически соскользнула с его бока (видимо, во сне перелегла с подушки), как я вцепилась в его руку обеими своими, прижимая к себе. Моё!!! Не дам!!!       - Куда?!! - хрипло рявкнула я спросонья так, что сама испугалась. Чего уж говорить о Чудище - он скатился с кровати (сраное покрывало, лично сожгу!), а я, попытавшись удержать, свалилась следом. Приземлилась относительно мягко - на него. Я лежала на Чудище практически целиком, упираясь грудями в грудь. Погладив шёрстку у крепкой толстой шеи, я, улыбаясь, снова спросила:       - Так куда тебе понадобилось с утра пораньше?       Тот помялся и тихо, как-то виновато сказал (о, чудо, без выкрутасов!):       - До ветру мне бы надо...       - Да иди! - я не сделала и попытки встать, ещё и подпёрла обоими руками голову, наивно хлопая глазами и поёрзала, устраиваясь поудобнее и только сейчас замечая, что мой любимый йети одет только в собственную шерсть. Взъерошив её пальчиками в области средостения, подумала о том, что рядом с этим мохначом не нужно беспокоиться о небритых ногах. И всё же откатилась в сторону - я, конечно, девушка без комплексов и против извращенцев ничего не имею, но не хочется, чтобы сделал свои дела прямо на меня. Чудище быстро поднялся и также быстро утопал копытами (реально - копыта на ногах, как у коня!), я полагаю, в сральник.       Вернулся он так стремительно, словно в экстренном порядке отлил прямо в коридоре - я успела только залезть обратно на кровать. А что - его дом, где хочет, там и гадит! Убраться-то есть кому. Судя по его лицу, ожидал, что я тут же, в чём есть (то есть без ничего) устрою побег за китайскую границу. Ага, щ-щазз!       - Далее почивать будем, раб мой? Или ты уже выспался?       Помявшись в дверях и посмотрев на меня - будто не верил, что это не снится, хрипло ответил:       - Нет, госпожа моя. С тобой я готов всю жизнь мою провести, на тебя глядя да радуясь. - Помолчав, добавил: - А коли пропадёшь ты вдруг, умру я смертью безвременною в разлуке с тобой. Ведь полюбилась ты мне пуще жизни.       Если вначале я хотела сказать, чтоб перестал гнать пургу, то к середине даже немного испугалась. Всерьёз ведь говорит! Знаю - этот может. Хотя с чего бы? Я же не собираюсь никуда! Ни к "отцу"-барыге, ни к "сёстрам". Но вместо того ляпнула:       - Уже?! - помнится, с той очень долго вокруг да около с той ходил...       Как ни странно, но он меня понял:       - Да. Ибо не противен я тебе, госпожа моя распрекрасная, красавица ненаглядная, - поколебавшись, робко взял мою ладонь в две свои (в его лопатообразных лапах моя утонула), - и совсем ты не боишься меня, страшилище и пугало, что каждому человеку и каждой твари бессловесной противно...       Я всё же не отвесила ему оплеуху, хотя и очень хотела. Так стало бы только хуже. Но достал же прибедняться!       - Прекращай это. - Стараясь не злиться, сказала я. - Кто тебе тут сказал, что ты страшилище?       - Много в палатах душ человеческих, а только ты их не видишь и не слышишь... - с тоской в круглых жёлтых глазах сказал он.       - Это они тебе наговорили? - вот теперь я точно начинаю закипать. И вовсе не потому, что куча народу видела меня полуобнажённой. Про наличие бестелесных слуг я знала, разумеется. И пускай себе треплются - я же их не вижу и не слышу!       - Не говорили. - Понурился Чудище. - Но вижу я, что не по нутру им.       - Им не по нутру то, - медленно проговорила я, - что они безвылазно заперты в заколдованном замке. А ты так... под раздачу попал. Ты такая же жертва сложившихся обстоятельств, как и они все. И что, за все эти годы они с тобой не разговаривали и не дружили? - могла бы и не спрашивать... Какие ещё отношения могут быть у королевича с простыми слугами? Чудище понурился, явно расстроившись. Всё было и так понятно.       - Да уж... не повезло тебе... - после продолжительного молчания, наполненного тяжкими вздохами моего чуда, тихо сказала я. А потом меня понёс чёрт по бочкам: - А как потом ты будешь? Когда расколдуешься?       Он вздрогнул, будто огретый плетью. Застыл. И сжал мою ладонь почти до боли. А потом не почти... когда кости кисти опасно затрещали, я зашипела, проглотив рвущиеся на язык ругательства - не стоит злить ещё больше, из-за чего бы то ни было рассердился:       - Что ты делаешь?! Мне больно! Пусти!       Что на него нашло!!?       Он хрипло, страшно зарычал, оскалив клыки типа волчьих. Круглые жёлтые глаза стали совершенно звериными. Он... он разорвёт меня! Когти стали впиваться в плоть, когда я завизжала, как никогда в жизни - срывая горло, и, ободрав кожу руки, сумела вырваться и даже забиться под кровать. Я визжала и визжала, как свинья на бойне, хотя Чудище остался на кровати и не делал попыток схватить. Когда я всё же прекратила голосить, окончательно сорвав голос - в горле только шипело и булькало, как в засорённом водопроводе, то ощутила, как же болит рука... Увидев окровавленную, исполосованную конечность и в полной мере почувствовав боль, я стала рыдать, размазывая кровь, сопли и слёзы по лицу прямо раненой конечностью. Какое это имеет значение?.. И...       Куда я попала?! Сука, это всё взаправду! Это не сон! Блять, да за что он так со мной?! Крышей окончательно тронулся!       Меня била крупная дрожь от пережитого потрясения и холода - паркет из дорогого дерева нисколько не грел.       Рыдая и хрипло воя, я не сразу заметила клыкастую харю, как-то незаметно спустившуюся и разглядывающую меня глазами-плошками.       - ТЫ ДОВОЛЕН?!! - оказалось, что я не до конца сорвала связки. Я была просто вне себя. Море стало не то что по колено - по щиколотки. И его испуг только окрылил - да, красотка я с опухшей окровавленной рожей...       Быстро подползя, я схватила его за шкуру на груди и ткнула изрезанной тыльной стороной ладони прямо в морду. Мало. Слишком мало. И стала размазывать подсыхающую кровь по шерсти - щекам, носу, подбородку... ему же так этого хотелось. Он был ошарашен и не сопротивлялся, испуганно жмуря глаза, забыв про то, что может меня прибить одним ударом тяжёлой лапы.       Наконец я отпустила Чудище - хватит с него и, сдёрнув золотистое покрывало, завернулась, заодно закрывая и лицо. На кровать возвращаться не стала, уйдя в дальний угол комнаты и сев там. Теперь я ревела тихо, вытираясь дорогущей тканью. От стыда.       Вспомнила, что успела натворить... Пиздец, товарищи. Полный пиздец. Я, конечно, блядь порядочная... но не грязная шлюха! Как я себя вела... как ужравшаяся бухлом малолетка, отпустившая вожжи. А уж градус тупизны... Как, КАК можно было принять реальность за сон, вызванный недотрахом, любимой с детства книжкой и красным вином?!       Тяжёлый вздох. Ещё и икать начала...       - Ну, ты чего ик! там? - хрипло прогнусавила я. Горло нещадно драло. После чего, трубно высморкавшись в покрывало - терять уже нечего, продолжила: - Объяснить ик! ничего не хо-ик!-чешь? - тишина в ответ.       Потерев мокрые глаза и наверняка добавив красноты, подняла взгляд... Чудище сидел так, как я его оставила, и даже, кажись, не моргал... И злиться на него мигом расхотелось. Подойдя, я села рядом. Поколебавшись, протянула руку и погладила по горбу. Он вздрогнул и посмотрел на меня измученным взглядом. Икать перехотелось, и я повторила понастойчивее (похоже, в первый раз попросту не услышал):       - Ты не хочешь мне ничего объяснить? - я помахала расцарапанной им кистью.       - Я не знаю, что со мною стало, - медленно, заторможенно произнёс он, - откуда ведомо тебе, что я заколдованный королевич?       - Про то, что ты королевич я ничего не говорила. - Голос у меня был почти такой же, как у Чудища. - А колдовство тут не заметит только слепой. Тут всё колдовское, и ты в том числе.       - Ты не злая волшебница... - он сморгнул и посмотрел на меня уже не как зомби. Жёлтые глаза расширились. Увидел, что натворил...       - Что, страшна? - с кривой ухмылкой спросила я. - Твоя заслуга, между прочим.       Чудище обвёл взглядом моё лицо... и рухнул, крепко обняв мои колени в покрывале и сипло стеная не хуже меня:       - Прости меня! Прости! Прости! Погубил я тебя, мою красавицу возлюбленную, не видать мне больше твоего лица распрекрасного, не захочешь ты меня даже слышати, и пришло время мне умереть смертью безвременною. Сердце своё чёрное когтями из груди вырву да тебе приподнесу, только бы простила раба своего верного...       Словесный понос, обыкновенный для всех жителей этого сказочного мира, я оборвала, запечатав губы чуда указательным пальцем. Немного жестковатые, кстати... И посмотрела ему прямо в глаза. Долго-долго. Не в "гляделки", а моргая, но не отводя глаз, ловя его эмоции смятения и раскаяния. Присмотрелась к лицу получше - черты странно напомнили Лэнгли Кирквуда. За вычетом кабаньих клыков, носа крючком и прочего, конечно же. Вздохнула... И мне стало его жаль. Не потому, что он тридцать лет пробыл зверем в заколдованном замке, а потому, что припёрлась я, устраивая шок за шоком. Причём, всё в один день! И не уйти ведь - до суицида дело дойдёт... Да и куда мне? Даже в соседнюю комнату сейчас лучше не отлучаться - подумает, что противен... Замаюсь успокаивать. И я должна договорить, что хотела.       Выдохнув сквозь зубы, я заговорила, через силу цедя слова:       - Знаешь, что будет потом, когда ты расколдуешься? Я скажу. Те, кто столько времени провёл с тобой, всё равно будут видеть в тебе чудовище, каким бы красивым ты ни стал. Каким бы добрым ни был. Потому, что не будь тебя, они не стали бы призраками при жизни. А знаешь, что делают люди с чудовищами? Их убивают. Без всякой жалости. Лучше им оставаться заколдованными. И тебе.       - Нет... - он замотал головой, глядя на меня, как будто у меня выросли ещё две головы, как у Змея Горыныча. - Нет...       - Поверь мне, если что-то плохое может произойти, оно обязательно произойдёт. - Он выглядел настолько несчастным, что смилостивилась и "подсластила пилюлю". - Хотя... ты ждал этого всю жизнь... я постараюсь тебе помочь стать человеком.       "Постараюсь, но ничего не обещаю", - добавила про себя.       Читая книжку, Чудище мне нравился именно чудовищем, а не смазливым золотоволосым красавчиком, нарисованным на иллюстрации. Я, как опытный в отношениях взрослый восьмилетний человек, мигом воображала, как королевич, тряхнув кудряшками, уходит к какой-нибудь более подходящей по статусу королевне, оставляя младшую купецкую дочку у разбитого корыта и с ребёнком в животе. Как отец...       - А в чём твоё проклятие? То есть, как его разрушить?       - Не могу сказать я. То же заклятье, что обратило меня чудищем, не даёт и слова вымолвить. Даже не проси, госпожа моя прекрасная... - он тяжко вздохнул и, отвернувшись от меня, наконец-то расплакался навзрыд от всех переживаний, "перспектив", невозможности всё рассказать и наличия рядом живого человека. Вот тут я уже не знаю, что делать. Это только пережить остаётся. Или знаю...       Есть такая штука, как говорящие фамилии... Ерунда вроде бы, но... Моя - самая что ни на есть говорящая. Мужик. Настька Мужик меня звать.       Вот "мужиком" я всегда и была - простая, как топор, грубоватая и сквернословящая по поводу и без. Трудное детство, деревянные игрушки, прибитые к потолку... даже странно, что я на морду симпатичная уродилась. Кстати, единственная моя удача в жизни... Только из-за этого мне дурной, как пробка, характер и прощают.       