Kill the lights

- Надолго мы здесь? – Алиса хмуро оглядывает кабак, в который привёл её Франциск. Страстно заверяя, что здесь они найдут пристанище, он ручался отыскать старого друга и выпросить комнаты для ночлега. Однако с их прихода прошло часа два, но ни так называемого “друга”, ни места для сна нет. Унылое заведение, полное разномастных лиц, заставленное круглыми столиками из дерева – ничего, кроме раздражения, Алиса не чувствует. - Потерпи. Ночь длинная. – Франциск махнул рукой в сторону сцены. - Смотри как весело! - О, да, – Алиса приподняла бровь, глядя на нетрезвых танцующих мужчин и женщин, и прищурилась, разглядывая комок вещей под одним из столов. Какой-то пьяница, видно, перебрал с выпивкой, а, следовательно, кроватью ему стал деревянный пол. Если не принять меры, Франциск может и по соседству устроиться минут через тридцать. - Слушай, пойдём-ка отсюда. – Алиса надела рюкзак и толкнула Франциска в плечо, но тот не среагировал. Возмутившись про себя такому пренебрежению, она наклонилась, и, поправив пальчиками очки, огляделась, пытаясь понять, чем так пленён Франциск. Не найдя ничего занятного, Алиса причмокнула губами, не зная, куда деться. - Ай, какая красавица! – Франциск хлопает в ладоши, смотря в сторону небольшой сцены. – Послушай, как поёт! Начав прислушиваться, Алиса повернулась на звуки чьего-то бодрого и ребяческого голоса. Невысокая рыжая девушка танцует, задорно исполняя какую-то песню, и, как маленькая девочка, то и дело хватается за подол белого платья. Ей подпевают и аплодируют в такт песне, а она носится по сцене от края к краю, удивляя своей необычной энергичностью. Действительно, талантливая особа, тянет ноты и голос ровный, ни хрипа, ни резких срывов. "Наверное, она и в жизни всё делает так же идеально", – восхищается Алиса, позабыв о Франциске. Она слегка наклонила голову вбок, наблюдая, как девушка плавно разводит руки в стороны, будто желая обнять каждого здесь. И многие бы ответили ей взаимностью, в том числе и осмелевший Франциск. Он, кстати, не отводя взгляда от сцены, залпом допил арманьяк, похлопал себя по щекам, и, усмехнувшись, бодро зашагал прямиком в толпу. Алиса очнулась только когда заприметила знакомую белую макушку среди людей. Не зная, чего ожидать, она закрыла лицо ладонями и отвернулась, однако слышала всё, что происходит. - Звон бубенцов в вышине небес!* – вскинув руки, девушка легонько кружится. Её настроение передаётся посетителям, и хоть песня заканчивается, но люди встают и танцуют. Кто на полу, кто забирается на сцену. Вокруг певицы вьётся компания из трёх мужчин, но она ловко освобождается из объятий каждого из них, мило улыбаясь и посылая воздушные поцелуи. Наконец, последние звуки флейты, поклон, и под свисты и бурные овации она скрылась за кулисами. Алиса немного расслабилась, наблюдая за успокаивающейся толпой. Выступление окончено, где же Франциск? - Издевательство, – шепнула Алиса, догадываясь, что ей придётся второй раз за день искать одного и того же человека. Неугомонный Франциск тем временем изрядно подустал, следуя от самой сцены за красавицей-певицей. Спотыкаясь, но не упуская её из виду, он вышел на улицу, пытаясь разглядеть миниатюрную фигурку в свете фонарей. Она похожа на ребёнка, но в ней есть что-то взрослое, женственное. Идёт, слегка подпрыгивая, что-то напевая под нос. Подол платья вертится туда-сюда, когда хозяйка кружится, ступая по каменной дороге. Франциску только на руку такое веселье, и он рысцой движется следом, уповая на темноту. Идя мимо маленьких домиков, она резко остановилась, по-прежнему сжимая подол платья. Франциск заметил, как слегка подрагивают её пальцы, но позволил себе подойти ближе, чем нужно. - Не подходите! Я закричу! "Стоя в трёх метрах от меня, она наконец соизволила повести себя как все девушки. Неужели только заметила?" – Франциск искренне дивится такой наивности, собирая волосы в хвостик. - Это не обязательно, – пожимает он плечами, шагнув вперёд. - Отстаньте, – девушка отступает