All inclusive

Тсера бессмысленно вглядывалась в темноту, стоя у большого окна. От стекла ощутимо веяло холодом, и девушка была уверена, что там, далеко, где непроглядная тьма рассеивается, шел снег. Там крупные белые снежинки, непохожие друг на друга, медленно падали, сцеплялись острыми концами, спаивались кружевным узором. Они становились одним целым, пушистым белым покровом, бережно прячущим обнаженную землю. Когда-то очень давно, в детстве, которого почти не помнила, Тсера ловила узорчатые снежинки пушистыми варежками и рассматривала, рассматривала, рассматривала… - Что ты там высматриваешь, Тсерка? – бабушкин голос раздался слишком близко, и девушка вздрогнула. – Лучше помоги мне заткнуть окна. Свищет-то как. В рассохшиеся рамы и впрямь ветер врывался с хищным, голодным свистом, а после растекался по дому злорадным шепотом. Тсера представляла его тощим плешивым волком, прячущимся под старым дубовым столом и скалящим из-под него желтые зубы. Он грозился отогреться и осмелеть, вцепившись однажды в чьи-то проходящие мимо ноги. - Конечно, я помогу, ба, - девушка улыбнулась черноте и послушно взяла протянутые ей тряпки. Щели в окнах были большими, и Тсера то и дело царапала пальцы о холодное дерево, но упорно продолжала свое нехитрое дело. Вместе со снегом из-за леса надвигалось что-то еще, страшное и очень опасное, то, что Тсера уже однажды видела. - Надо будет закрыть ставни, - бабушка громко закашлялась. – Ночь будет долгой. Тсера кивнула. Значит, все правильно, бабушка чувствует то же, что и она. Для самой девушки ночь длилась уже тринадцать лет. Суровый непроглядный мрак, наполненный тысячами звуков, то громких и внятных, то еле шепчущих и почти неуловимых. Тсера уже давно не боялась темноты. Стук в дверь – неожиданный и редкий звук – девушка скорей уловила кожей, чем услышала, и сначала решила, что ошиблась. Но стоило ему повториться, как она вздрогнула, оцарапав пальцы до крови. Еще слишком рано! - Стучат, бабушка, - Тсера, не сдержавшись, облизнула царапины. Кислый вкус крови с привкусом ржавчины обжег язык, и девушку едва не вывернуло наизнанку. Бабушка, шурша подошвами теплых тапочек, поковыляла к входу, то ли чертыхаясь шепотом, то ли читая про себя молитву. Тсера, заслышав визг шин по липкому снегу, отправилась за ней. Шестое чувство настойчиво твердило ей, что кем бы ни был приехавший, вряд ли он оказался здесь по своей воле. Дверь открылась беззвучно, но по ногам сразу пробежал морозный ветер, обмахнув Тсеру серым облезлым хвостом. - Что вы здесь забыли? – «приветливо» поинтересовалась бабушка, загородив собой дорогу. - Простите, - проговорил по-английски мужской голос. - Мы, кажется, заблудились. От вас можно позвонить? Девушка чувствовала, как вьется за порогом голодный хищник в обличии ветра и снега. Что же натворили в жизни эти бедняги, что Бог отправил их сюда? - Она не понимает по-английски, - Тсера с трудом подбирала английские слова. - Заходите внутрь, вам нужно согреться. Два раза гостей просить не пришлось. Потеснив возмущающуюся наивностью внучки старушку, они вошли в дом и погрузились в полумрак, не в силах после слепящего белого снега рассмотреть хоть что-то. - У нас не очень светло, - проговорила девушка. – Мы стараемся экономить свет. Точней в свете они не нуждались. Бабушка предпочитала передвигаться больше наощупь, чем полагаться на старые глаза. Сама Тсера жила в вечном мраке, который не рассеяла бы и сотня электрических ламп.  Вошедших было двое, девушка улавливала такие разные их запахи. От одного, того, что говорил, пахло животными и апельсиновым соком. Тсера могла бы поклясться, что его не так напрягла ситуация, в которой они оказались, как его спутника. Второй был напряжен и злился, от него терпко пахло кофе. - Меня зовут Томислав, можно просто Томо, - улыбнулся первый из гостей и потряс ее за руку. Девушка, отвыкшая от чужих прикосновений, испуганно вырвала свою ладонь, смутив мужчину. – Это мой друг Шеннон. - Я Тсера, - чужие слова с трудом шли с языка. – Мы живем здесь с бабушкой Ленукой. Вы как здесь ощущались? - Очутились, - поправил ее Томислав. Тсера согласно кивнула: - Так как вы здесь очутились? Тот, второй, так и не проронил ни слова, лишь чуть слышно дышал и шуршал карманами куртки. Это нервировало девушку. Она не могла их увидеть, не могла пощупать, звуки и запахи — все, что ей оставалось. Но американец молчал, и казался Тсере едва уловимым призраком, сотканным из запаха кофе и шороха карманов. - Мы хотели найти отель, - ответил Томислав. - «Лок де Гроада», - второй тоже заговорил. Он уставился на Тсеру тяжелым взглядом. Чуть хриплый, чуть насмешливый, чуть вызывающий — его голос девушке не понравился. - Вы напутали, - Тсера вздрогнула. - Знаете, как это по-английски? «Лок де Гроада» - место ужаса. Так теперь называют наш дом. Она услышала, как бабушка щелкнула выключателем и закусила губу. - Ты...