***
Время необратимо, именно поэтому - так могущественно. Иногда я оглядываюсь назад с ужасом, хочу вернуться в прошлое, изменить ход некоторых событий, спасти себя от многого, а многих - от себя. Но не могу. Мне не хочется жалеть себя или оправдывать собственные поступки тем, что кто-то как-то испортил мне жизнь и сделал меня таким, каким я являюсь. Однако, я верю в то, что всё в нашей жизни происходит не просто так. Слишком уж много совпадений - вселенная не любит случайности. Если ты встречаешь какого-то человека, значит, то ты должен был встретить его, если ты опоздал на поезд - тебе нужно было опоздать, если нашёл монету на дороге - она лежала там специально для тебя. Если я стал... Ах, где мои манеры? Меня зовут Мартин Милтон... Если вы ещё не поняли. А в СМИ мне дали прозвище "Символист" (ФБР его терпеть не могут, а мне нравится). И я серийный убийца. И, видимо, я должен был им стать. И, пока меня не остановят, я буду тем, кем являюсь. Но ведь я не всегда им был.***
Манчестер, Англия. 21 декабря, 1991 год. - Марти, сиди тихо. - она всегда так говорила, когда дядя приходил пьяным. Он обычно вваливался в наш дом, орал: "Чарли! - так звали моего отца. - Нам нужно поговорить". Он пугал моего младшего брата Стивена и меня. Но не маму. Мама перегородила дяде дорогу, придерживая дверь одной рукой: - Чарли на работе. - Мне нужно поговорить с братом, женщина! - Тебе нужно почистить зубы и отоспаться! В детстве я часто сидел под дверью и подслушивал, о чём говорили взрослые. В двери между комнатой и коридором была маленькая щель, в которую я мог ещё и подглядывать. Это было моим любимым занятием до тех пор, пока у нас в доме не появился CD-проигрыватель. - Пусти-и-и! - протянуло пьяное чудовище и ворвалось в коридор. Запнувшись о порог, он с приличным грохотом рухнул на пол. - Я подожду его здесь. - пробубнил дядя Фредди куда-то в ковёр, а потом начал совершать непонятные движения: то ли подползать к комнате стал, то ли лодыжку почесать хотел. Меня это немного испугало, из-за чего я поднялся на ноги и отошёл шага на три-четыре от двери. - Не пущу, у меня там ребёнок спит! - Стиви действительно только недавно уснул. - Ты же собирался ждать брата здесь! - мама показала на ковёр. - Бэт, ты с годами всё сте-ервозне-е-е. Если бы я был тогда старше и смелее, то пошёл бы и врезал этому мудаку, но что я мог сделать? Мне было шесть, и я боялся даже собственной тени. Пока мама возилась с дядей Фредди в коридоре, у меня было время забежать за диван и спрятаться. Или даже уйти куда-то подальше - к Стиви в детскую, например. Но я почему-то этого не сделал. Дядя вбежал в комнату и начал запирать дверь, чтобы мама не вошла. При этом он смеялся и напевал что-то. - Ты идиот? Открой дверь! - было бы странно, если бы он её послушал. Только подпёр дверь креслом. Он ухмылялся до тех пор, пока не увидел меня. Я не знаю, что тогда произошло, но он резко начал креститься, разобрал свою баррикаду и выбежал из комнаты. Он столкнул мою маму, пока убегал, оглядываясь на меня и крича: "О, Боже мой! Спаси, Господи!" - и всё в этом духе. Мама захлопнула входную дверь, закрыла её на задвижку и бросилась ко мне. - Марти, милый, как ты? - она думала, дядя Фредди напугал меня... Кто ещё кого напугал...***
Трентон, штат Нью-Джерси. Сентябрь, 2013 год. - Эй, Кев, милый, как ты там? - Джереми стоял под дверью уборной в ожидании, пока я выйду. - У тебя там всё в порядке? Да, верно, какие вы внимательные. Меня на самом деле зовут Мартин, но Джереми называет Кевином, потому что именно так я ему представился, когда мы познакомились... Ненавижу это имя. Чтобы прийти в себя, я крепко сжал своё плечо. Комната перестала кружиться перед глазами. Понимая, что у меня с собой даже не было оружия, я, выдохнув, посмотрел в зеркало, поправил причёску, снова сделал вдох, а потом осмотрелся по сторонам. Единственное, что я мог использовать в качестве оружия тогда - вантуз. Не самое подходящее приспособление для убийства, однако больше вариантов не было. Я крикнул: - Да, Джереми, дорогой, всё в порядке, не волнуйся. Ты можешь показать мне, где у тебя... - надо было что-то придумать. - Чистые полотенца? - Оу, могу принести из комнаты, если надо. - Да, принеси, пожалуйста. Я стал за дверью, и, когда он зашёл в ванную с полотенцем в руках, накинулся на парня с вантузом, охватив данным оружием его горло, стоя при этом сзади, так что вантуз крепко впился в шею Джереми спереди, не давая ему дышать. Из-за того, что всё произошло неожиданно, парень даже не особо сопротивлялся поначалу, потом всё же начал, и мы побарахтались так некоторое время, но скоро он потерял сознание из-за нехватки кислорода. Я еле сделал это. Пару секунд постояв над Джереми, я поволок его в комнату, а там начал хаотично искать, чем бы привязать парня к кровати.***
Манчестер, Англия. 21 декабря, 1991 год. Через некоторое время отец разыскал Фредди и притащил его к нам домой. Мама испытывала такое сильное отвращение к моему дяде, что не хотела даже в одном помещении с ним находиться, поэтому взяла Стивена и ушла с ним на прогулку. Меня тоже хотела взять с собой, но я притворился спящим. Будить она меня не стала - только погладила по голове и ушла. - Фредерик, ты не можешь просто так вламываться в мой дом, пугать мою семью и... - как только мама закрыла входную дверь, я подскочил, пробрался в коридор между гостиной и кухней и сел на пол у двери подслушивать разговор папы с дядей Фредди. - Чарли, эти не прогорят! - в дверную щель, в которую я смотрел, не было хорошо видно лиц, но почему-то я был уверен, что дядя улыбался и смотрел отцу прямо в глаза. Он всегда так делал. Притворялся невинным и безобидным, хотя на самом деле замышлял очередную вселенскую гадость. - Только не это! - отец клацнул языком, встал с кресла, схватился за голову, походил так пару секунд, снова опустился на кресло. - Ты опять покупаешь акции? Тебя жизнь вообще ничему не учит? Или ты уже последние мозги