назад, оглядывая улицу, и злясь, что в такой момент из живых душ поблизости только собака у мусорки. - Чего ты? Я и сказать не успел, зачем пришёл! – ещё метр - и девушка прижата к стене. - И так знаю! Резкий выкрик сбил Франциска с толку. Она крикнула на него? Она посмела? Никто из них не собирается дёргаться первым, ожидая дальнейших действий. Оба, как затаившиеся звери. Девушка упирается ладонями в плечи Франциска, готовясь в любой момент хотя бы попытаться оттолкнуть его, но теряет уверенность, видя, как постепенно в его глазах появляется некое подобие бешенства. Злится, пьян и злится. Плохо дело. Секунда – и Франциск сжимает пальцами тонкую шею, не обращая внимания на хрип, и шипит в ухо: - Ты тон не повышай. Я этого не терплю. Он улыбается, прикрыв глаза, и наклоняется, уверенный в том, что больше ему перечить не посмеют. Однако, проводя рукой по рыжим волосам, чувствует, как девушка давит ему на плечи, сжимая ногтями кожу. На этом её сопротивление не прекращается. Она отворачивается, не желая вдыхать запах алкоголя, выгибается, чтобы не касались её талии. - Глупая. Не я, так кто-нибудь другой! - Тогда я выбираю другого! Девушка скривила губы и подняла подбородок, демонстрируя решительность и уверенность в выигрыше. А победа-то на лицо. Франциск опустил голову, ошалело смотря на маленький пистолет в руке девчонки, упирающийся ему меж рёбер. - Заряжен. Теперь считаю до трёх. Он резко отпрянул, слегка посмеиваясь и сразу же протрезвев. - Шутишь? Залп в небо - и дуло направлено теперь в голову. Щелчок пистолета - следующая пуля наготове. Равнодушный взгляд подтверждает это, и Франциск дивится такому спокойствию, не сомневаясь в высокой вероятности выстрела. Куда делся невинный ягнёнок? Но надо признать, сейчас девушка выглядит ещё привлекательнее: стойкая, даже рука не дрожит, волосы растрёпаны, кажется, она взбесилась. Бестия, истинно бестия! Однако есть кое-что, что кажется даже забавным во всей этой восхищающей опасности. Франциск засмеялся, окончательно выводя девушку из себя. - Тебе смешно, что я тебя убью?! - Нет! У тебя так волосы торчат странно, будто спиралька, – Франциск покрутил пальцем у уха, изображая круг и снова рассмеялся, видя, что сбил девушку с толку. Пока она свободной рукой управлялась с волосами, он успел отойти на приличное расстояние, но ощущения безопасности не добавилось, как и, впрочем, самой безопасности. - Франциск! Он тихо стонет, поднимая руки в воздух, и оборачивается. - Алиса, – его интонация больше похожа на обречённую, чем радостную. - Куда ты опять собрался? – сердится она, подбегая ближе. - Да вот, с милой девушкой хотел побеседовать. – Франциск развёл руки в стороны и обернулся. Улыбка с лица пропала. Как и девушка. - Скажи мне, сколько ты выпил? – Алиса скрестила руки, оглядывая Франциска с ног до головы. Похоже, оценивает его состояние. - Ну, раз, - Франциск загнул палец, потом второй, следом ещё, и ещё один, - может, пять? - Я удивлена, что ты ещё на ногах. - А мог бы быть в постели. – он оглядывает улицу, пытаясь понять, куда так быстро ускользнула незнакомка. - Не дождёшься. Я наконец договорилась с хозяином кабака. Он выделил нам комнату. Спать будешь на полу. – Алиса дёрнула Франциска за рукав. Это один из особенных для них жестов, поэтому ничего не осталось, кроме как вернуться и готовиться ко сну, забывая обо всех происшествиях за день. Только происшествия, похоже, забывать об этих двоих никак не хотят. - Эй! Франциск! – горланит Гилберт, завидев белую знакомую макушку у лестницы на второй этаж кабака. – А ну иди сюда! Начавшая подниматься вверх Алиса не разделяет восторга Франциска и молча отправляется в комнату с мыслями о сне и спокойствии. Франциск же теснится между людьми, пробираясь к столу и дивясь удаче. - Эй, прохвост! Гилберт! - оба обнимаются, едва не сбив пару бутылок на пол. Франциск, подмечая их общее количество, морально готовится слушать длиннейшие истории о геройствах захмелевшего друга. - У меня тут столько работы, а ты