Соприкоснувшись рукавами

Я стою, не зная, что делать дальше, и просто таращусь на Гарри. — Что? Нет, это Эмили, наша официантка, — Ник протягивает парню руку, и тот пожимает ее в ответ. — А вы Гарри Стайлс, верно? — Да, правильно. Я, наверно, обознался, — соглашается тот и отводит от меня взгляд, растягивая губы в улыбке и нервно поправляя ворот черной рубашки. Ник предлагает Гарри пройти в кабинет, который, на самом деле, больше смахивает на несколько обшарпанную, но по-своему уютную каморку со столом, двумя стульями и едва вмещающимся туда шкафом с бумагами. Я спешу поскорее убраться восвояси, чтобы не дай бог снова не столкнуться с Гарри, попутно слыша бормотание Кэрри о том, что я и тут умудрилась привлечь внимание. Мысленно отмечаю, что не согласиться с ней не могу. На улице накрапывает дождь, и я, завидев машину Зейна, мчусь к ней как можно быстрее. — Привет, — с его теплым взглядом мне становится немного легче первые секунды, а потом чувство вины накрывает с головой. Боже, ну как же так?.. — Привет, — отвечаю я, включая подогрев сиденья. — Я купил тебе фраппучино, как ты любишь, — сообщает он, кивая на стакан на подставке, отчего мне становится тошно от самой себя. — Спасибо. Зейн больше ничего не говорит, заводит машину, берет мою ладонь и целует меня в костяшки пальцев, и я заставляю себя улыбнуться. Закутаться бы в его нежность с головой и перестать все усложнять, но в моей вселенной, видимо, такой функции не существует, стерта из базы данных. Я негромко вздыхаю, встряхиваю головой и беру стаканчик кофе. Мы едем к нему домой в абсолютной тишине. Он не спрашивает, как прошел мой день, почему я не отвечала. Не потому что ему все равно, просто у него есть удивительная способность чувствовать, когда я не хочу говорить. В данном случае — не готова. Зейн живет на седьмом этаже многоэтажки в двухкомнатной квартире, и несмотря на то, Зейн явно вкладывался в обустройство, мне она всегда казалась несколько безжизненной. Потом самой же себе отвечала, что это все потому, что дома он бывает на самом деле редко: у адвокатов мало времени на дом. Сколько раз он предлагал мне уйти из бара, уверяя, что вполне сможет обеспечивать нас, в чем я нисколько не сомневалась и, если мне уж так не хочется дома сидеть, может устроить ассистенткой. И всякий раз он получал отказ. В свои двадцать девять он успешный адвокат и абсолютно несчастный человек. По большей части из-за меня. В свои двадцать три я до сих пор не знаю, чего хочу от жизни. Возможно, я все еще маленькая девочка, которой не хватило родительского внимания, и поэтому никак не могу перестать капризничать, заставляя Зейна каждый раз показывать свою любовь, а затем чувствую себя отвратительно за это. Возможно, именно поэтому я изменила ему. Чтобы доказать себе, что он даже после этого будет меня любить, что даже такая мерзкая и отвратительная я заслуживаю его любви. Гоню эти мысли прочь и обнимаю Зейна со спины за плечи, когда он стаскивает с себя легкую куртку, прижимаюсь грудью к его лопаткам, пытаясь утихомирить жуткого монстра, скрежущего мои внутренности. Зейн кладет руку на мою и прижимается к ним щекой, все так же ничего не говоря. — Твоя щетина, — смеюсь я, чуть отодвигая руку, — колется. Он оборачивается ко мне, улыбаясь, говорит: — Я скучал по тебе. Сглотнув ком в горле, вторю: — Я тоже скучала по тебе. — Хочешь, закажем что-нибудь? Я пожимаю плечами: — Можно. Мы ужинаем итальянской пиццей и колой, и постепенно у меня получается загнать чувство вины на задворки разума, хоть и временно. Я спрашиваю, как у него дела на работе, и Зейн рассказывает, что его подопечного обвиняют в убийстве дочери и жены в приступе ревности, что секретарша в очередной раз напутала документы, а судья Стэнли, похоже, опять проводит вечера наедине с бутылкой. Он задает мне тот же вопрос, и мне, впрочем, рассказать за этот день нечего, кроме того, что люди как с ума посходили, что не является новостью. Мы толком ни о чем не говорим больше, включаем Мстителей и затем ложимся спать. Зейн целует меня в лоб перед сном, и я чувствую себя самым отвратительным человеком на свете, когда он приобнимает меня со спины. Я вдыхаю знакомый и родной аромат его тела, и мне хочется то ли провалиться сквозь землю и никогда не вспоминать о том, что я натворила, то ли чтобы Зейн волшебным образом узнал правду без моих объяснений и сказал, что это неважно, что это ничего не значит, и мы совсем справимся. Но этого не происходит. Чуда не случается. И только в темноте за окном проезжающая мимо машина нарушает тишину.