пропил? Потом я услышал, как что-то полетело в стену. Наверное, стул, но я не уверен. Помню, что Фредди просил папу "не делать глупостей". Я тогда ещё подумал, что Фредди совершенно не знал моего папу, ведь папа - никогда не делал глупостей. Шестилетки мало, что понимают. Если бы я тогда не чихнул, отец размазал бы дядю по стене. Но папа услышал меня, подошёл к двери, за которой я прятался, так быстро, что я не успел никуда убежать. Отец не наказал меня за подслушивание. Он лишь удивлённо посмотрел на меня, а потом сухо сказал: "Не сиди на полу, Мартин. Ещё простудишься. И так уже чихаешь. Лекарства нынче дорогие". Я видел, как вздулись вены на его лбу. Сначала я испугался, думал, папа вот-вот разозлится на меня и начнёт кричать... Но он просто ушёл в другую комнату, оставив нас с дядей Фредди одних в гостиной. И только потом я понял, что злился он не на меня. Фредди глубоко выдохнул, закрыл лицо руками и откинулся на кресле. Немного побубнил что-то несвязное, после - встал, подошёл ко мне, наклонился, взял за плечи и с улыбкой произнёс: - Подслушивать - некрасиво.***
Трентон, штат Нью-Джерси. Сентябрь, 2013 год. "Какой же он красивый", - думал я, глядя на Джереми, находившегося в отключке... Ну не мог я его вот так просто взять и убить. Он уже был привязан к кровати. Со стороны всё выглядело так, будто двое любовников решили немного разнообразить свою сексуальную жизнь... Сев рядом с ним, держа свой охотничий нож, я провёл свободной рукой по груди Джереми, пытаясь найти место, куда вонзить оружие. Но я всё ещё не верил, что мне нужно это сделать.***
Манчестер, Англия. Декабрь, 1998 год. - Уж поверь мне! - я сидел в кабинете у дяди и ждал, пока он договорит по телефону с владельцем крупной фирмы, с которой дядя Фред хотел заключить сделку. - Да-да, ты правильно меня понял! Пока дядя говорил, мне приглянулся стеклянный снежный шар, и я решил покрутить его в руках. - Да, Кристиан, дорогой, можешь послать этих инвесторов к хренам собачьим! - тем временем я стукнул шариком по столу, хотел разбить, чтоб попробовать жидкость, которая внутри, на ощупь. - Ха-ха! Будь уверен! - Фредди вырвал у меня из рук игрушку и поставил около себя. - Встретимся там! - положил трубку. Ещё секунд пять я сидел молча, а потом вдруг вырвалось: - Что за имя такое тупое - Кристиан? Для тех, кто ещё ничего не понял. Так как я не дал отцу начистить рожу моему любимому дядечке, Фредди всё же не выкинул те свои акции, а они, впервые, блин, не прогорели. Конечно же, на радостях дядя даже забыл, что папа ему обещал спину сломать - и вообще напрочь все обиды забыл. За каких-то шесть или семь лет дядя смог буквально стать совершенно другим человеком. Так как я был маленьким и особо не вникал в подробности, не знал всех тонкостей и деталей, я замечал лишь то, что касалось непосредственно меня и моей семьи. Дядя перестал вламываться в наш дом, начал одеваться прилично - костюмы, чистые носки и всё такое... От него больше не несло перегаром и потом - когда он здоровался со мной, подавая руку, я чувствовал запах какого-то свежего одеколона. Его рукопожатие с каждым годом становилось всё крепче. Возможно, он учитывал, что моя рука росла и её можно было сжимать сильнее, а, может, дело было вовсе и не во мне. - Мне плевать, как его зовут! - махнул рукой Фредди, отвечая на мой вопрос. - Главное, что у него полные карманы бабла, и он готов вложить их мою фирму! - а я снова потянулся к снежному шарику, но дядя отвлёк меня. - Что тебе здесь нужно, Марти? - Э-э-эм... - я сразу выпрямил спину, заёрзал на стуле. - Папа попросил забрать какие-то бумаги... - хотел уж было начать длинную занудную речь, но дядя так любил перебивать... - А-а-ах, да, это... - тут вдруг дядя нажал на кнопочку какого-то аппарата и сказал секретарше, - Джули, кофе, пожалуйста, - ко мне, чуть тише, - будешь кофе? - Да. Без сахара. - С молоком? - Мне что, восемь лет? - не то чтобы я обиделся, но, чёрт возьми, я действительно считал себя слишком взрослым для кофе с молоком! - Два кофе, Джули, без сахара и молока. - Одну минутку, сэр. Стоило дяде Фреду выключить этот магический аппарат для вызова кофе, как я снова напомнил о бумагах. - Папа сказал, ты поймёшь. - Да, и я понимаю... Но скажи своему папе, что я отдам все документы ему сам, позже. - Папа сказал, что нужно сегодня. - Твой папа может подождать! - разозлился Фредди, но когда зашла секретарша с кофе, успокоился. - Передай отцу, что я обо всём помню. Почему Чарли послал тебя, а не зашёл сам? Это всё, зачем ты пришёл? - Папа на работе, - ответил я, одновременно с этим благодаря Джули за кофе, - и это не всё. Ты помнишь, что обещал мне? - О чём ты? - нахмурился Фредди. - Ты обещал свозить меня в торговый центр в среду. - Ой, Марти, - начал отмахиваться и корчить лицо Фред, - давай съездим в другой раз! - Но это же Сочельник! Дядя Фредди! Я хочу в кинотеатр! Ты обещал мне! - Ладно-ладно! Не ной! 24 декабря, 1998 год. Мама попросила меня помочь с пудингом. Я всё время крутился у кастрюльки с топлёным шоколадом и мешал ей аккуратно нарезать фрукты и орешки. Позже я стал мысленно делить свою жизнь на два этапа: до того утра и после него. Всё, что случилось в то утро, выглядело сказочно, весело и беззаботно. Помню, как мука оседала в воздухе, будто белый густой туман; помню, как мама открыла окно, чтоб проветрить, а ветер ворвался в кухню и поднял шторы, скатерть на столе, мамины волосы, мой фартук... Это последнее счастливое воспоминание. Такое лёгкое и загадочное. Дядя Фредди приехал за мной в три часа дня, чтобы мы могли вернуться пораньше, до ужина. Весь вечер мы провели в торговом центре: сначала пошли в кино, потом постреляли на игровых автоматах, а перед возвращением домой съели каких-то кексов в кафе. Дальше я помню лишь одни немые сцены, движущиеся быстро силуэты, крики: "Что случилось? Что происходит?" - и много-много чёрного дыма. Мигалки скорой помощи. Каталки, чёрные пакеты. - Где мой брат? - Мам? - Отойдите от ограждения, сэр. - Что произошло? - Ма-а-ам?! - Что здесь, чёрт возьми, произошло?! Этого не может быть! - Сэр, успокойтесь. Я больше никогда не праздновал Рождество с родителями и братом.***
