Будни "Антарсии"

      Ноль-один-пять БК-два с привычным опасением подошел к креслу записи биоэлектрических импульсов головного мозга. И он был уверен, что не одинок со своей фобией: одного несчастного случая хватило, чтобы подорвать доверие к машине у всех биоандроидов. Да, Мать исправила свою ошибку, и за последние два года не было ни единого происшествия во время сохранения воспоминаний, но Ноль-восемь-семь БК-один пришлось восстанавливать из запасной цифровой матрицы, которую Мать на случай чего-то подобного сохранила в специальный архив. Тогда Ноль восемьдесят седьмой потерял все воспоминания, накопленные за год, и стал после этого уже другой личностью – не тем, к кому Ноль пятнадцатый уже успел привыкнуть.       Что, если сейчас машина снова даст сбой, и он тоже исчезнет? Или кто-то из братьев и сестер? На этот раз потерян будет не один год, а целых три... – Пятнадцать-ди, ты что, заснул? – Мать поторопила его недовольным голосом. – Каждый раз одно и тоже!       Парень, в очередной раз переступив через собственный страх, неловко сел в широкое удобное кресло. Голова сразу оказалась зафиксирована в специальной выемке, а сверху опустился широкий белый обруч.       «Один, два, три, – начал мысленно считать Ноль пятнадцатый, в очередной раз понимая, что не может точно определить момент, когда происходит сохранение воспоминаний, – четыре, пять, шесть, семь...» – Готово, – Мать закончила свои манипуляции с панелью управления и подняла обруч, разрешая Ноль пятнадцатому встать. – Зови следующего.       С облегчением покинув кабинет с аппаратом сохранения, парень прошел мимо большой очереди БК-третьих, которые без своей мехаброни выглядели непривычно безобидно. Даром, что все они, как на подбор, высоченные широкоплечие верзилы, и на одного «абордажника» в рукопашной необходимо пять БК-вторых или десять БК-первых...       Внезапно его внимание привлекли растрепанные белые волосы, обладательница которых сидел в коридоре рядом с БК-третьими прямо на полу, уткнувшись лицом в колени. И это было странно, потому что запись памяти третьего поколения – «белых» – было бесполезным занятием. Их тела созданы на основе ДНК Дженази, расшифровать которую Мать так и не смогла, создать идентичные им невозможно, а если все же попытаться, то произойдет то же самое, что и два с половиной года назад, когда пришлось восстанавливать из матриц три десятка БК-третьих, разорванных на части. Дженази – г’ата, суть которых одна сплошная загадка.       Сначала Ноль пятнадцатый решил, что перед ним сидит Тонами, но когда он попытался подойти и спросить, что она здесь делает, в коридоре прозвучал тихий предупреждающий рык. – Не трогай ты ее, – произнес один из БК-третьих, Ноль сорок второй. – Сидит себе и сидит. – Это же Тоши... – Ноль пятнадцатый сделал осторожный шаг назад. Одна из десяти «белых» и единственная среди биороидов «Антарсии», которую Мать считала дефектной, могла просто так, без всякой причины взять и оторвать тебе руку. И вероятность этого события тем выше, чем дальше она находится от Дженази и двух сильнейших «белых» – Араши и Даичи. – Ты сохранение прошел? Вот и шагай к своей консервной банке, – Ноль-четыре-два бросил на БК-второго свирепый взгляд.       Ноль пятнадцатый не стал затевать перебранку рядом со смертельно опасной психопаткой и уже собрался идти в ангар к своему «Архангелу», но тут столкнулся нос к носу с еще одной «белой» – Нана пришла за своей сестрой. – Тоши, тебя отец зовет, – представители третьего поколения так называли Дженази, который лично тренировал и воспитывал всех десятерых. «Белая» медленно подняла на сестру свои фиолетовые глаза. Далее последовала коротка игра в гляделки, в которой победу одержала Нана, и Тоши снова уткнулась носом в колени. – Тоши...       Так ничего и не ответив (на самом деле никто точно не знал, умеет ли Тоши говорить), «белая» наконец встала и ссутулившись, на полусогнутых ногах побрела к лестнице на верхние палубы. Печальная Нана последовала за ней, и Ноль пятнадцатому в голову внезапно пришла неожиданно безумная мысль. – Нана! – окликнул он ее.       Девушка обернулась. Необыкновенно красивая, настолько, что соперничала с великолепной Яцухой, но в отличие от своей сестры очень добрая и с мягким, миролюбивым характером – ей искренне восхищалась вся мужская часть экипажа «Антарсии». Только принадлежность к третьему поколению и постоянная опека Дженази мешали самым горячим головам познакомиться с девушкой ближе. – Да? – До начала операции еще часа три... – Ноль пятнадцатый почувствовал, как уверенность стремительным потоком покидает его. – Сходим вместе в столовую?       За спиной парня раздались удивленные возгласы БК-третьих, кто-то восхищенно присвистнул.       «Черт, я поторопился, не надо было здесь предлагать... Араши и Даичи меня в порошок сотрут... А если и Дженази разозлится?.. Да о чем я вообще, не согласится она,» – все эти мысли пронеслись в голове БК-второго за доли секунды, но Нана внезапно улыбнулась и ответила: – Хорошо.       «Один, два, три, – начал мысленно считать Ноль пятнадцатый, в очередной раз понимая, что не может точно определить момент, когда происходит сохранение воспоминаний, – четыре, пять, шесть, семь...» И внезапно сообразил, что больше не сидит в кресле сохранения воспоминаний. Совершенно голый, теплая вязкая жидкость окружает тело, и он плавает в ней, чувствуя, как каждую клеточку его тела пронизывает свет истинного блаженства.       «Что это? Где я?»       А потом все понял и изо всех сил стал колотить в прозрачную стену капсулы искусственного рождения.       Через два часа он уже твердо стоял на ногах, мог ясно мыслить и, самое главное, был одет. – Как я умер? – это был первый вопрос, который он задал Матери. – Орудия противника разнесли твоего меха в клочья. Нана пыталась спасти хотя бы твой мозг, чтобы не восстанавливать тебя из матрицы, но ей взрывом оторвало руку. – Зачем? – удивился Ноль-один-пять БК-два. – Мои воспоминания сохранили за три часа до начала операции. Смысл рисковать? – Мне почем знать? – раздраженно отмахнулась Мать. – Иди и сам у нее спроси. Она сейчас в медблоке, руку регенерирует. – Как-нибудь в другой раз, – БК-второй не горел желанием приближаться к «белой», какой бы милой и доброй она не была. Мало ли что...