Утро завтрашнего дня

Дай мне больше, Дай мне больше… Я нуждаюсь в тебе, Я люблю тебя… ( Lacrimosa – Vermächtnis der Sonne )

- Куда это ты собрался, да еще и в такую рань? – все еще сонно реагирую на неожиданно оживление на второй половине постели. – Решил по-тихому сбежать, пока муж из командировки не вернулся? – тихо хохотнул, представив себе Тило в образе соседа, прячущегося в одних трусах в шкафу. Весьма забавно. Ответом мне было недовольное бормотание и ощутимый тычок под ребра. - Милле, отпусти, ради Бога! – недовольно захныкал. - И как ты можешь, едва проснувшись, с такой силой меня удерживать? У тебя там что, стальные мышцы? К бою готов всегда и везде? Да у меня после тебя синяки останутся! - Пусть останутся, - удовлетворенно киваю. – Зато все будут знать, что ты принадлежишь мне. - Собственник нашелся, - мне показалось, или он, правда, сейчас промурлыкал, как довольный кот? – Отпустиии! – о, уже молит о пощаде. - Нет, не отпущу. Буду, как дракон охранять свою принцессу, - еще ближе притянул его к себе, пресекая все попытки выбраться из моего плена. - Но я же опоздаю! – опять недовольно завозился. - Куда? Еще только солнце встало, куда ты можешь опоздать? – разворачиваю его лицо к себе, обхватывая одной рукой талию, а второй путаясь в мягких волосах. – Сейчас уже осень поздняя, с каждым днем все холоднее и холоднее, надо высыпаться и набираться сил, - как маленькому ребенку втолковываю простые истины. – Я более чем уверен, что ты в обычные дни терроризируешь свой организм и не только не питаешься, как положено, но еще и спишь по два часа. Так что если ты сам не будешь следить за своим режимом, я буду лично его контролировать, - на полном серьезе заявляю. Чуть поддавшись вперед целую его в открытый лоб, возможно, это сгладит эффект от моей серьезной речи. Я ведь просто хочу заботиться о нем. – Так что бросай эти глупости, что без тебя мир не спасут, и ложись-ка уже обратно, желательно поближе, уж слишком хорошо ты смотришься, когда прижимаешь ко мне во сне, и не только во сне, - снова целую, но уже в нежную щеку. А он, тихо хмыкнув, устраивается поудобнее в моих объятьях, разумно понимая, что сбежать он сможет, только переступив через мой хладный труп, и немного недовольно проворчал куда-то мне в шею: - Я надеялся тихо уйти, пока ты спишь. Думал, оставить записку или что-то вроде того, чтобы ты не волновался, - Ты просчитался, я довольно чутко сплю. А теперь я еще и полностью проснулся. - У меня дела, я и так в гостях засиделся, скоро в дверь не пролезу, - о, новые попытки уговорить меня «вернуть ему свободу», на этот раз словесные. - Я вчера парней подвел: обещал прийти в студию, записать вокальные и гитарные партии для нового альбома, и не пришел. Вот Анне на меня вчера и ворчала, причем весьма заслуженно, если подумать. - И что ж ты не пошел? - Ну, так мы же хотели… вместе побыть… - неуверенно отвечает. - Маленький лгунишка, - ласково целую в растрепанную макушку, - мог ведь сказать мне, что у тебя дела, что занят, мы бы могли в другой день… - Но я не хочу каждый раз выбирать «другой день», хочу ловить каждое мгновение близости с тобой, и плевать, что скажут и как посмотрят другие, - запальчиво произносит свою пламенную речь. - Ну, так и лови, - улыбаюсь. – Зачем тогда уходить сейчас, так рано, когда я еще не проснулся? Ты что, как маленький вор, скрываешься с места преступления? - Просто это, правда, важно, - потупив свой пылкий взор, он своими тонкими пальцами поглаживает мое плечо. - Настолько важно, что ты готов променять теплую постель на холодную студию? - Так ты отпустишь? – с надеждой смотрит прямо мне в глаза. - Не раньше, чем получу пару утренних поцелуев, - хитро прищуриваюсь, - и еще при одном условии. - При каком? – заинтересованно. - Следующую ночь ты также проведешь со мной, в моей постели, - уверенно произношу свой маленький «приговор». А теперь я имею удовольствие наблюдать, как его бледные щеки окрашиваются в едва заметный румянец. Очаровательно. – Совместный завтрак прилагается. Вдыхаю горький дым от сигареты. Пора бросать курить. Срочно. Голос скоро совсем ни к черту будет, от моих хрипов уже дети разбегаются, да и