Дядя сказал, что мне станет лучше, и я быстрее адаптируюсь к новой жизни, если мы переедем куда-то подальше. Но на самом деле мы уехали потому, что у него были какие-то бизнес-дела, а, так как он стал моим опекуном, я никуда не мог от него деться. И мы улетели в Америку. С первого же дня в США я всё там возненавидел. Все эти мегаполисы, стенды с улыбающимися рожами, их музыку о том, как нужно танцевать и не унывать, их фильмы о вечных перестрелках, русской мафии (абсолютно все члены которой почему-то говорят на русском с дичайшим американским акцентом) и о "любви до гроба" с плачевными криками "чего ж ты так рано нас покинул" в конце. Меня бесил их образ жизни, вся система... М, и особенно система образования. Трентон, штат Нью-Джерси, осень 1999 года. Когда дядя спросил, как прошла моя первая неделя в лицее, я сказал: "Лучше бы я сгорел дома вместе со всеми". Ну, что я ещё могу добавить... Из-за моих вьющихся длинных (почти по плечи) волос меня начали обзывать девчонкой. С первого, блин, дня в лицее. Причём кто? Какие-то второкурсники-ботаны, возомнившие себя гениями, видимо. Я бы отвечал на их издёвки, не будь мне так плевать на всё то, что происходило вокруг. Меня ничего не веселило, ничто не вызывало восхищения или радости, я плохо чувствовал даже грусть. Мне было никак. Наверное, я винил себя в том, что произошло с моей семьёй. Мне часто снилось, что я выносил Стивена из горящего дома, что мы все спасаемся, но я просыпался со слезами на глазах, ведь во сне понимал, что это неправда, и не мог продолжать спать дальше. Я не раз думал о том, что, возможно, слишком эмоционально реагировал на произошедшее. Но... Пусть кто-то другой притворяется, что всё в порядке, что его это не сломало, что он сильный и переживёт потерю близких людей, переезд в другую страну, полную изоляцию от всего, что раньше было ему дорого. Я не собирался врать саму себе, что меня это устраивало. Я был так сосредоточен на своём горе, на чувстве вины, что издёвки по поводу моей внешности или плохие отметки совершенно не волновали меня. Но однажды ночью мне приснилось кое-что странное. Сначала сон был похожим на все предыдущие: мы с мамой готовили пудинг. Она подошла ко мне, немного наклонилась, посмотрела в глаза. Я знал, что это сон, но не мог позволить себе проснуться. Мама погладила меня по щеке и спросила, как мне жилось в лицее. - Кошмарно. - ответил я. - Милый, тебе нужно найти себе друзей, - вдруг сказала мама, улыбаясь, - я была бы рада, если б у тебя появился друг. И тогда я проснулся. Самым странным во всём этом было то, что я вообще никогда не задумывался о том, что мне нужны были друзья. Нужны ли они мне были вообще? Когда я был младше, я часто отмечал, что отличался от других детей. Мальчики-одноклассники вечно бились, приходили в школу все в синяках, воняли сигаретами, не чистили зубы... Мне не хотелось с ними общаться, я считал их противными. Девочки же в одиннадцать-двенадцать лет начинали краситься, завивать волосы, одеваться по-взрослому. Они мне тоже не нравились, потому что вели себя слишком манерно. Поэтому я предпочитал общаться со взрослыми, а все выходные проводил дома. Отец часто повторял маме: "Ему нужны друзья-ровесники, подростковые увлечения, спорт... Он ни разу не говорил, что ему нравятся девочки!" - но маму это не особо волновало. Я думаю, она понимала, что я был другим - домашним ребёнком, которому хватало и той реальности, которую он мог себе вообразить сам. Мне никогда не нужны были друзья. Пока у меня была семья. Но потом её не стало. И этот сон про мою маму, говорящую, что я должен найти друзей, выбил меня из колеи. По крайней мере, я перестал заниматься самобичеванием. Я начал присматриваться к парням в лицее. Они не казались мне такими противными, как мальчики в моей прошлой школе... Наверное, по большей части из-за того, что были старше. Я стеснялся подходить к ним или подсаживаться за обеденные столы. Не знаю, что со мной происходило, но каждый раз, когда я подходил поближе к парням, моё сердце начинало биться с бешенной скоростью, а руки потели. Однажды я подошёл к парню по имени Билли Хэйгл, который постоянно курил за зданием столовой. Я думал, что, если попрошу у него сигарету, мы сможем начать говорить о чём-то. Но мне снова стало страшно. Я совсем не знал, как надо было с ним вести себя, с чего начать... - Чего тебе надо? - он заговорил первым, поэтому я ещё больше растерялся. - П-привет. Тебя ведь зовут Б-билли? - Ага, а тебя зовут "заика со смешным акцентом"? - парень улыбнулся, и тогда мне стало немного спокойнее. - Вообще-то, "английский" язык от слова "Англия", так что акцент здесь у тебя, янки... - вырвалось у меня. Пару секунд мы стояли молча, а потом Билли рассмеялся. Он предложил мне сигарету. Мне казалось, что из всех парней, которые могли бы стать моими друзьями, Билли был самым подходящим вариантом. Мы учились на одном курсе, он получал стипендию и посещал уроки изобразительного искусства. С ним никто не хотел водиться из-за низкого социального статуса его семьи. Видно было, что он презирал богатых папенькиных сынков и делал всё, чтобы выделяться среди их серой массы, чтобы в его лице читалось гордое "да, я нищий". А ещё он постоянно шутил на уроках, никогда не пел гимн со всеми, и, когда в класс заходили директор или завуч, поднимал зад со стула лишь тогда, когда с ним персонально здоровались. Я был от него в восторге. - Ты недавно приехал, да? - спросил он, прислонившись к стене. - Да. Я часто видел тебя, но не знал, как с тобой познакомиться. Я считаю тебя крутым. Мои щёки горели, и я не верил, что сказал всё это вслух. - Вы в Британии все такие странные? - хоть Билли и посмеялся надо мной и моей откровенностью, видно было, что ему льстили мои слова. - Но это