И ледяное сердце может любить...

882 год. Киев. Войска замерли в ожидании. Стены города по-прежнему казались неприступными, несмотря на длительную осаду, кони тихонько ржали – волнение седоков передалось и им. Небо заволокло серыми тучами, а холодный ветер неприятно царапал кожу. Князь Олег окинул хмурым взглядом ворота Киева. Где-то там, внутри, скрываются Аскольд и Дир – последнее препятствие на пути к овладению городом. Руси, как и любому другому государству, необходим центр, столица. А Киев подходил идеально – располагался на Днепре, на пути «из Варяг в греки». Отсюда будет легко его контролировать, да и добраться до Царьграда будет проще простого. Олег сжал поводья. Город должен пасть к его ногам, как и Новгород. Если не получится взять осадой, то он пойдет на хитрость. В его голове начал вырисовываться план. - Ну что, княже? – воевода Иван, укутанный в отороченный мехом плащ, подъехал ближе к Олегу и спешился. Князь обернулся к нему и улыбнулся: - Прикажи подготовить купеческие ладьи, воевода. Синие глаза Ивана загорелись. - Когда выступаем, княже? - Скоро, Иван, уже совсем скоро – прошептал князь. В это же время в Новгороде. Зима приближалась все стремительней. Здесь, в Новгороде, это ощущалось особенно явственно. София расчесывала свои длинные русые волосы, сидя в кресле около окна. Где-то в углу копошилась Анна, вытаскивая из сундука теплую одежду. Ее серое платье уже давно не могло скрыть округлый тугой живот, и девушка никак не могла привыкнуть к любопытным взглядам, сопровождавшим ее все время, стоило ей лишь выйти из покоев Софии. - Анна, может хватит пылить? Дышать уже невозможно. – София бросила раздраженный взгляд на девушку, сжав гребень в белой руке. - Извините – тихо пробормотала Анна, с трудом поднимаясь с колен и поправляя платье. София вздохнула. Сегодня на ее подопечной просто лица не было. - С ним все будет хорошо – она постаралась успокоить девушку. Анна подняла на нее покрасневшие глаза. По бледной щеке одиноко скатилась слеза. Она подошла к окну и встала рядом с креслом Софии. - Я очень боюсь за князя – всхлипнув, прошептала девушка. – Когда он уходил в поход, меня словно боль какая пронзила. Думаю, не увидимся мы с ним больше… - дальше она говорить не смогла. - Князь Олег – опытный воин. Сильнее его не сыщешь на Руси. – София обняла ее за плечи. – Он обещал тебе вернуться сразу же, как только возьмет Киев. Ну же, Анна… Приободрись! Анна слабо улыбнулась ей. Ни слезы, ни волнение за любимого человека не могли убавить ее красоты. Ей было всего шестнадцать лет, и она была словно едва расцветший луговой цветок, которым любовались все, кто бросал на нее взгляд. Вот и князь Олег не упустил из виду такую красоту. Измотанный походами и войнами, он как никто нуждался в душевной теплоте и любви. Неожиданно вспыхнувшее чувство к юной девушке всколыхнуло что-то в его душе. Наверно, то были надежды на обретение долгожданного счастья. И Анна полюбила его. Нежно, искренне, и постепенно, девушка перестала быть лишь «одной из его любовниц», и стала одной-единственной и самой любимой. Да такой любимой, что при дворе начали поговаривать, что Анна вскоре станет княгиней. А теперь, когда она вынашивала ребенка от Олега, сомнения почти отпали. Тем более, когда она пользовалась расположением воеводы Ивана и его жены Софии – уж они бы ни за что не стали иметь дело с простой любовницей. После того, как князь с воеводой ушли с войском в поход на Киев, Анна с Софией стали больше проводить времени вместе. Внешне они были очень похожи – многие считали их сестрами, из-за длинных русых волос, больших сиреневых глаз и кротких улыбок. Но на самом деле Анна была