На перекрестке нашей реальности

В аэропорту Адама заметить было не сложно. А вот подойти – та еще задача. Будь его воля, они бы вообще пересекались только на репетициях и концертах. Теперь же в их распоряжении две недели, соседние номера, общий транспорт и выступления «дуэтом». Прямо-таки мечта фанатика. Хотел отдалиться - в итоге приблизился дальше некуда. Если только не скажется привычка регулярного секса и в голову не стукнет абсурдная идея совратить, кинуть, отомстив кому-то там… Кому собственно ясно, но вряд ли где-то там засранцу Адаму Ламберту хоть икнется. А еще Томми мучил совершенно глупый и одновременно важный вопрос: что происходит «там» в данный момент. Его нет? Он исчез? Умер? Спит? Или просто время остановилось? Не могли же все о нем в один миг позабыть, словно его, Томми Рэтлиффа, и вовсе не существовало! Нелепо помявшись на месте, Томми перевел взгляд на часы – времени еще достаточно. Он приехал раньше, чтобы не опоздать на посадку, но Адам оказался еще пунктуальнее, приехав даже раньше него. Когда Томми ехал в аэропорт, он и не задумывался, что проблемы начнутся именно здесь. Почему-то точкой отсчета неловкости в общении был именно самолет, а зал ожидания просто вылетел из головы. В принципе он мог бы и не подходить, а так и стоять в сторонке, но это так нелепо. К тому же вдруг их узнают? Хорошая наживка для акул пера, с какого хера Томми Рэтлифф шарахается от своего гитариста, как от чумы. Для всего мира их бэнд - одна дружная семья. Не стоит выносить мусор с избы. Но он мог подойти, кивнуть в знак приветствия и дальше продолжать делать вид, что Адама не существует. Все-таки их личные отношения, как он понял, позволяли подобный вариант. Не устраивал он Томми, который не привык к подобному общению. О чем говорить с Адамом, Томми так же понятия не имел. А вспомнив одну жуткую деталь, так и вовсе поник. Говорить они и так не могли в силу некоторых причин. Однако подобная мысль казалась Томми эгоистичной, что приводило его еще в большее раздражение. Да он вообще не представляет, что делать с этим парнем. Как-то же он общается с другими? Не все же в этом мире знают язык жестов. Эшли наверняка не знает, но с Адамом они точно в контакте. Да и должны же они были с ним за все время работы хоть как-то общаться? Пусть даже в рабочих моментах. Так, как же происходило все это? Не может же он сейчас подойти, сказать «привет» и ждать ответа. Но и на листике ему послание в данный момент так же никто писать не будет… Это чертова катастрофа! - Привет. Другого варианта приветствия Томми в упор не видел, а поэтому действовать решил по обстоятельствам. Адам одарил его очень даже милым, как посчитал Томми, взглядом, легонько кивнул в ответ и дальше продолжил что-то смотреть в своем айфоне. Можно признать, что это было не так уж и сложно, а потому Томми расслаблено уселся на рядом стоящее сиденье и включил музыку в наушниках. Очнулся он тогда, когда черная знакомая макушка уже почти скрылась в толпе, очевидно, он прослушал объявление о посадке из-за громкой музыки. Нужно признаться, что летать Томми не просто не любил, а ужасно боялся. Нелепый страх преследовал еще с самого детства, из-за чего на борт самолета он впервые ступил, когда ему исполнилось двадцать пять и нужно было выехать за пределы родного материка. В остальном же предпочитал колесить на машине. Почему-то его всегда преследовало стойкое чувство уверенности, что вот именно в этот полет случится что-то ужасное и все погибнут. А если и не все, то он уже точно. И хоть каждый перелет проходил без происшествий, страх не исчезал, а только усиливался, мол, все предыдущие перелеты - не больше, чем везение, а оно не бесконечно, имеет свойство неожиданно заканчиваться. Когда Томми взошел на борт самолета, Адам уже послушно сидел на своем месте, теперь уже слушая музыку. Рэтлифф даже хмыкнул поначалу - он себе мозги ломал, как вести себя с Ламбертом, а тот, оказывается, довольно неплохо справляется сам. Выглядят они как два вполне незнакомых человека. Похоже, заметив, что рядом кто-то