куда-то пропал! - Ну так работа-то твоя! Гилберт щурится, тыкая Франциска пальцем между ребер. - Ну так мне половину же надо на кого-нибудь скинуть. Или ты откажешь другу? Застывшая на лице Франциска улыбка никак не гармонирует с озадаченным взглядом, зато Гилберт искренне принимает неопределённость за желание идти хоть в ад. - Как я могу! - Франциск похлопал Гилберта по плечу, припоминая, обходились ли вообще приключения его друга без травм. - Только ведь ты видел, с кем я. - С тобой пойдет! Это вопрос моей жизни! - Гилберт плюхнулся на стул, словно обессиленный, и схватился за края, едва не упав. - Плохой ты актер, - шепнул Франциск, удерживая того за локоть. Гилберт хлопнул ладонью по столу и, запрокинув голову, заорал: - Зато я мастер в поисках проблем на свою задницу! Как ни странно, кто-то из сидящих в баре мужиков решил его поддержать: - На зад наплевать! Ты перед береги! Франциск нисколько не удивился их солидарности. Простой рабочий народ, люди, не принадлежащие к аристократической линии, разве можно их осуждать за такую судьбу и манеру речи? Здесь, средь самого низа общества, можно найти только желание выжить. - Что у тебя там? – пододвинув ногой стул, Франциск сел, беря один из стоящих стаканов. – Я слушаю. - Я попался Брагинскому, дружище. Показалось, или вокруг стало тише? Нет, люди веселятся, играет скрипка, в дальнем углу мужики, ругаясь, перекидываются в карты. Прозвучавшая фамилия не услышана окружающими, но Франциск и стакана до рта не донёс, моментально поняв всю серьёзность ситуации. - Ты... что? Гилберт молчит, как нашкодивший ребёнок, смотря на стол. Он легонько водит почти пустым стаканом в воздухе, опасаясь выдать своё волнение. - Запряг меня заданием. - А Родерих? - А что Родерих? Не до меня ему сейчас. Франциск вздохнул, понимая, что именно в это задание ему придется ввязаться. - Отлично вляпался. Как тебя угораздило-то, а? - На сестру его младшую позарился, вот как. - Гилберт! - Франциск даже сам не понял, что повысил голос. Но поумерил свой пыл, заметив ненужное внимание в их сторону. - Я смотрю, ты жизни уже нарадовался? - Ай, да ладно тебе! Ну с кем не случается? - И что ты предлагаешь делать?! - Поздравляй меня! Я легко отделался! - Гилберт вскинул руки вверх, будто празднуя победу. - Он всего лишь попросил меня подыскать человека! Франциск засмеялся то ли от просьбы, то ли от облегчения. Он ожидал всего: подготовки к побегу, возмездия от людей Брагинского, даже смертной казни, однако всё оказалось проще. - Прекрасно, и кого искать? - Да не надо уже никого искать. – Гилберт теребит рукой серьгу, смотря в сторону. - Эй, подожди!.. - Он сказал мне найти человека, который знает всё о дирижаблях и сможет справиться с воздушной техникой. Как некстати, мимо стола пробежал мальчик с игрушечным аэропланом в руках, рыча, словно тарахтит мотор. Лишь мгновение, становящееся для Франциска слишком напряжённым, обращающее лицом перед истинной его задачей. В голове бьётся лишь одно: “Воздух. Техника. Воздух. Воздух.” - Франциск! – видя, как он поднимается с места, Гилберт тут же вцепился в руку. - Помоги мне, чего тебе стоит?! - Ты понимаешь, что те, кто его разочаровывают, при этом узнав какую-либо информацию, исчезают?! - Да свалишься куда-нибудь! - Их убивают, Гилберт! Второй раз за вечер на их крики обращает внимание чуть ли не весь паб. Франциск сплюнул бы на пол от безнадёжности, да хозяин заведения заставит языком всё вылизывать, поэтому, злясь, он положил руку на голову Гилберта, слегка надавливая, чтобы тот наклонился вперёд. - Знаешь, друг, не ожидал, что ты пошлёшь меня на смерть. Если я однажды свяжусь с ним, то вся моя жизнь будет пронизана его надзором, слежками подручных. А может, он будет благосклонен и нас с Алисой удушат где-нибудь в переулке, чтобы не мучились. - Знаю-знаю! – кряхтит Гилберт, не сопротивляясь. – Но я тоже влип! - А-а, значит, и меня надо втягивать? – Франциск давит сильнее. - Нет! Ты единственный, кто с ходу скажет, где да какие неполадки. Ну