обычным человеком, способным умереть, тогда как София была бессмертной – даже после превращения, она обладала способностями, недоступным людям. Воевода Иван тоже оставался бессмертным, но София все же не переставала волноваться за него. Тем более, был и другой повод для беспокойства – князь потребовал взять в поход с собой Игоря – малолетнего сына недавно умершего Рюрика и Ольгу, которая, несмотря на прошедшие годы, по-прежнему выглядела как годовалый младенец. София тогда долго отпиралась и спорила с Олегом, но без толку. Иван на прощание пообещал не спускать глаз с дочери, а от Софии потребовал родить здорового второго ребенка. И вот уже скоро подойдет срок, но мужа все нет и нет, и лишь возлюбленная князя Олега, тоже беременная, могла хоть как-то скрасить томительное ожидание. Забавно получится, если они с Анной разродятся в один и тот же день, думала порой София по ночам. Казалось, что их нерожденные еще дети словно связаны между собой – в одно и то же время начинали толкаться, просить есть, а когда Анны не было рядом, Софию тянуло изо всех сил к ней, и наоборот. Словно дети стремились ни за что не разлучаться друг с другом ни на час. Поэтому-то, в последний месяц, София приказала Анне переехать в ее покои. Тревога за мужей была не так сильна, пока они были вместе, а дети не беспокоили их лишний раз, чувствуя друг друга рядом. - Знаешь, если у меня вновь родится дочь, я назову ее Анной в твою честь – сказала однажды София, поглаживая ткань платья, стягивавшего уже большой живот. Анна улыбнулась. - Что ж, тогда я подумаю об имени София. Хотя, честно говоря, я мечтаю о сыне. - И как же тогда его назовешь? - По-моему, Иван вполне неплохое имя, что скажете? Я знаю много достойных мужей с таким именем, взять, например, одного нашего знакомого воеводу… София засмеялась. Лишь разговоры о нерожденных детях могли отвлечь их от страха за любимых мужчин. Но почему-то с приближением зимы, радость ожидания материнства все крепче заглушалась этой тупой болью в сердце – верный признак тоски по кому-либо. Киев. Кровь. Лишь ее можно было различить на базарной площади. Аскольд и Дир, убитые Олегом, лежали у ног покорителя Киева, облаченные в этот проклятый алый цвет. Князь Олег стоял перед своей дружиной, перед горожанами, держа окровавленный меч в руке. Долгожданная победа играла на его лице: Киев принадлежал ему. И не только ему. Всему его еще молодому народу. - Этот город – будет матерью всем городам русским! – провозгласил он, подняв вверх руку с мечом. Люди ликовали. Теперь, когда есть столица, они вправе считать себя народом и могут начать писать свою историю – долго ли она протянется – неизвестно, но если сражаться – выстоять можно всегда. Против любого врага, главное лишь – упереться покрепче ногами в родную землю, и рваться в бой, не глядя коварной смерти в глаза… - Княже! Олег поднял голову. Толпа расступилась, и показался воевода Иван, державший на руках двоих детей. Князь широко улыбнулся, оглядывая малышей. Игорь Рюрикович оглядывался вокруг себя, удивленно посматривая на кровавые пятна на одежде убитых Аскольда и Дира. Ольга же испуганно хныкала, прижимаясь к отцу – толпа людей пугала ее. Иван приблизился к князю и встал рядом. - Мы – ваши князья! Признайте нас, и мы будем защищать и беречь вас от всяких напастей! Вместе мы создадим наше собственное царство, где все будут равны меж собою! Я именую ее Киевской Русью! Пусть она простоит века, и ее сияние не померкнет с годами! Мы будем сражаться за будущее! Люди, радостно улыбаясь, преклонили колени перед Олегом и Игорем, Иваном и Ольгой. Князь улыбнулся и еще раз вознес вверх свой меч: - Вперед – к свету! Зима 