правда. Ты... Умный и смешной. А ещё я видел твои рисунки в классе искусства. И я думаю, что... У тебя круто получается. - Ты что, пытаешься подкатить ко мне? - когда он сказал это, у меня внутри всё сжалось, но потом Билли засмеялся, и я тоже хихикнул, чтобы не выглядеть глупо. И именно в тот день я впервые осознал... Это настолько банальная вещь, настолько очевидная... Но раньше я не понимал, даже представить себе не мог... Да, Билли пошутил, но он оказался прав. В тот день я понял, что я гей. Не скажу, что меня это напугало... Но и не особо обрадовало. Просто я нашёл потерянный пазл и наконец-то смог увидеть всю картинку целиком. Прости, мам, друга я так себе и не завёл. Хотя сначала мы с Билли очень даже неплохо сдружились. Я стал садиться поближе к нему на занятиях, и, вместо того, чтобы слушать скучные лекции, мы рисовали всякие игры-ходилки или лабиринты с препятствиями, иногда даже оставаясь после звонка в кабинете, чтоб доиграть. Чем больше мы общались, тем чаще дурачились, придумывали всякие розыгрыши для учеников лицея и учителей, сбегали с уроков, пролезая между прутьями в заборе, ели мороженое в парке, пока было тепло. Билли был остроумным и дерзким, а я - эмоциональным и податливым. Он придумывал злые розыгрыши, а я делал всё, чтобы воплотить их. Мы просиживали в кабинете директора почти каждую неделю, чуть ли не по расписанию. Но розыгрыши - не единственное, что у нас было. Я не мог отлипнуть от него ни на секунду. Он просто восхищал меня своей самобытностью. С ним всегда было легко и весело. Я прекрасно отдавал себе отчёт в том, что он мне нравился больше, чем просто друг, но не мог себе позволить испортить те отношения, которые у нас были, ради каких-то своих фантазий, возможно, несбыточных. Но, также я понимал, что, если мне удастся влюбить его в себя, я стану счастливейшим человеком на планете. И, чтоб вы понимали, он часто давал мне повод думать, что мои чувства к нему - взаимны. Я, потеряв последние остатки застенчивости и совести, вторгался в его личное пространство, как только мог, а парень и не препятствовал моим прикосновениям, объятьям или тому, что я постоянно "воровал" его футболки, говоря, что мне они шли больше.***
На самом деле, подростком я был очень даже миленьким, если закрыть глаза (это не конец предложения) на пару прыщей и иногда непослушные волосы. Тёмные кудри, синие глаза, иногда с красным ободком из-за лопнувших от недосыпа капилляров; невысокий рост, среднее телосложение (для человека, прогуливавшего физру и жравшего фастфуд практически каждый день - буквально невероятно). Так что Билли, часто ссылаясь на то, что у меня необычная внешность, просил меня позировать для его домашних заданий по урокам искусства, когда надо было писать портреты. - Хочешь увидеть фокус, которому я недавно научился? - спросил Билли, затягивая меня в свою комнату. - Эм... Конечно... - я никогда не был уверен, что фокусы Билли закончатся хорошо, но любопытство не давало мне возможности отказаться от бесплатного представления. Тогда я заметил, что в комнате находился ещё и сосед Билли - немного полноватый парень с брекетами по имени Карлос. Он сидел на своей кровати и скептически поглядывал на нас. - Раз... Два... Три... - Билли махал руками в сторону Карлоса, изображая, будто пытался его заколдовать. - Карлито, свали! Свали нахрен из комнаты, абра-блять-кадабра! - Ну ты и мудак, Хэйгл. - сказал Карлос, уходя из комнаты. - Как же вы достали меня, педики. - Почему он так назвал нас? - спросил я, провожая Карла взглядом. - Завидует. - рассмеялся Билли, повернувшись ко мне и ущипнув меня за щёку. Потом Билли осторожно толкнул меня в сторону своей кровати, а сам начал рыться в тумбочке. Он достал оттуда альбом для рисования и сел рядом со мной. Билли грыз карандаш, постоянно вертелся, приближался ко мне, чтобы рассмотреть какие-то детали моего лица, отдалялся, а потом вообще своими руками крутил мою голову или поправлял волосы... Я краснел, а он не мог этого не подметить и, пиная меня ногой, ухмылялся и говорил: "Ну, вот, как всегда всё портишь, Милт, только нормальные скулы нарисовал"... Потом он вырвал лист из альбома и хотел было выкинуть его в мусорное ведро, но я буквально бросился на него, чтобы выхватить бумажку и посмотреть, что получилось. Билли не хотел отдавать мне рисунок, поэтому крепко прижал лист к груди и отвернулся от меня, а я в свою очередь продолжил отбирать бумажку. Карлос, который вернулся в комнату за читательским билетом, обнаружил нас, валявшихся на кровати и смеявшихся. Он снова бросил в нас какую-то фразу про педиков, а Билли, чтоб ещё больше позлить его, притянул меня к себе и поцеловал в щёку. Конечно, я из-за этого ещё больше рассмеялся, но, когда Карлос вышел, Билли столкнул меня с себя, и я почувствовал себя... Странно. - Покажи рисунок. - попросил я. - Дерьмово вышло. - Билли всё-таки отдал мне портрет. - Да нет же, нормально... Похоже... - Не, ты выглядишь намного, - он мог сказать любое слово, абсолютно любое, но сказал именно это, - красивее. Вряд ли я смогу нарисовать так. Мне было неловко, я смущался... И понятия не имел, что надо было делать со всеми своими чувствами.***
