***
— Как ты себя чувствуешь, дорогой? — мягко улыбался мужчина, щурясь от яркого солнечного света. В уголках его серых глаз собрались морщинки, добавляя выражению лица мягкости. А в своих смешных, но таких знакомых очках пожилой адвокат был похож на дедушку — такого родного и уютного, но которого у него никогда не было. — Лучше, чем в нашу последнюю встречу, Уинслоу. — вздохнул Фауст, в последний раз смотря на золотую табличку на одной из белоснежных колонн школьной ограды. — Настолько, что почти перестал пользоваться генератором кислорода. — молодой человек поднял голову и внимательно взглянул на своего опекуна. — Это очень хорошо, мой мальчик. — седовласый подмигнул и бодро зашагал прочь от здания. — Значит, можем пройти через парк и ненадолго там задержаться. Этот твой директор почти наверняка держал тебя взаперти. — Уинслоу нахмурился и прошёл перекрёсток, выходя на одну из главных улиц. — Вовсе нет… — юноша качнул головой, скучающе вглядываясь в витрины проплывающих мимо магазинчиков. Все они были не интересны ему и не вызывали ничего, кроме уныния. Даже такая заманчивая раньше кондитерская, сейчас казалась совершенно не притягательной и какой-то чужеродной среди всех этих офисных зданий, утопающих в зелени рядом растущих деревьев. — Я сам… — почти прошептал Фауст, прикрывая глаза, словно убаюканный шелестом листьев и тёплым весенним ветерком. — Что? — переспросил мужчина, внимание которого занял очередной переход через дорогу. — Я ничего не говорил. — уклончиво ответил светловолосый, всё ещё не открывая глаз.***
А меж тем, пара уже зашла в парк. Уинслоу сбавил шаг и медленно проходился вдоль аккуратных каменных дорожек, наслаждаясь погодой, благоволившей этой лёгкой ненавязчивой прогулке. Тёплое солнце, игриво отражалось «зайчиками» от небольшого пруда. Деревья шумели листвой, мягко щекоча слух своей музыкой. По голубому небу плыли пушистые облака, настолько огромные, что даже лёжа на земле нельзя было охватить их взглядом. Сеул утопал в ярком свете и аромате цветов, разносившимся повсюду. В парке было не многолюдно. А те, кто также прогуливался меж стройных деревьев, были слишком заняты разговорами друг с другом или собственными мыслями, чтобы обращать внимание на юношу и его проводника. — Уинслоу, у меня к тебе лишь один вопрос — прервал эту идиллию Фауст, подняв серые глаза на мужчину. — Почему? — О чём ты? — нервно хохотнув, Кин остановился возле одной из скамеек недалеко от пруда. — Ты прекрасно знаешь, о чём я. Не зря же ты так занервничал. — спокойно продолжал юноша, наблюдая за мужчиной. А тот сперва удивлённо — даже шокировано — вглядывался в эти полные холодного безразличия глаза, а после усмехнулся. — Глупый мальчишка. Если знаешь, зачем тогда спрашиваешь? — не без удовольствия на морщинистом — ставшим таким отвратительным на вид — лице, парировал старый адвокат. — Деньги, конечно! Ты себе даже не представляешь мой трепет, когда я посчитал, сколько же по итогу выходит наследство. И когда твоя бабка решила переписать всё на Каина, я понял, что это несправедливо… — продолжал седовласый неестественно улыбаясь — Не честно, что такая огромная сумма достанется какому-то самоуверенному ублюдку просто потому что ему повезло с родителями. — его и без того узкие от нависшей кожи глаза сощурились — А как же я?! Я вкалывал, как проклятый, не спал сутками, ночевал на работе, чтобы добиться всего, что у меня есть! А ему было достаточно улыбнуться и щёлкнуть пальцами, чтобы ему всё принесли на блюдечке с голубой каёмочкой! И мало было ему этого, так ещё получил в придачу красавицу жену и умницу сына… — кипел от злости седовласый, сжимая ручки коляски. — Я заслуживаю всего этого гораздо больше! — Мама с папой… Они считали тебя своим лучшим другом, Уинслоу. Частью их семьи. — молодой человек посмотрел на отражающееся в воде небо. — А ты предал их. Из-за своей зависти ты убил тех, кто не сделал тебе ничего плохого. И свалил всю вину на плечи ни в чём неповинного человека. — юноша вздохнул, опустив голову. — И что ты сделаешь? — усмехнулся Кин — Ты беспомощный инвалид, которого совсем скоро убьёт болезнь. То, что ты знаешь, ничего по итогу тебе не даст. У тебя ведь даже доказательств нет. А без них — твои слова просто пшик. — мужчина сжал худое плечо парня. — Ты оставил большую часть наследства Юкари. Но теперь, когда он мёртв, всё наследство принадлежит мне. Осталась лишь одна формальность. — пожилой человек достал что-то из кармана.***
Это конец. Юноша прекрасно понимал, что всё, что он сейчас видит и чувствует будет последним его воспоминанием. Этот чудесный парк, с его запутанными дорожками, сияющий бриллиантами пруд в самом его сердце, шёпот листвы, разносящийся отовсюду, мягкий шорох травы, в которой утопают колёса, щебет птиц над головой и тёплый ветерок, ласкающий тонкую кожу. В голове медленно всплывали образы прошлого и настоящего — старый сад за домом, камин с потрескивающими от огня дровами, лениво сопящий под боком Рори. Мамины сказки на ночь и папины объятия. Улыбка Юкари, с которой он всякий раз подавал после ужина любимые сладости господина. И его горячая кровь на собственных руках… Вспомнились дети с их шумными посиделками. Молчаливая Сейра и вспыльчивый Регис. Тао и Такео — два добродушных мальчишки, в телах уже взрослых мужчин. И Аджосси — пахнущий книжными чернилами человек, чьё имя загадка поинтереснее улыбки Джоконды. Совсем скромным огоньком всплыл в памяти Рейзел — задумчивый и безмерно одинокий, но скрывающий внутри пожар из чувств. И последним — тихими вечерними разговорами и греющей остатки души заботой — сверкнул Франкенштейн. Совсем незаметно, как будто так и надо, он лишь напомнил, что он есть и тут же исчез, вместе со всеми остальными. Пульсирующая тишина. И всё исчезло.