882-883. Киев. Очевидно, длительные тревоги и волнение все же сказались на здоровье. А затем еще было путешествие из Новгорода в Киев – новую столицу Руси. Было уже очень холодно, и София с Анной очень замерзли в пути. Долгожданная встреча с любимыми мужчинами тоже была сродни испытанию – Анна слегла в постель на две недели, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. А теперь… Роды оказались тяжелыми как для Софии, так и для Анны. Уже который час, взволнованно расхаживал в своих покоях князь Олег. Иван был рядом с ним – сидел в углу, крепко сцепив руки в замок. Лицо его было непривычно бледным. Порой воевода отлучался на некоторое время, чтобы проверить спящих княжича Игоря и Ольгу. Дочка крепко спала, не зная, что совсем скоро у нее появится брат или сестра. Князь Олег, во время празднования захвата Киева, решил сделать девочке подарок – отдал ей Киев в «вечное владение», таким образом, закрепляя город за ней. Проверив дочь и княжича, Иван направлялся узнать о том, как проходят роды. По покоям Софии и Анны то и дело раздавались мучительные вскрики. Переборов себя, воевода заглянул поочередно в комнаты каждой из женщин. Ситуация была крайне серьезной. Анна с Софией уже посерели лицом от своих бесконечных мук. Но если у Софии был шанс остаться в живых, благодаря ее бессмертию, то Анна выглядела плачевно. Ужасно извиваясь от боли, что разрывала ее тело изнутри, она жадно хватала ртом воздух, но ей едва это удавалось. И в какой-то момент, Иван понял, что возлюбленная Олега обречена. Вот она, потеряв все силы, медленно опускается на подушку, и больше не шевелится, лишь продолжает тяжело вздыматься ее грудь. - Анна! – прокричал Иван, врываясь в комнату. Схватил за хрупкие плечи, потряс – главное – разбудить, главное – разбудить… Лишь слабый стон слетел с искусанных в кровь губ. - Олег… - Позовите князя! ЖИВО!!! – проорал воевода, все еще сжимая девушку в объятьях. - Мы можем потерять ребенка… - раздался слабый голос лекаря откуда-то сбоку. Иван бережно положил Анну обратно на постель. - Что нужно сделать? – собственный голос казался чужим, словно идущим издалека. Он не сразу заметил, что лекарь вложил в его ладонь узкий, острый нож... Первое, что услышал князь Олег, влетая в покои Анны, были два протяжных женских крика, а затем – два детских плача. Князь кинулся к первой комнате. София, с неестественно белым лицом, залитом слезами, протягивала дрожащую руку к сморщенному комочку плоти на руках лекаря – своей второй дочери. - Анна… - хриплый стон, на большее сил уже не было. София откинулась обратно на измятое ложе. - Княже! Олег обернулся. На Иване лица не было. Взгляд синих глаз он старательно отводил в сторону. - Анна… - но на этот раз речь шла не о новорожденной. Сердце глухо пропустило удар. Анна с трудом открыла глаза, ощутив, как что-то теплое легло на грудь, там, где из последних сил билось ее сердце. Радость, горечь, печаль, страх – все это сразу же сжало его в тиски, не желая отпускать. Ее сын, такой крупный для обычного младенца, глядел ей своими сиреневыми глазами прямо в душу. - Жаль… Не на отца ты похож… Ванька… - с трудом поглаживая и прижимая к себе свое сокровище, прошептала Анна. Лицо сына стало растворяться перед глазами, которые застлали слезы, и лишь его тепло грело ее, холод уже начал сковывать обессиленное тело. - Ванька… Стань счастливым… Ванька… Тонкие пальцы соскользнули с головки мальчика. Ванька заплакал. Когда князь Олег влетел в комнату, он увидел лишь непривычно тихую и неподвижную Анну, на груди которой лежал младенец. Его сын. Он был рад, очень рад, и улыбался, когда брал мальчика на руки. Но почему тогда глаза заволокло слезами?