***

Домой я возвращаюсь под вечер на следующий день, проведя весь свой выходной с Зейном, прерываемый звонками с его работы. На кухне я обнаруживаю мать, зареванную, она сидит и пьет чай. Волосы растрепаны, а обычно играющий на фоне телевизор выключен. Когда я спрашиваю у нее, что случилось, она небрежно отмахивается, отводя взгляд, чтобы я не видела ее опухших глаз. — Есть будешь? — спрашивает она, будто надеется впечатлить меня очередным кулинарным шедевром. — Нет. Я смотрю на нее в упор еще минуту, но она ничего не делает, не принимает никаких попыток со мной поговорить, только колупает ногтем выцветший рисунок на кружке. Я пожимаю плечами и направляюсь к себе. В коридоре встречаю Колтона, который чинит лампу, стоя на стремянке. — Опять пила сутки напролет? — язвительно интересуется он, и я застываю на месте от неожиданного заявления. — Даже если бы и пила, это не твое дело. Он зло усмехается, и у него из рук выпадает отвертка, из-за чего ему приходится спуститься и поднять ее, потому что я помогать ему не собираюсь. — Твоя мать так не считает. — Мать или ты? — я ухожу, даже не дождавшись его ответа. Пошел он к черту. Едва я успеваю переодеться, как мне звонит Рэйчел. — Эми, Джер зовет посидеть у него, что скажешь? — Рэй, как обычно, не церемонится. — И тебе привет, — осаживаю я. — Не, Рэй, мне завтра на смену с утра. — И что? Ты весь день провела с Зейном, удели мне пару часиков, — тараторит она. — К тому же мы много пить не собираемся, всего пару бутылок. — Ага, конечно. — Правда! И тебе нужно отвлечься от твоего парня из клуба, как его там?.. Развеяться с нами, забыть обо всём, ты ведь больше его не увидишь, а кто, как не друзья лучше всего помогут забыть о странных незнакомцах? Черт, Гарри. Я совсем забыла рассказать Рэйчел о том, что он, видимо, наш новый официант, и забыть у меня ничего не получится. — Ну? — гудит она в трубку. — А кто там будет? — все еще сомневаюсь я. — Джереми, как я уже сказала, Мэрил, Стивен, Дженис, конечно же — Стив с ней не расстается, — на этом моменте, я уверена, Рэйч закатывает глаза, — и какой-то Луи, он друг Стивена. Из всей компании я знаю достаточно близко только Джереми и Мэрил, а рассказывать остальным о своих приключениях мне не особо хочется, так что я решаю, что расскажу Рэйчел о Гарри позже. — Ладно, — все-таки соглашаюсь я. — Мне и вправду не повредит развеяться. — Чудно! Я заеду за тобой минут через пятнадцать, — обещает Рейчел и бросает трубку. И я переодеваюсь обратно, надеясь, что не пожалею о том, что все же собралась выползти из дома.