остановился, Адам, даже не повернув голову, немного подсунул ноги под себя, предоставляя возможность пройти, и дальше продолжил пялиться в потолок. Томми так и остался стоять на месте. Взгляд неосознанно прилип к иллюминатору, из которого слишком отлично видно, что творится на улице. А как уж будет хорошо видно, когда они поднимутся на высоту… Усилием воли Томми удалось отвернуться и пробежаться глазами по салону, однако свободных мест не было. Да и вообще он единственный никак не усядется. Оставалось только два варианта, и вряд ли организаторы тура будут в восторге от второго, когда он сию же минуту покинет сначала борт самолета, а потом и аэропорт к чертовой матери. Просить об услуге не хотелось чисто принципиально, но садиться возле иллюминатора протестовала даже задница. - Адам… Обратить внимание парня на себя удалось одним единственным тихим окликом, словно тот сидел все это время и ждал, когда Томми позовет его по имени. Взгляд был удивленным и одновременно заинтересованным, словно говорить друг с другом у них было что-то сродни табу. - Мы бы не могли поменяться местами? Просто я не очень хорошо переношу перелеты, - Томми кивнул на иллюминатор. По лицу Адама было видно, что он ничерта не верит словам Томми, но и нарываться на конфликт тоже не станет. Очевидно, посчитал его просьбу очередной прихотью звезды. Такой расклад Томми не устраивал вовсе. Это не должно выглядеть, как приказ босса, который нужно выполнить, лишь бы тот не впал в истерику. Не успел Адам подняться с места, чтобы пересесть на соседнее, как Томми сказал самым искренним тоном, на который только был способен. - Пожалуйста. Наверное, он впервые в жизни был так вежлив. Адам наверняка слышал из его уст подобное впервые, даже не сразу заметил, как мптришник выпал из рук - настолько был удивлен. Томми подобная реакция забавляла, поэтому он просто обязан был поблагодарить еще раз. - Большое спасибо. В ответ снова кивок. Томми даже кажется, что он ожидал чего-то такого: смущения, неловкости. На удивление Адам слишком застенчивый, но это не приуменьшает его привлекательности, наоборот. Когда он прячет взгляд, отводит глаза все время, смотрит куда-нибудь лишь бы не на него, то похож на маленького котенка, что впервые видит оживленную улицу. Такого Адама невозможно ненавидеть, и Томми это понимает. Со стороны это жалкое зрелище. Рэтлифф даже думать не хочет, как выглядит в глазах окружающих. Адама лучше вообще не воспринимать, так он для себя решил сразу же, как только сел в кресло, уцепившись в подлокотники. Раньше с ним всегда рядом кто-то был – близкий человек, который держал весь перелет его за руку, а иногда успокаивающе заверял, что все хорошо. Затем для такой щепетильной работы появился Адам. С ним Томми готов был и в огонь, и воду, что никакие самолеты высоко в небе не были страшны. А теперь он один. Сам-на-сам со своим страхом и рядом нет никого, кто бы прижал к себе, прошептав то, что ему сейчас так необходимо. Вместо этого Томми чувствует всепоглощающую тревогу, что окутывает его с ног до головы, заставляя трястись, как осиновый лист. Ему даже самому стало смешно от такого сравнения. Но, наверное, смех выдался настолько нервным, что половина салона тут же с удивлением взглянула на него, а стюардесса как из земли выросла. - Сэр, вас что-то беспокоит. - Можно мне еще зеленого чая? Это была уже пятая чашка зеленого чая за адские сорок минут. И Томми ненавидел зеленый чай, едва ли не до рвотных рефлексов. Но сейчас он предпочитал думать о том, насколько же гадким кажется это дрянное пойло, нежели о том, как скоро в самолете откажет один из двигателей, а океан встретит их падающих не совсем радужными объятиями. Мысли о горьком странного цвета, но явно неароматном напитке отвлекали ненадолго. Чашка пустела быстро, и пока он всеми силами пытался переубедить мозг, что не такое уж оно и плохое на вкус и совершенно не хочет обратно, как желудок постепенно привык. Больше чай не помогал. Томми глубоко вдохнув, силясь представить что-то мерзкое и неприятное. Получалось плохо, перед