Это был канун Рождества. Фредди позвонил мне и сказал, что не сможет меня забрать. Билли тоже не уехал домой, потому что его мама была в больнице (я сейчас не помню, чем она болела, Билли редко говорил о ней, старался избегать этой темы). Карлос уехал, и мой друг предложил мне зайти к нему вечером. - У меня для тебя кое-что есть... - он закрыл дверь, сказал мне сесть на кровать. - А я ничего не приготовил для тебя... - мне стало неловко. - Не страшно, я всё равно не потратил на него ни копейки. - Билли сел рядом со мной, взял меня за руку и вложил в ладонь маленький плейер с наушниками. - Ничего себе! Где ты это взял? - я совсем не ожидал такого подарка - эти плейеры только начали выходить в продажу. Я немного покрутил свой подарок в руках и обнаружил, что в него были скачаны какие-то старые песни, возможно, ещё пятидесятых годов. Мне очень понравилось. - Там, где взял - уже нет. - я видел, он увиливал от ответа не просто так, но мне было неважно, где он взял плейер. Он улыбался, глядя на меня. - Эй, Марти, а ты когда-то пробовал алкоголь? - Эм-м-м... - не знал, врать или сказать правду, - ну... Он избавил меня от мучений: - Надень пальто, мы идём гулять. - Уже темно, - я специально посмотрел в окно, - почти ночь на дворе, кто нас пустит? - А мы собираемся отпрашиваться? - Билли подмигнул бровями, и я пошёл одеваться. Мы, придерживаясь старой отработанной схемы, пролезли между прутьями в заборе, обойдя пост охраны, и направились в город. Через несколько часов Билли, зализав свои волосы назад, пытаясь выглядеть старше, зашёл в какую-то дряхлую забегаловку, из которой на улицу раздавался звон игровых автоматов, а меня оставил недалеко от входа, так как я выглядел "совсем как школьник". - Не, Милт, тебе даже старческий британский говор не добавляет лет. Постой лучше вот здесь. Если кто-то начнёт приставать - зайди внутрь. - Да кто ко мне пристанет? - мне стало смешно. - Да мало ли... - Билли вдруг ущипнул меня за щёку. - Милая у тебя мордашка, может, кому-то сильно понравишься, ещё уведут у меня. Хоть я и понимал, что он снова всего лишь пошутил, мне стало приятно, и я покраснел, пряча глаза. Пока я стоял на улице и смотрел, как какой-то водитель кэба протирал лобовое стекло (не самое увлекательное зрелище), Билли вернулся с несколькими бутылками пива и ещё столькими же бутылками сока, и мы отправились в парк - выливать сок и заливать в пустые бутылки алкоголь. Билли думал, что так безопаснее будет пронести всё в комнату общежития. Затем мы вернулись в корпус, оставшись при этом не замеченными охраной, и начали пить. Прежде чем вы начнёте читать дальше, я скажу в своё оправдание, что никогда до того случая не пил ничего крепче кофе. Поэтому меня и унесло почти моментально. Сначала перед глазами всё начало кружиться, а потом мне стало очень страшно, я подумал, что никогда не выйду из этого состояния, и начал трястись, лёг на пол и заплакал. Билли, как настоящий друг, посмеялся надо мной, пнул ногой в коленку и сделал ещё пару глотков. Потом парень сел сверху на меня, поставив бутылку на пол, и закрыл мне рот рукой, говоря: - Ты же не хочешь, чтобы сюда прибежали дежурные и увидели, что мы тут творим? - Нет, - сказал я, когда он немного отжал руку от моего лица. - Славно. А чего ты хочешь? - Чтобы комната перестала кружиться. Билли засмеялся. - Знаешь, - вдруг начал я, - это здорово, что мы остались здесь на каникулы. Ну, то есть, я не говорю, что рад тому, что твоя мама заболела - это отстойно! Но я рад, что не поехал к дяде. - А твои родители остались в Англии? - спросил Билли, слезая с меня и ложась рядом на пол. - Можно и так сказать. - я сделал ещё один глоток из бутылки. - Они умерли в прошлое Рождество. Сгорели заживо. Мама, папа и мой младший брат. Билли молчал. Я повернулся к нему и заметил, как его лицо впервые за всё время нашего знакомства было серьёзным. Мы никогда не затрагивали эту тему, поэтому он не знал, что надо было говорить. - Зря я, наверное, сказал это... - я снова отвернулся и глотнул из бутылки. - Нет. Теперь я понимаю, почему ты так странно себя ведёшь иногда... - Билли хмыкнул и тоже начал пялить в потолок, как и я. - Какими они были? Твои родители? Я повернулся к нему, посмотрел ему в глаза. Билли, который вечно только и делал, что смеялся и устраивал сцены, вдруг смотрел на меня глазами, полными сожаления и заботы. Я знал, что мог рассказать ему об этом. Теперь мог. - Моя мама всегда была очень... Сильной. Она никогда ничего и никого не боялась. А ещё она была терпеливой. Каждый раз, когда я разбивал что-то или дрался со Стивом, моим братом, она... Вместо того, чтоб кричать, она просто говорила мне, как исправить всё - извиниться перед мелким или убраться в комнате... А папа... Он много работал, но, когда был дома, мне было очень спокойно. Мы проводили много времени вместе - всей семьёй. Когда их не стало, я не знал, зачем остался жить дальше. Кроме них у меня никого не было. - А как же твой дядя? - Билли слышал, что мой голос ломался, а потому говорил очень осторожно. - Он всегда только всё портил. И до сих пор портит. Я жду, когда мне исполнится восемнадцать, чтобы он скорее от меня отстал. Лучше я буду совсем один, чем с ним. Я тысячу раз проговаривал эту фразу у себя голове, но, как только сказал вслух, это испугало меня своей реалистичностью. Билли понял это. - Ты не останешься один, Марти. - Обними меня. - вдруг сказал я, сам от себя не ожидая. - Пожалуйста. Билли посмотрел на меня, улыбнулся и притянул к себе. Я положил голову ему на грудь и закрыл глаза, а парень начал перебирать мои кудряшки. Мне не хотелось молчать. Клянусь Богом, если бы я помолчал ещё пару секунд, я расплакался бы от жалости к самому себе. Нужно было придумать тему для разговора, и я сказал первое, что пришло в голову: - Твоё полное имя Уильям, да? - Эм... Да. Уильям Дэвид Хэйгл. А что? - Значит, тебя можно называть Лиам? - Ну... Меня так никто не называет. - У нас в Манчестере много ирландцев, я и сам немного ирландец - девичья фамилия моей матери МакКена. Так вот, у нас обычно Уильямов называют Лиамами - на ирландский манер. Можно я тебя буду так звать? Он опустил глаза, улыбнулся и сказал на выдохе: - Как хочешь. А какое твоё среднее имя? Я никогда не слышал его. - Потому что его нет. Я просто Мартин Милтон. Мои родители решили не давать мне среднее имя, но зато у моего брата было два средних имени. Это звучало как Стивен Патрик Джон Милтон. Угадай, чьей фанаткой стала моя мама, пока вынашивала его...