привыкание может развиться не шуточное. Отправляю едва начатую сигарету в пепельницу и без интереса рассматриваю редких прохожих. Воспоминания о сегодняшнем необычном утре еще свежи, я помню каждое мгновение. Ощущаю на коже легкую прохладу от его ладоней там, где он меня касался (говорят, люди с холодными руками невероятно добрые). На губах еще чувствуются эти тягучие нежные поцелуи, заставляющие душу вывернуться на изнанку от счастья. Я уже говорил, что никогда такого не чувствовал? Только с ним, с моим Маленьким принцем. Он как неопытный мальчишка, который сбегает после первого свидания, испугавшись своих чувств. Хочет казаться смелым, сильным, независимым, а сам жадно ловит каждое мое слово, хочет услышать одобрение, увидеть, почувствовать, что он не ошибся, доверился правильному человеку, что его сердце будет цело, душа не разбита, а тело не сломлено, что выбранный им человек дополнит его, напитает собственной силой, будет рядом, будет любить и поддерживать. Ему нужны тепло и забота. Как маленькому дикому зверьку, не приученному к людской ласке, немного озлобленному против этого мира и очень ранимому. Он достаточно жил в холоде, скрывал в себе чувства. Теперь у него должно быть место, которое он бы мог назвать «домом», мог вернуться в любой момент, точно зная, что здесь он будет согрет, накормлен, защищен, любим. Я хочу стать для него этим «домом». Да, нам еще надо проверить свои чувства, надо притереться друг к другу, получше узнать все изъяны, понять, сможем ли терпеть недостатки и характеры другого. Но судьба любит смелых, один раз живем, почему бы не попробовать? Ведь не зря же мы встретились? Это была судьба, не иначе. Мог ли я тогда, тем, казалось бы, далеким холодным утром, подумать, что этот неловкий симпатичный юноша – пылкий эксцентричный молодой король готик-сцены, с которым я так хотел поработать? Неисповедимы пути господни, так сказать. ** - Милле, что ты там такое мурлычешь себе под нос? – Юрген оторвал меня от терзания гитары. – И вообще ты с утра какой-то больно улыбчивый, будто выиграл в лотерею, - ох, друг, ты почти угадал, я выиграл у жизни самый важный и ценный на свете приз. - Вот, послушай, весь день в голове крутится… - поудобнее устраиваю гитару на коленях и беру первые аккорды. Сначала нежно, едва задевая струны, словно давая музыке привыкнуть к ее новой форме, потом более смело, позволяя мелодии самой задавать свой, единственно верный, маршрут. Слова слетают с губ, как давно заученные, будто нашептанные мне во сне, - Впервые в жизни я увидел огонь в твоих глазах. Сейчас мой разум кричит об убежище. Я знаю, что должен сопротивляться, хоть как-нибудь…* - мой Принц, разве можно тебе сопротивляться? Но я так боюсь сгореть в этом неожиданном пламени, что ты зажег внутри меня. Я, как и ты, боюсь совершить ошибку, отпугнуть тебя. Я чувствую, знаю, что ты уже стал самым дорогим для меня человеком. Но как узнать, стал ли я таким же для тебя? Я плавно обрываю себя на середине песни, ее еще нужно доработать, и внимательно прислушиваюсь к Юргену, хочу услышать его мнение об этом. - Слушай, - медленно начинает он, - это действительно очень красивая мелодия, и слова такие… проникновенные. Но это больше похоже на балладу, чем на наши традиционные металл-песни. Ты уверен, что подобная музыка придется по душе нашим фанатам? Они ведь ждут очередного трэшового альбома, а он у нас и так выходит слишком готическим… - Значит, она как никогда лучше впишется в новый альбом, - спокойно пожимаю плечами. – А фанаты пусть ждут чего угодно, но я ничего менять в песнях не буду, они такие, какими должны быть. Если уж они получились такими готическими, значит, альбом «Эндорама» будет новым «глотком воздуха» в нашем репертуаре. Пусть выделяется из всех остальных. Он особенный. - Дело твое, но Георга и так не устраивает, что ты отказываешься от скриминга в этот раз, все песни получились слишком мелодичными. - Да что он вообще понимает в музыке этот менеджер, этот Георг? Только и умеет штаны протирать да указания раздавать, - недовольно проворчал я, стараясь особо не кипятиться. Терпеть не могу, когда ребята «сверху» бракуют песни только потому, что «они