глазами, кроме собственных разбросанных частей тела в разные стороны, ничего не было. - Ебанный самолет! - отчаянно проскулил Томми, сгибаясь пополам и пряча лицо в ладонях. Еще пять часов он чисто физически не выдержит. Неожиданно плеча что-то коснулось, отчего Томми вздрогнул. Оставаясь в таком же положении, лишь чуть повернув голову в сторону, Рэтлифф встретился с напряженно-удивленными глазами. Ну и где оно, человеческое сочувствие? Плеча, как оказалось, коснулся маленькай пластмассовая палочка, больше похожая на карандаш. В другой руке Адама был электронный блокнот, повернут в его сторону. «Все нормально?» - красовалась надпись. «Заебись», − думал было крикнуть Томми, добавив после еще горстку матов, но посчитав, что срываться на и так обиженном природой человеке − не самая лучшая идея, лаконично промолчал. Так ничего и не ответив, он снова уткнулся лицом в ладони, образовав этакий маленький колючий клубок, содрогаясь от легкой дрожи. Зачем спрашивать, если и так видно, что ничего не нормально. Или же очень хочется услышать, что Звезда, как они его называют, до усрачки боится кусок летающего железа? Обхохотаться просто можно. Но Адам таким не казался. Вряд ли он имел в виду именно тот смысл, о котором он, Томми, подумал. Слишком светлым казался Ламберт для подобных мыслей. А потом случилось что-то невообразимое. Томми опомниться не успел, как его откинуло назад к сиденью и начало трясти изо всех сил. Не легкая дрожь, как до этого раскачивало со стороны в сторону, а шум с разных сторон создавал впечатление, что голова сейчас же взорвется. Кто-то даже злобно хихикал и подвизгивал в такт их раскачиваниям в воздухе. Томми хотелось кричать, что нихера не смешно, ведь они сейчас все погибнут, но язык безжизненно застыл, а зубы намертво стиснулись. Томми крепко зажмурил глаза, мысленно раз за разом повторяя, что все это неправда, никакая к черту это не реальность и он не может вот здесь умереть, так и не узнав, как вернуться назад. Только не сейчас! Еще один толчок в сторону - и Томми хочет отцепить руки, чтобы заткнуть уши, но что-то мешает, цепко ухватившись за рукав. Дышать трудно, ощущение, словно воздух забирают прямо из-под носа. Это паника. Настоящая паника, которой человек не в силе самостоятельно управлять. Он видел подобное состояние, когда сознание обманывает, заставляя поверить в то, чего на самом деле нет, оно вторит тебе, что все плохо, а дальше будет и хуже. Томми не хочет так. Он должен совладать с собой, успокоиться и… Новый толчок, отчего затылком Рэтлифф соприкасается с сидением. Динамик непринужденно повторяет, чтобы пассажиры сохраняли спокойствие, и зона турбулентности почти миновала, но Томми верится с трудом. Все лгут – эту истину он теперь усвоил раз и навсегда. Вот и сейчас, чтобы избежать лишних истерик, которые грозятся появиться у него в любую секунду, они заверяют, что все хорошо. Пока память судорожно перебирает имена всех тех, перед кем Томми хотел бы извиниться хотя бы мысленно, его резко перестает трясти, а все тот же жизнерадостный голос стюардессы интересуется у пассажиров, все ли в порядке. Ему даже не верится, что все закончилось. Шумно и со вкусом выдыхая, он осторожно открывает глаза, но сиденье так и не отпускает, мало ли чего. Все оставалось прежним, но в то же время не таким. Адам смотрел по-другому, без холодности и ледяного отчуждения. Не выдержав, Томми раздраженно спросил: - Что? Несколько секунд парень не шевелился, а затем пожал плечами, опустив глаза вниз. Проследив за ним взглядом, Томми досадно закусил губу. Нужно было признать, что получилось неловко. Ни за какой подлокотник от сидения Томми не держался, любезным заменителем оказалась рука Адама, которую он так и продолжал крепко сжимать. Так нужно. Сейчас он не в силах ослабить хватку. Так спокойней. Так он знает, что нуждается в Адаме, и руку он не отпустит, пусть даже тот будет против. Но все же Томми спросил, боясь услышать отрицательный ответ. - Можно? - поднял взгляд и, дождавшись хоть и неуверенного, но согласного кивка, благодарно улыбнулся.