* Я долго смотрел на парня, но Лиам не понял шутку, потому что, видимо, она была слишком британской. А, возможно, он не хотел смеяться, потому что момент был неподходящим. Мы снова долго молчали, пока Лиам не нарушил тишину: - Я могу сделать твоё Рождество в этом году менее хреновым. - А? Как? И тогда он положил руку мне на щёку, поднял мою голову так, чтобы наши глаза были на одном уровне и, нервно сглотнув, быстро примкнул губами к моим губам. Я сначала думал, что это один из моих дурацких снов, ведь мне часто снилось, что мы с Билли держались за руки или целовались, но, когда я осознал, что это происходило на самом деле, меня чуть удар не хватил! Но вместо того, чтобы ответить на поцелуй, я резко отодвинулся от парня. - Бля! - единственное, что Лиам смог сказать. - Нет, нет, блин, я просто не ожидал, что это произойдёт! - Чего? - парень уже сел на пол, поджав коленки. - Ничего не произошло. Ты никому об этом не скажешь. - Нет, Билли... Ты мне, правда, нравишься, но я не знал, что нравлюсь тебе тоже. - Не нравишься! Я прикололся. Я не педик. Я долго смотрел на него, а потом мы оба начали смеяться из-за всей этой ситуации. Я закрыл лицо руками, всё ещё смеясь, а Билли пнул меня ногой, потом попытался встать, но алкоголь в крови всё же не позволил ему это сделать с первого раза. - Ты - не педик? - я продолжал ржать, и тогда Билли просто сделал захват вокруг моей шеи и начал тереть кулаком по моим волосам. - Ладно! - он будто сдался. - Я гей! Но ты более гейский гей, чем я. - Ты первый поцеловал меня! - не мог успокоиться я. - И чё теперь? То есть, вот именно! Ты настолько гейский гей, что я не мог не поцеловать тебя! И, Бог свидетель, я собираюсь сделать это ещё раз, так что будь готов к этому, чтобы не просрать всё опять!***
Прошло две недели. Директор вызвал меня к себе. В кабинете сидел Фредди, у него было омерзительно грустное лицо, как будто он натворил что-то и пытался извиниться, но, не имея совести и способности в принципе чувствовать вину и раскаяние, лишь подражал кому-то, у кого замечал на лице подобное выражение. Дело в том, что нам нужно было переехать. Я возненавидел его всей душой и вышел из кабинета директора, громко хлопнув дверью. - Почему? - спросил Билли, пытаясь меня успокоить. - У него опять какие-то блядские дела где-то! Ох, какое же дерьмо! - Почему он не может уехать без тебя? Ты доучишься, а потом поедешь с ним... - кажется, парень пытался подавить слёзы. - Я не знаю! Он не объяснил! Он просто забирает меня - и всё! - немного остыв, я пытался сказать Билли, что мы всё равно сможем общаться, переписываться, приезжать друг к другу в гости, но тот не слушал меня. - Тебе, кажется, пора собирать твои ёбаные сумки или типа того. - парень пытался сказать это как можно менее эмоционально. - Лиам... Мы же сможем... - я попытался обнять его, но он вырвался. - Нет, не сможем. - сказав это, он быстро направился в свою комнату, а потом избегал меня вплоть до последнего моего дня в лицее. Когда я выезжал - всё время смотрел в сторону окна Билли и надеялся, что он выглянет, чтобы попрощаться со мной. Но он был слишком обижен. Сейчас я его понимаю, но тогда - не мог. Я ведь предложил ему приезжать ко мне, звонить, писать - но ему этого было мало. Я ненавидел его. От человека, которого я так полюбил, от которого ждал поддержки, я не получил ни понимания, ни сочувствия. Он мог бы хоть попрощаться, хотя бы что-то сказать, чтобы не расставаться врагами. Но он решил просто скрыться от меня. Я не понимал этого.***
2001 год Долгое время я думал, что все проблемы начались, когда нас с Фредди занесло в дыру под названием Аплтон - штат Висконсин. Но до Аплтона меня успело побесить много, очень много городов. Кажется, именно юность называют "лучшими годами жизни"? Наверное, я что-то путаю, так как мои годы юности прошли отвратительно. Дядя Фредди таскал меня по старым мотелям, запирал в комнатах, а сам уходил развлекаться в пабы, рестораны, стриптиз-бары, а иногда просто в подворотни. Он часто приводил шлюх, сношался с ними прямо в тех же комнатах, в которых находился я, иногда закрывая меня в шкафу или на балконе, потому что проститутки "не могли при ребёнке". Однажды он заплатил шлюхе за то, чтоб она "обслужила" и меня тоже. Это был мой шестнадцатый день рождения. Она была старше меня лет на двадцать. Худая, с глубокими морщинами на лице, синяками под глазами и ужасно разукрашенной физиономией. Она схватила меня за плечи и потащила к кровати. Я запомнил её руки. Они были тощими, со вздутыми венами, с обветренной кожей, шершавые, колючие, но больше всего меня напугали её бардовые длинные ногти, которыми можно было разрывать мясо маленьких зверьков. Я не дал ей ничего со мной сделать: вырвался и закрылся на балконе. Мой день рождения в конце ноября, можете себе представить, как я замёрз, простояв всю ночь на балконе в пижамных штанах и майке без рукавов, ещё и слушая, как шлюха стонала под дядей Фредди. Наверное, какие-то высшие силы хотели меня за что-то наказать. Но в начале декабря того года дядя Фредди попал в больницу (я сам вызвал скорую, когда увидел, что он лежал на полу без сознания), и у него диагностировали ВИЧ. Наверное, вы осудите меня за мои следующие слова, но я хотел, чтоб он скорее сдох. Но то всё были ещё цветочки. То ли от наркоты, на которую Фредди подсел, то ли от чего-то ещё, чего я не мог даже представить себе, но у дяди поехала крыша, он стал абсолютным параноиком. Когда дядя Фредди купил дом в Аплтоне (по крайней мере, я теперь спал в своей отдельной комнате, а не на полу в мотеле), он приставил к дому охранников, сам вечно ходил с телохранителями, а ещё одного заставил везде таскаться за мной.. Я и шагу не мог ступить без того, чтоб этот увалень не доложил дяде. Однажды ночью я решил сбежать из дома, а Дерек (так звали охранника) поймал меня у окна, из которого я выпрыгнул, и принёс на руках в мою комнату, а потом привязал к кровати простынью и караулил в комнате до самого утра.***