будут хуже продаваться». К черту деньги, если нельзя творить, как того требует твоя душа! В очередной раз горжусь решением Тило делать все самому. Ему никогда не будут ставить условия или решать за него, то делать. Он свободен. - А знаешь что? Мы откажемся от его услуг, - уверенно произношу свой вердикт. - Что? – еще немного, и у него глаза на лоб полезут. - Мы не нуждаемся в услугах никаких продюсеров, менеджеров, лейблов, мы сами можем «сделать» альбом, без посторонней помощи. - Ты только из-за песни так завелся? – немного повеселев, довольно нагло спросил Вентор. – Не, я не против самостоятельности в работе, даже всеми руками «за». Но мне интересно, с чего вдруг ты решил уйти от проверенной схемы? - Мне подали хороший пример, - мысленно улыбаюсь, вспоминая свой «пример». – Лучше мы будем проводить свои «эксперименты» с новыми звучаниями, ни от кого не завися, полагаясь только на себя и свое чутье. - Можем, кстати, попросить совета у того парня, Вольфа. Он говорил, что сам всегда продюсирует свои альбомы, у него есть опыт. К тому же ты ведь с ним, вроде как, подружился? Вот будет повод встретиться… - Да, мы очень хорошо подружились… - не могу сдержать улыбку, вспомнив, какая тесная теперь у нас с ним «дружба». *** - Тило, ты сегодня очень рассеянный. Соберись, пожалуйста, - это, наверное, уже десятый раз, когда меня поправляют из-за моей медлительности. Ну что я могу поделать, если все мысли куда-то разбегаются? Кажется, сейчас я нахожусь не здесь, в темной студии звукозаписи в окружении своих музыкантов, а где-то там, в теплый сильных объятьях. О боги, кто бы только знал, как я не хотел уходить! Но у меня слишком сильно развито чувство ответственности, чтобы дважды сорвать запись. - Тило, можно тебя на минутку? – сзади ко мне тихонько подошла Анне. - Да, конечно, - ответил я, устало выдохнув. Однако тяжело мне сегодня дается работа. - Расскажи мне, дорогой, в каких таких облаках ты сейчас витаешь? – чувствую обеспокоенность в ее голосе. – Ты сам не свой с самого утра… За завтраком не проронил ни слова, всю дорогу молчал, и здесь ты как будто выдавливаешь из себя слова. Что случилось? Тебя что-то беспокоит? Я могу тебе помочь? - Со мной все в порядке. Правда, - получилось как-то жалко, если честно. Будто я ребенок, который скрывает от родителей двойку по математике. - Я волнуюсь за тебя. На тебе лица нет, выглядишь бледнее, чем обычно. Может, тебе не здоровится? Температура есть? – она заботливо потрогала мой лоб. – Нет, вроде, нет температуры… - Анне, прощу, не суетись. Я здоров как никогда. - Тогда в чем дело? Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной чем угодно, я всегда выслушаю тебя, - она мягко погладила меня по плечу. - Да, я знаю это, - тепло ей улыбаюсь. – Я могу прийти к тебе побитой собакой, а ты все равно меня примешь. За это я тебя и люблю - за твою доброту. Но сейчас я не могу тебе ничего рассказать, так как сам еще не уверен… Все очень сложно, я не могу толком в себе разобраться… - тяжело вздыхаю. – Скажи мне, если бы тебе понравился один человек, и ты чувствуешь, что сама ему не безразлична, но боишься, что ваши отношения не продлятся долго, как ты поступишь? – умоляюще смотрю на нее. Я видел, как Анне задумчиво отвела немного растерянный взгляд и пару минут обдумывала свой ответ, и чувствовал, что сейчас для меня ее последующие слова очень важны. - Я бы наслаждалась каждым мгновением, проведенным с этим человеком, - наконец ответила она. – Кто знает, когда еще я смогу влюбиться? Вдруг после него никого не будет. И тогда я буду вспоминать эти, возможно, несколько дней счастья с моим любимым. Пускай, воспоминания причиняют боль, а расставание оставило после себя горечь утраты, но надо ловить даже крохи счастья, которые позволяет тебе судьба. - То есть ты думаешь, мне следует попробовать? – с надеждой спрашиваю у нее. - Конечно, как же иначе? Ты творческая личность, Тило, тебе надо влюбляться, чтобы появилось вдохновение, - ее слова заставляют меня коротко засмеяться. Вот, значит, каков источник моей Музы. – Новая влюбленность принесет тебе новые воспоминания, и ты вновь сочинишь какую-нибудь песню о трагичной любви, в