мне же тоже шкуру свою спасать надо! Мне что, в ряды двойных шпионов записываться?! Брагинский и Эдельштайн - всё равно что кузница и наковальня! Франциск сел на место, резко отдёрнув руку, и закрыл глаза, не желая видеть хмурого Гилберта. Тот предпочёл смотреть на оставшееся в стакане пиво, почёсывая затылок. Судьба обоих изменится решением одного из них. - Он денег обещал, от властей прикрыть, если что. С проблемами помочь. Видать, среди своих таких профессионалов нет, – как бы между прочим заметил Гилберт исподлобья глядя на Франциска, который сердито фыркнул и отвернулся, наблюдая за веселящимся народом. Обидно, люди что-то празднуют, а он выбирает себе приговор. - Будь я один, может, и согласился из-за денег. Но Алису куда деть прикажешь? – Франциск тарабанит по столу пальцами, давая Гилберту причину для паники. - Не злись! – машет он руками, натянуто улыбаясь. - Возьми с собой, авось и её пристроит куда, зато оба будете под его крылом. А то я тут слышал, ты во Франции дел натворил, да? Гилберт загоготал, видя перепад настроения Франциска и появляющуюся усмешку. Секунды спустя оба уже смеются в голос, один – откинувшись назад, второй – берясь за выпивку. - Ты смотри-ка всё узнал да разнюхал, – Франциск хлопнул рукой по столу, отпивая из стакана. - Да, были и есть за мной грешки. - Вот и разберётся Брагинский со всем, раз так ему человек нужен. Трёх зайцев убьём. Да соглашайся! Гилберт поднял стакан, ожидая, что Франциск чокнется с ним. Довольный и улыбающийся, наглый Гилберт, разве опасность для него проблема? Среди шума не слышен краткий звон их стаканов, но оба понимают исход их спора. Усмехнувшись, Франциск виновато обращается к смеющемуся Гилберту: - Алиса убьёт меня, когда узнает. Забываться весельем всегда приятно, но убежать от проблем не удастся. А они притягивают друг друга, что кажется сидящему за столом Родериху вражеским проклятьем, тем более, когда есть кому его наслать. - Ну и что будешь делать? Ластами-то шевели, уведёт этот чувак твоего гения. Родерих прокашлялся, раздражаясь такой манере общения. Однако Феликс - ценный информатор, приходится терпеть. - Ну и? – торопит Феликс. - Ты уверен, что это точно? - Да уверен я. Торис сам слышал, как Иван Гилберта припёр найти ему человека. - Гилберта? Феликс приподнял бровь, с подозрением глядя на Родериха. - Да ну? Ты ещё не знаешь? Кинул тебя твой раздолбай! Смех над собой Родерих встретил спокойствием, стараясь не взбеситься. Нужно остаться одному и обо всём подумать. Тем временем Феликс поднялся, расправляя бриджи и накинув на голову фуражку. - Кстати, ты поосторожнее, на фабрике люди бунт планируют. Рыкнув, Родерих встал с места, подойдя к окну, и провёл рукой по волосам, пытаясь успокоиться. - Спасибо, что предупредил. Шарканье по полу, скип двери - и они замерли, слыша звуки фортепиано. - Фон Бок опять за твоей ля-ляйкой сидит? – смеётся Феликс, держась за ручку двери. Он махнул на прощание и вышел вон, что-то напевая под нос. Идя на звук, Родерих поправляет часы на руке и проверяет пуговицы рубашки. Предстоит ещё одна тяжёлая встреча. Спешные шаги заглушает смех из комнаты, инструмент затих. - Вы прекрасно играете! Уверена, господин Эдельштайн поощряет ваше умение! – женский возглас из-за приоткрытой двери. Родерих не решается пока входить. Интересно, госпожа Хедервари пришла одна или с дочерью? - Эржебет! Убери это унылое выражение лица! Мать как всегда упрекает дочь. Что ж, потерпеть сейчас, а потом идти прятать козыри в рукава. Если найдутся. - Доброе утро, прошу прощения за задержку. Родерих щурится от солнечного света, отражающегося от паркета, и медленно входит в комнату. Сидевший за фортепиано Эдуард тут же вскочил и отошёл к окну, задев от волнения зелёную бархатную штору. - Господин Эдельштайн, простите, – затараторил он, теребя очки на носу. – Я собирался вас известить. Родерих поджал губы, сердясь на подручного, предпочитая разобраться с ним позже. Госпожа Хедервари, приветливо улыбаясь, протянула ему