Я не хотел сдаваться, мне просто нужно было придумать лучший план для побега. И у меня появился такой: я решил подсыпать Дереку снотворное, когда дядя снова куда-то уехал бы к дружкам-наркоманам, и тогда - убежать. Таблетки снотворного я собирался украсть у Фредди. Я сделал всё так, как и запланировал, только не в чай подсыпал снотворное, а в сэндвич, который Дерек сам меня и попросил сделать (тогда я подумал, что мне чертовски повезло). Когда Дерек уснул, я выбежал из дома. Не знаю, как долго я бежал, не останавливаясь и не оглядываясь, но я не чувствовал ни усталости, ни страха - я был рад. Мне хотелось просто покинуть навсегда дядю, Дерека, тот дом, тот город, вообще штаты... Тех денег, которые я украл, мне хватило бы на билет на самолёт до Лондона, а оттуда на поезде я добрался бы домой. Мне оставалось только добраться до аэропорта. Пешком это сделать не представлялось возможным, так как я не знал, где аэропорт находился. Поэтому я выбежал на трассу и начал ловить машины. Сначала остановилась какая-то пожилая леди, я спросил у неё, не едет ли она в сторону аэропорта, и она мне ответила, что я стал не на ту сторону дороги, чтоб ловить машину, аэропорт был в обратном направлении. Я перебежал на правильную сторону дороги. Мне пришлось простоять там примерно час, прежде чем остановился грузовик. Лучше бы он меня переехал. - Куда направляемся? - спросил водитель грузовика, притормозив возле меня. - В сторону аэропорта. Вы едете в сторону аэропорта? - Конечно! Тебе так повезло, мальчик! Залезай! Тучный, весь вспотевший, лысая голова, маленькие глазки-пуговки. Я бы смог описать его для портретиста в полиции. Клетчатая рубашка, под ней белая майка, заляпанная кетчупом (надеюсь, что то был всего лишь кетчуп) в области груди. От него воняло потом и пивом. Мне было холодно. Водитель молча посматривал на меня в зеркало. Иногда наши взгляды встречались в отражении, но он продолжал смотреть даже тогда, когда я отводил глаза. Молчание было настолько долгим, что уже начало разъедать меня изнутри. Но я не знал, о чём говорить. И тогда водитель сказал: - У тебя с собой нет багажной сумки. - Простите? - я не понял, к чему он это сказал. - Зачем тебе в аэропорт? У тебя с собой нет вещей. Или тебя там ждут? - Нет, я один. У меня только деньги на билет, вещи мне особо не нужны. - зачем, Боже, зачем я это сказал? - За услуги таксиста, значит, ты мне заплатишь? - Д-да... Конечно... - Убегаешь из дома или что? - наверное, догадаться было несложно. - А сколько тебе лет? - Я совершеннолетний. - Выглядишь на четырнадцать. - после этого мы снова немного помолчали, пока мужик быстро осмотрел меня, ухмыльнулся и снова уставился на дорогу. - Ты что, англичанин? - Да. Из Манчестера. Хочу поехать домой. - Если ты ещё не купил билеты, значит, перелёт может немного подождать. Наверное, это должно было уже насторожить меня, но я совершенно растерялся и не знал, как надо было поступить в сложившейся ситуации. Мы свернули куда-то, долго ехали через лес, потом наконец-то добрались до какого-то старого домика, освещаемого лишь одним фонарём у крыльца. Машина резко притормозила, водитель вылез, приказал мне тоже выйти. Мы зашли в хижину. Оказалось, то был какой-то трактир. У барной стойки стояла полная высокая широкоплечая дама. Я не помню её лица, но припоминаю, что её была больше её головы. Она крикнула что-то моему попутчику, он ответил ей тоже криком. Мне казалось, что они разговаривали на каком-то иностранном языке, потому что я не понимал ничего из того, что они говорили. Мужик толкнул меня к барной стойке, поставил передо мной два стакана чего-то настолько крепкого, что меня почти моментально унесло. Два стакана сразу - для меня это слишком. Мужик рассказывал что-то барменше, она смеялась, а мне казалось, что эти двое настолько широко открывают рты, что могут проглотить друг друга, если так и продолжат смеяться. Мне налили ещё. И ещё. Я боялся, что, если не выпью, мне самому будет хуже. Потом я помню всё кусками. Помню его руки на моей шее. Кровь из носа. Кусты, такие колючие. От них остались царапины по всему животу. Он закрыл мне рот рукой. Шум в ушах, виски взрывались. Порванная рубашка. Хрипение старого алкаша над ухом. Вонь от его потного тела, прилипшего ко мне сзади. Он был таким шершавым и липким. Когда рассвело, я очнулся без денег, но с застывшей под носом кровью, весь в синяках, с болью во всём теле. Вокруг меня были какие-то мусорные баки, собака что-то грызла, не обращая на меня внимания. Я чувствовал себя мусором. Мне казалось, что уже незачем жить, незачем бороться и бежать куда-то. Я потерял достоинство, перестал быть человеком в собственных глазах. С людьми так не обращаются, как обошлись со мной. Мне больше ничего не было нужно. Я хотел, чтоб меня переехал поезд, чтоб стая крыс разорвала меня на части, чтоб мой труп поплыл по канализации, чтоб никто никогда не искал меня. Но какая-то старая леди вышла выбрасывать бутылки, увидела меня и закричала. Через какое-то время прибежали две её дочери, одна из них работала в ветеринарной клинике, она предложила мне наложить швы, но я отказался. - Вы можете отвезти меня домой? - Мой муж вернётся через несколько часов, он сможет тебя отвезти, - сказала одна из них, а потом мне предложили поесть, но я был готов стошнить от одного упоминания еды. Мне дали принять душ. Когда я мылся, кровь стекала со спины, с живота и... Ниже. Всё пекло, но я не мог выдавить из себя слёзы, не скулил от боли, лишь закрывал глаза, чтоб не смотреть на кровь. Вечером я был уже дома. Фредди накричал на меня за то, что я ушёл без спроса и взял деньги. Я сказал, что ходил в город погулять. Так никто и не узнал о том, что случилось. Наверное, после того случая я и стал таким. Я боялся смотреть людям в глаза, почти не выходил из своей комнаты, меня раздражали громкие звуки, яркий свет, но темноты я тоже боялся. Внутри меня было столько боли, что я не мог больше держать её в себе. Эти голоса, обвинявшие меня в том, что я сам испортил свою жизнь, перекрикивали друг друга. Даже я сам не мог себя пожалеть. Возникали ли у меня мысли обратиться в полицию? Конечно. Но вы знаете, как мало людей осмеливаются заявить об изнаси... Кому вообще было бы до меня дело? Ладно, я, наверное, преувеличиваю, но тогда мне казалось, что я просто не заслуживал того, чтоб полиция тратила на меня своё время. Да и вообще! Мне не хотелось, чтоб об этом узнали. Не хотелось вспоминать тот вечер. Однако, несмотря на это, я всё равно время от времени вспоминал. Мне опять начали сниться кошмары. Я знал, что должен кому-то рассказать об этом, потому что в себе держать уже не было сил. И тогда я завёл блог в интернете.***