которой каждый найдет свой смысл, - она легко пожимает плечами, словно говорит об какой-то обыденной вещи вроде выбора скатерти на кухню. - А если я влюблюсь по-настоящему? С бабочками в животе, с потерей сознания и собственного «я», с одержимым желанием быть всегда рядом? - Тогда ты напишешь то, чего никогда не было. Твои эмоции возьмут верх над твоей музыкой, и она сама будет петь о твоих высоких чувствах. Любовь способна совершать великие вещи, Тило, - она как-то уж больно сосредоточенно на меня смотрела. - Знаешь, я даже хочу, чтобы ты серьезно влюбился. Любовь меняет человека… - Ты хочешь, чтобы я изменился? - Нет, но тебе она может пойти на пользу. - Ты же знаешь, я никогда не заводил длительных отношений, мой максимум – неделя, я не в состоянии дольше выносить одного и того же человека рядом с собой. - Ты боишься привязываться, я знаю, - все также спокойно говорит Анне. - Да даже дело не в этом, - удрученно качаю головой. – Мне становится скучно. Те, с кем я раньше встречался, быстро надоедали. Никто из них не мог долго рассуждать или разговаривать на разные темы, почему-то их не интересовало что-то еще кроме самих себя. И почему мне постоянно попадались одни эгоистки? – развожу руки в стороны и пожимаю плечами. Действительно, почему мне так везет? - Карма? – да, Анне, я вижу, что ты смеешься, не надо прикрывать рот ладошкой, твои глаза тебя выдают. – А тот «человек», о котором ты спросил меня, разумеется, чисто гипотетически, каков «он»? – ох, как я мог забыть, что Анне – женщина и от нее ничего не утаишь? - «Он» - замечательный человек, очень искренний и добрый, я давно не ощущал к себе такой заботы, - воскрешаю в памяти образ Милле и сегодняшнее утро, то, как он уже на пороге, завернутый в одеяло, растрепанный после сна и такой очаровательно-плюшевый, упрашивал проводить меня до дома. Кажется, я не смог скрыть довольную улыбку. – Мне спокойно и в тоже время весело рядом с ним, я получаю наслаждение от общения. - Теперь понятно, где ты был и откуда пришел, - улыбнулась Анне. Весьма коварно, скажу вам, улыбнулась. – Что ж, тогда я рада за тебя. А ты забудь все свои депрессивные мысли и радуйся жизни, - легко хлопнула меня по плечу. - Главное, чтобы это не отразилось на твоей работоспособности, - наигранно погрозила своим аккуратным пальчиком у моего носа. Все-таки Анне хороший друг, умеет меня поддержать. - Кстати, о работе. Ты, надеюсь, не забыл про поездку? Черт, меня сейчас как водой холодной окатили. Точно. Поездка в Лондон. Мы хотели записать несколько мелодий для нового альбома вместе с Лондонским симфоническим оркестром. Планировали это уже почти полгода. А я совершенно об этом забыл за всеми своими переживаниями. Мы должны лететь на Туманный Альбион уже через две недели, и что-то отменять было поздно. А это значит, что у нас с Милле осталось очень мало времени на «сближение». Не известно, насколько затянется поездка, да и каким будет наше с Милле общение, когда я вернусь. Может, наша внезапно вспыхнувшая страсть перегорит, и мы останемся в лучшем случае друзьями, а в худшем - даже при случайной встрече на улице не будем здороваться друг с другом. Вдруг он, пока меня не будет, встретит какую-нибудь умницу-красавицу и думать забудет о том, что было между нами… Беспричинная ревность туманит разум, а я уже мысленно представляю, как буду душить голыми руками эту самую «красавицу», которая посмела хотя бы посмотреть в сторону Милле, не то, что дотронуться до него. Он только мой, и точка. Я оказывается жуткий собственник, раз так реагирую даже на простую фантазию об измене. Ярость отступила также быстро, как и нахлынула. Глупо думать о расправе с «неугодными», которых пока не существует. А еще я сейчас понимаю, что время действительно будто начало обратный отсчет. Тик-так. Тик-так. Время идет, его чертовски мало. Нам его не хватит, но надо успеть, постараться забрать у него как можно больше, чтобы потом не жалеть об упущенных возможностях. - Нет, что ты, я все помню, - надеюсь, мне удалось скрыть свои эмоции. - Тогда не забудь проверить еще раз документы; ты же знаешь, я в этом плохо разбираюсь и не могу помочь, - умоляюще смотрит на меня, но