Я не мозгоправ и совсем не разбираюсь в человеческих душах. Но кое-что я понимаю. Из личного опыта.       - Эй! - рявкнула я. Чудище резко обернулся и даже вроде бы плакать прекратил от неожиданности. - Выпивки нам! И не вина, а чтоб горело! И две чарки! И не беспокоить до завтра!       На полу рядом с нами тут же образовалась глиняная бутыль и две чарки. Мне тоже не мешает подлечить нервы и отметить новоселье.       Когда тебе плохо, бухло прекрасно помогает - если ничего нельзя сделать, снимает остроту переживаний и в конце концов сводит их на нет - а я почему-то уродилась очень чувствительной и подолгу переживаю из-за всякой хрени. Такая вот херня. Отличное лекарство от душевных мук. Поутру они прекрасно заменяются муками похмелья, а избавишься от них - практически счастливый человек! Нет, я не алкоголичка. Знаю, так говорят все алкоголики, но нет. С тех пор, как к нам в больницу, где я медсестра (а, уже нет), начали привозить пьяных вместо вытрезвителя, я стала ещё жёстче соблюдать меру в этом деле. И поэтому пью не по праздникам, а по горестям. Ему же это поможет принять.       Отбив горлышко бутылки об ножку кровати, оросив пол тёмно-красными каплями, и налив в чарку, сунула в руки Чудищу с беспрекословным:       - Пей!       Тот принял, но всё ещё продолжал вертеть золотую посудину в лапах за ножку.       - Это лекарство для тебя сейчас. Пей.       Глотнул... подавился, аж снова слёзы на глазах выступили - да, крепкое попалось, и пришлось заставлять допивать, положив руки поверх его лап.       Да... спаиваю пацана... Пацан он и есть, хоть и старше меня. Ненамного, но всё же. Плохой пример? Да что вы говорите... Мне в связи с этим всегда анекдот вспоминается: "Алкоголь для слабаков, сильные наслаждаются депрессией!" Не переборщить бы с лечением... Сама же не рада потом буду...       - Ну, твоё здоровье! - и вылакала свою чарку. По пищеводу прокатился ком плазмы, и я едва не раскашлялась. Не медицинский спирт, но тоже забористая штучка... Очень густое, ароматное, тёмное вино больше походило на коньяк. Хорошо пошло... Занюхав покрывалом, налила по второй. Эх, быстро нахреначусь... а надо, чтобы всё-таки он раньше меня. Я-то себя знаю, а вот он... И поди пойми, какие черти водятся в этом омуте. Не то, чтобы я такой уж знаток типологии пьяных, но не всегда шумный и активный в трезвости человек становится ещё шумнее и активнее, а тихий - быстро засыпает. Под влиянием зелёного змия из человека лезет то, что обычно лежит за семью замками. И не всегда внешнее тождественно внутреннему. До сих пор ржач пробирает, как вспомню нашего тихого и замкнутого медбрата Петьку, отплясывающего помесь ламбады с макареной... на столе.       Налив по третьей - Чудищу до краёв, а себе меньше половины, стала потихоньку тянуть. Да уж... на пустой желудок быстро подействовало - в голове приятно зашумело. Выпивший отрывистыми глотками своё питьё, как я в своё время пила приторный сироп от кашля, Чудище немного осоловел и явно собирался придремнуть. Несмотря на то, что было давно за полдень и солнечные лучи били в окно, я твёрдо собралась поспать - да и чуду моему надо восстанавливать нервную систему. Из-за моего появления потрясений больше, чем за все тридцать лет огрёб!       На сей раз меня в подпитии не потянуло на подвиги, и я стала засыпать, привалившись к мохнатому тёмно-серому боку. Разморило с винишка. Даже начало казаться, что лечу... Эк меня разобрало-то...       Разлепив глаза, поняла, что на подвиги потянуло как раз Чудище - я свисала из его лап битой тушкой. Или, скорее, шаурмой золотистого цвета. Куда он попёр? А, в кроватку... Тогда ладно.       И меня вырубило.