Никнеймы. Такие обезличивающие и заставляющие чувствовать себя в безопасности. Твоё имя в интернете - индивидуально, уникально, как и твоя личность в реальной жизни. Но за ним ты можешь спрятаться. Вот он я - @fck_mlf85* - не Мартин Милтон, нет, Мартинов тысячи по всему миру, а @fck_mlf85 один. И Мартина знают его соседи, родственники, бывшие одногруппники. А @fck_mlf85 не имеет лица, только лишь может выкричать в интернет свою боль, надеясь, что кто-то заметит и поймёт. @fck_mlf85: Я никогда не вёл дневники, потому что считал это глуп***
</i> Трентон, штат Нью-Джерси. Осень, 2013 год. Он открыл глаза. Ему понадобилось меньше секунды для того, чтобы понять, что происходило, и немножко больше для того, чтобы придумать, что делать дальше. Это было моей любимой частью во всём процессе убийства - когда мои жертвы придумывали, что бы такого сказать, чтобы я оставил им их жизни. Но вот я смотрел на Джереми. Ещё какое-то время он лежал неподвижно, потом, оскалившись и сдвинув брови, попытался вырваться из обвившей его верёвки, из-за чего я улыбнулся, ведь это было проверкой того, насколько хорошо я привязал парня, и проверку я прошёл. - Скажи, что это такая игра, - пытаясь скрыть свою злость, говорил Джереми, но, когда я отрицательно покачал головой, крикнул, - отпусти меня сейчас же! Или... - Или что? - я явно имел преимущества в нашей игре. - Я вызову полицию! - Джереми, по всей видимости, уже начинал догадываться, что происходило, потому что его голос не звучал теперь так уверенно, как в начале диалога. - Нет, не вызовешь. - мой же голос звучал слегка безразлично. - Тебе не нужно этого делать, Кевин! Я сделаю для тебя, что угодно, прошу! Мистер Элвис (извините, но сейчас у меня нет времени на то, чтоб рассказывать вам об Элвисе, но я обязательно вас познакомлю) предупреждал меня о таком. "Твои жертвы могут быть хитрыми, - учил меня он, - они специально тянут время, могут угрожать тебе - игнорируй; предлагать тебе деньги или помощь - не верь им. Живыми они тебе ничем не помогут. Никогда не слушай своих жертв, чего бы только они ни обещали". До того дня я всегда придерживался этого правила, хотя иногда было ужасно тяжело. Я знал, что Джереми не позвонит в полицию, поэтому риск оказаться пойманным был минимизирован. Но в тот вечер я сам тянул время, потому что мне всё ещё не хотелось его убивать. Дурак ли я? Ну, возможно... Ладно, точно, да! Отстаньте. Я слышу, как вы меня осуждаете. И сейчас. Всё, хватит. - Кевин, прошу... - кажется, он готов был разрыдаться. - Да не Кевин я, блин! - меня достало, что он так звал меня. - Кто ты тогда?.. - Джереми не особо волновал мой ответ, ведь, вместо того, чтобы смотреть мне в глаза, он пытался найти взглядом открытое окно или ещё что-то, что могло бы помочь ему спастись. Разозлившись, я схватил его за подбородок и повернул лицом на себя, чтобы парень точно не пропустил то, что я собирался сказать: - Это я, Джереми. Одни называют меня чудовищем, другие - героем. И все они по-своему правы. - я пытался сохранять скромность, когда говорил это, но эти восемь трупов за плечами вызывали во мне чувство гордости, а то, что Джереми должен был стать девятым придавало моему голосу нотку загадочной торжественности. - Я Символист. - Не может быть! - его скепсис сразу вернул на землю. - Почему это? - Символист убивает только тех, кто этого заслуживает! - я насторожился. - Либо ты не Символист, либо меня с кем-то спутал! Я же просто... Я ничего не сделал плохого! Отпусти меня, и я никому ничего не скажу! Джереми выглядел убедительным, поэтому я снова задумался насчёт правильности своих действий, но, вспомнив слова мистера Элвиса, всё же предпочёл не вестись на провокации парня: - Хочешь сказать, что не ты убил тех шестерых парней? - Я никого не убивал! - Джереми и виду не подавал, что знал, о чём я говорил. Но я продолжил. - Их тела находили в разных частях штата, поэтому убийства не связали. А я связал. У всех у них было несколько общих черт: они были высокими и худощавыми, неместными, с хреново сложившимися судьбами... И последними, кто их видел, был ты. А нашли их с многочисленными порезами на телах, как будто они сами резали себя и в конечном счёте убили. Все, кроме последнего, да? - Ты ошибся. Отпусти меня, и я никому ничего не расскажу. Вся эта ситуация начала напрягать меня, поэтому я достал телефон, нашёл фото одного из убитых парней и показал Джереми. - Помнишь его? Его звали Нейтан. Вы познакомились в гей-клубе. Он сбежал из дома, надеялся начать в Трентоне новую жизнь, найти хороших людей... А нашёл тебя. - я пролистал фото, нашёл ещё одного парня. - А это Дэймон, он тоже поплатился за то, что встретился с тобой. Что ты говорил ему? Как ты это сделал? Зачем?! Ты настолько ненавидишь себя, что вымещаешь эту внутреннюю ненависть на невинных мальчиках?! Сначала Джереми смотрел на фото с поддельным удивлением, а потом, выдохнув и криво улыбнувшись, сказал: - Ты не сможешь убить меня, не сможешь... - Это ещё почему? Взгляд его резко изменился - глаза Джереми буквально прожигали меня насквозь, так что мне хотелось отодвинуться от него, но вместо этого я слегка наклонился в его сторону, чтобы тот не понял, что испугал меня. Кожа на моих руках покрылась мурашками, а ноги были готовы унести меня со скоростью света из той комнаты ужасов. Парень хмыкнул, прижмурил глаза, а потом пафосно на выдохе практически плюнул мне в лицо: - Помимо очевидного... Если ты убьёшь меня - ты убьёшь невинного человека.