через секунду выражение ее глаз меняется, и она снова хитро улыбается. – А теперь, раз мы все выяснили… Немедленно возвращайся на свое «рабочее место»! Пора уже, наконец, записать эту несчастную песню, мы с ней полдня возимся, никак закончить не можем. - Есть, мэм, - картинно вскидываю руку, прикладывая ладонь козырьком ко лбу, и возвращаюсь к аппаратуре. Да, нужно побыстрее все записать и освободить время… ** К концу дня я окончательно вымотался. Голос почти сорван, спина затекла, и руки отваливаются. Хочется лечь, укутаться в одеяло и не вставать в течении как минимум недели. А еще лучше, если вместе со мной будет лежать один невероятный человек, из-за одного взгляда на которого у меня поджимаются пальцы на ногах от желания. И будто бы почувствовав мою мысль о нем, тот поспешил о себе напомнить. - Привет, Тило, - стоило мне ответить на вызов, как из трубки послышался знакомый голос. – Как ты поживаешь? - С утра мое положение не сильно изменилось, - не могу сдержать невольную улыбку. Один его голос способен принести мне облегчение. - Да? А ты еще помнишь о нашем договоре? – слышу коварные нотки в его вопросе. - Конечно, я помню. Как я мог такое забыть? – моя улыбка становится еще шире. – А ты уже что-то придумал? - Ничего особенного, но тебе должно понравиться. Знаешь, мне только что вернули машину из ремонта. За тобой заехать? - Было бы неплохо, а то я совсем устал. - Я уже понял это по голосу. А ведь мы договаривались, что ты не будешь перенагружать себя. - Ну, прости, я же не специально это делаю… - Ладно, мы исправим эту проблему вместе, уж я-то прослежу за тобой. А ты постарайся не уснуть до моего приезда, - в его словах столько тепла и заботы, что хочется просто раствориться в этих чувствах. - Я буду с нетерпением тебя ждать, - ответил я, мысленно заключая его в благодарные объятья. ** - … А потом я просто напился, ты представляешь? – вино окончательно вскружило мне голову, и я опять громко засмеялся. – Целую бутылку виски прикончил! Я, кажется, никогда так не волновался. - Однако занятный у тебя опыт первых выступлений, - было видно, что Милле сам едва сдерживает смех. Мы расположились на просторном балконе Милле со всеми удобствами: тут стояли большие плетеные кресла, так что можно было забраться на них с ногами и укутаться в одеяло, защищаясь от холодного ветра. Вот уже больше часа мы сидим здесь, методично напиваемся отличным красным вином, рассказываем старые истории и просто отлично проводим время. Чистое ночное небо так красиво, вино так пьяняще, а компания настолько хороша, что я не мог вспомнить дня лучше. Я был так счастлив, что простыми словами не описать. И единственно мое желание – это, чтобы этот вечер длился бесконечно, ведь именно в такие моменты хочется мечтать обо всем и ни о чем. - А у меня для тебя еще кое-что есть, - загадочным тоном произносит Милле. Он ненадолго покидает меня, но обратно возвращается через пару минут уже с гитарой в руках. - О, ты хочешь мне что-то сыграть? – во мне проснулся живейший интерес. - Да… Думаю, ты оценишь мою попытку написать «не металлическую» песню… - с этими словами он начинает играть. Никогда не слышал, чтобы кто-то пел так проникновенно, вкладывая все свои эмоции. Я попал под очарование этой музыки и не мог даже шелохнуться. Его голос пленил меня, я мог только утопать в музыке, с каждым словом, с каждым аккордом погружаясь все глубже и глубже. - Наши души сольются в одну. Наступила новая эра. Фантазии станут реальностью не только для горстки избранных…* - его шепот вызывает мурашки по всему телу. До тех пор пока не прозвучала последняя нота, я не смел вздохнуть, боясь спугнуть все очарование момента. - Что это? – кажется, у меня пересохло во рту, и голос от этого стал слишком хриплым. - Моя новая песня. Тебе нравится? – сколько надежды слышалось в этом вопросе! Как он может такое спрашивать, когда у меня слезы на глаза наворачиваются и сердце стучит как бешенное, и все это из-за одной только песни? - Очень, - это единственное, что я смог вымолвить. - Тогда я посвящаю ее тебе, - он тепло улыбается, глядя мне в глаза. - Ведь… Ты стал для меня всем и даже больше…* * - Kreator – Chosen Few