ты... Девушка позволила гостям насладиться зрелищем. Она не видела себя много лет, но догадывалась, как выглядит. Долгими зимними ночами она наощупь изучала свое лицо и оплакивала каждый шрам. Левый глаз почти совсем не открывался, а кожа от виска до самого живота была испещрена следами от ожогов. Вторая сторона почти не пострадала, и, за исключением потерянного зрения, справа она все еще была нормальным человеком. - Как Фредди Крюгер, да? - Тсера улыбнулась. - Можете не скрывать чувства: я все равно ничего не вижу. - Мы вовсе не пялились, - тон Шеннон был суров. - Извини. Это была шутка. За тринадцать лет я успокоилась, но новые люди могут удивиться, - объяснять все чужакам на английском было сложно. - Чаю? Дома Тсера чувствовала себя уверенно. Все вещи они с бабушкой всегда ставили на свои места, мебель никогда не передвигали и, казалось, что их в доме две слепых, а не одна Тсера. Ловко обогнув широкий стол, девушка открыла шкафчик и пробежала пальчиками по коробкам. В третьей слева, жестяной и круглой, бабушка хранила чай, привезенный из города. Электрический чайник — верх их расточительности — тихонько закипал на столе. С нижней полки Тсера выудила замотанное в пакет домашнее печенье, которое они с бабушкой испекли накануне. - Что ж ты делаешь, Тсерка? - бабушка явно не одобряла ее гостеприимство. Девушка на секунду замерев, развернулась к ней: - Спасаю их, ба. - Хорошо, если так. Да ведь только ты и сама в это не веришь, - старушка прошаркала тапками из кухни. Тсера разлила по чашкам ароматный чай, добавив к нему по листику засушенной мяты. - Грейтесь, - она аккуратно села и придвинула свою чашку. - Потом позвоните. У нас есть телефон, обычный, не мобильный. Чашки негромко прошуршали по столу, и Тсера услышала, как гости сосредоточенно принялись дуть на кипяток. Никто из них не мог прервать траурное молчание, хотя она почти наяву слышала, как громко их мысли кричат о ее уродстве. - Спасибо за чай, - Томислав решился первым. - А вы живете здесь вдвоем? Тсера кивнула: - Да. Только я и бабушка. - Почему таксист привез нас сюда? Он что, псих? - Шеннон раздраженно отхлебнул чай. - Когда-то это и вправду был отель. Небольшое дело моих родителей, - Тсера на секунду задержала дыхание, чтобы переждать ноющую боль шрама на ребрах. Так всегда было, когда она думала о семье. - Раньше это было процветающим местом. Здесь близко Снагов — город, где как будто похоронен Влад Цепеш. Туристы всегда ездили через нас, а теперь объезжают далеко вокруг, - подбирать английские слова становилось все проще, будто она снова говорила с мамой. - Когда мне было десять, все рухнуло. Та зима в Румынии была необычно снежной, почти как эта, и снегопад в январе шел почти весь месяц. Мокрый, тяжелый снег завалил дорогу, а потом и оборвал провода, отрезав нас от мира, но все не кончался. Папа чистил вход и узкую дорожку к воротам, — тогда у нас были большие ворота — а все остальное засыпал снег. Я подбегала к окну в кухне и до рези в глазах вглядывалась в темноту, словно посреди дня вдруг настала ночь. А потом начался настоящий ужас... - Тсера вдруг осеклась, поняв, с кем говорит. - Мои родители и две сестры погибли в пожаре, а меня вынесла бабушка, - девушка почувствовала на щеках слезы. - Прости, - голос Томислава дрогнул. - Мы не хотели... Тсера смахнула с лица волосы и попыталась улыбнуться: - Ничего. Вам нужно позвонить, если не хотите застрять здесь. Телефон на столике у дивана. Томо, допив чай, пошел пытаться дозвониться хоть кому-то, а Шеннон все не сводил взгляда с красиво-уродливого лица. - Я все равно не понимаю, почему таксист привез нас сюда, если после пожара здесь больше нет отеля. Ты что-то недоговариваешь? - негромко проговорил он. Тсера выплеснула остатки чая в раковину и включила воду тонкой струйкой, споласкивая чашку. Она недоговаривала. Зачем рассказывать чужаку все? Чтобы он счел ее чокнутой и сбежал в пургу в лес, где его уже будут ждать? Он все равно не поверил бы ее рассказу. Никто не поверил. - Я рассказала все, что вам нужно знать, - она со звоном поставила бокал в сушилку. Скоро, совсем скоро они уберутся отсюда, и у них с бабушкой все будет как раньше. Томо расстроенно чертыхнулся: - Телефон, мать его! Он не работает! - Ну и ладно, - Шеннон сохранял спокойствие. - Зарядим мобильники и позвоним Эмме. Тсера испуганно втянула голову в плечи и выдохнула: - Тут нет сети. Именно поэтому мы пользуемся только стационарной связью. За окном все падал снег. Липкими комками он облеплял провода, превращая их в зимнюю гирлянду. Ровным узором лип к окнам, погружая дом во мрак. А далеко в лесу злобно и насмешливо выл тощий плешивый волк. Близился вечер.