свою руку в перчатке. - Не вините его. Это я попросила вас не отвлекать, мы могли и ещё подождать. - Заставлять ждать дам – невоспитанность. – Родерих слегка обхватил её пальцы своими и склонился к ним, но не коснулся губами – не положено. Оба обернулись к стоящей к ним спиной Эржебет. Та не обращает внимания ни на кого из них, будто она одна или же её нет. - Эржебет, милая, – Госпожа Хедервари направилась к дочери, пышные юбки её тёмно-красного платья зашуршали, волочась по полу, – поздоровайся. Эржебет напряжённо вздохнула, будто чего-то боясь. Её мать теребит в руках веер, иногда неосознанно подёргивая оборки на нём, или трогает маленькую шляпку с перьями на голове. Естественно, она волнуется после того, что устроила её дочь в прошлый визит Родериха. - Я… - хрипло отозвалась наконец Эржебет, по-прежнему не оборачиваясь. – Я хочу из… Госпожа Хедервари не стерпела и схватила её за локоть, слегка дёрнув. Она что-то тихо нашёптывает дочери на ухо. Родерих сначала подумал, что ему послышалось, но видя растерянный взгляд Эдуарда, он понимает, что слышит тихие всхлипы. - Госпожа Хедервари, не стоит давить на неё. Женщина испуганно развернулась, наверное, уже готовая зарыдать вместе с дочерью. - Я понимаю, что это тяжело. Однако я не такой тиран и не буду заставлять госпожу Эржебет переступать через свою гордость. У госпожи Хедервари дрожат руки, она уже поняла, что он хочет сказать. Но Родерих равнодушно глядит на них обеих, даже обернувшаяся к нему Эржебет в расшитом синем платье со слезами на глазах не трогает его душу. Ему надоело. - Можете считать, что этих двух встреч не было. Вы свободны госпожа Эржебет. Уговаривать вас и растрачивать своё великодушие я не намерен. Мир не крутится вокруг вас одной. Возможно, ему показалось, но какой-то оттенок решительности и облегчения мелькает в глазах Эржебет, тогда как её мать всё ещё приходит в себя от услышанного. - Эдуард, проводи дам до выхода. - Но господин Эдельштайн!.. Родерих кивнул на прощание и вышел из зала, надеясь спокойно провести день в раздумьях, но торопливый стук каблуков позади не предвещает уединения. - Господин Эдельштайн! Умоляю, простите! Надо же, госпожа Хедервари настойчивее, чем кажется. Родерих остановился, на мгновение возведя взгляд к небу, пытаясь не растерять остатки контроля. - Мне кажется, я дал вам ответ. Унижаться я не намерен. Он обернулся, однако, не сдержав эмоций от увиденного, вскрикнул: - Вы сумасшедшая?! Госпожа Хедервари опустилась на колени. Не добежав до матери, позади неё стоит Эржебет, ссутулив плечи и с ужасом глядя на происходящее. - Мы банкроты, господин Эдельштайн, только вы можете нам помочь! Я молю вас дать нам ещё один шанс! – госпожа Хедервари сложила руки в замок на груди и покачивается из стороны в сторону. - Ей просто нужно немного свободы, она слишком вольная! Каюсь, я не воспитала её достойной нашему положению. - Не… достойна? – выдохнула Эржебет, опустив взгляд в пол. – Значит, я должна быть средством обогащения, чтобы быть достойной?! Замотав головой, Эржебет сорвалась с места, и, пробежав по лестнице и чуть не упав у подножия, бросилась на улицу. Подоспевший Эдуард, уговаривая госпожу Хедервари подняться, получил в ответ упрямое сопротивление. - Господин Эдельштайн, - взмолился он, - прошу, сделайте что-нибудь. Но Родерих будто и не видит слёз женщины, не слышит её всхлипов, равнодушно смотря ей в глаза. Отчего-то потёкшая тушь интересует его больше, чем чей-то плач. Отчасти он согласился бы с Эржебет, если бы не общественные нравы. Но проигрывать тоже нужно уметь с достоинством. - Раз у вас нет будущего, не стоит унижаться. Сохраните честь хотя бы сейчас. И покиньте мой дом. Решение менять я не намерен. Несколько шагов - и кабинет становится спасением от иных глаз. Местом, где можно спокойно выдохнуть, где не слышно причитаний Эдуарда и рыданий госпожи Хедервари, упрекающей разъярённую дочь. Родерих остаётся наедине с собой, в тихом сумасшествии от всех навалившихся дел. Нужно собраться.