Растаявший кумир. (Ошибки природы. "Часть" третья, дополнительная)

Душе хотелось чего-то другого. Совершенно другого. Какого-то немыслимого покоя, который приносил бы не только успокоение, но и удовлетворение, творческое удовлетворение. Хотелось парить — но крылья были подрезаны; хотелось петь — но голос совершенно пропал; хотелось вдохнуть полной грудью — но грудная клетка была стиснута. Никита прикрыл глаза и помассировал веки. Такого с ним давно не было. Нет, не безмузья — вдохновение на него находило как по расписанию, но долго оно не держалось, хватало максимум на пару часов, а вслед за этим приходило изнеможение. И самое ужасное было в том, что Никита знал причину этого — недостаток общения. Той энергии, которую он получал от разговоров с Олегом, никогда надолго не хватало; от Тёмы он заряжался сильнее, но однообразность источника утомляла. Настя крайне редко приносила с собой что-либо положительное, пожалуй, она сама питалась чужой энергией. А множественные знакомые художники или иные люди творчества в большинстве своём сами находились в подавленном состоянии. Хотя, конечно же, находились и исключения, те, кто был настоящим любителем осени, и с её приходом лишь активизировались. Но среди знакомых Никиты таких было лишь двое, да и те были не в Питере. Осень и эмоциональная истощённость делали своё дело: блондин, подобно многим другим творческим натурам, крайне часто выползал из дома в какой-нибудь парк, сад или хотя бы на живописный бульвар и сидел там до тех пор, пока не ловилось вдохновение, не надоедало или Олег не доставал своими звонками. Так было и в этот вечер, когда Никита отправился на прогулку. Однако прошёл он совсем не так, как можно было изначально предположить: недалеко от своего любимого места блондин обнаружил своего некогда приятеля. На коленях Ника лежала планшетка, и мужчина старательно вглядывался в бумагу, лежащую перед ним. Лицо его было задумчиво, на лбу проступили морщинки; в руках он вертел карандаш, которым время от времени постукивал по планшетке. Должно быть, осенний кризис настиг и его. Никита опустился на скамейку поодаль. Уходить ему совершенно не хотелось. Время сделало своё дело, изгладив первоначальное впечатление от открывшегося несколько месяцев назад. Хотя, конечно, оскорбление, которое держал в своей душе художник, был велико; гордость давала о себе знать, но душа, истерзанная осенью и самой собой, - душа остепеняла эту гордость. Теперь Никита, со свойственной ему простотой души, тосковал по тому дружескому обхождению, которое оказывал ему Ник. Оно было весьма двояко, но, пожалуй, даже льстило мужчине. Он, словно много-много лет назад, думал о Нике как о своём кумире, думал о том, какое действие производили его песни, какой отпечаток оставил он в его тогда еще совсем невинной душе. Пожалуй, первые серьёзные мысли о том, что рисование может быть смыслом его жизни, а не простым хобби, возникли именно под песни «Магмы»; те же самые песни возбуждали его воображение, рождали образы, заставляли творить. И голос, столь любимый им когда-то голос, с теплотой отдавался в сердце. Отдавался тогда… Никита усмехнулся. Наверно, Олег был прав, когда говорил о его юношеской влюблённости в кумира. Он вспомнил, как реагировал на это — и отчего-то стало смешно. Но веселье это было не радостное, а скорее печальное. Ох, знал бы он тогда, чем это всё обернётся… Он бросил косой взгляд на Ника, который был всё так же задумчив; его рука быстро выводила что-то на бумаге. Наверное, поймал свежий поток вдохновения. Пожалуй, это мечта миллионов — чтобы кумир ответил на их чувства взаимностью. Миллионов девушек точно. Но что должны чувствовать по этому поводу парни, мужчины? Явно не то, что некогда чувствовал он… Открытие, сделанное им не так давно, заставило пересмотреть некоторые взгляды на жизнь. Да, иногда оказывается крайне полезным сообщить домашним, что задерживаешься на выставке, но вместо этого неожиданно вернуться домой… А он ещё удивлялся незадолго до этого — почему вся ванная оказалась мокрой, словно там произошёл потоп? Но, оказывается, там происходило нечто намного занятней… Олег ещё долго извинялся, что не закрыл дверь в ванную. Извинялся и за то, что не вытер всё в прошлый раз должным образом. Его же парень, который никоим образом не тянул на мужчину, прятался где-то в его комнате. Олег был крайне удивлён, когда всё, что у него спросили, было: «Сколько ему вообще лет? Восемнадцать-то есть?». Ничего, кроме этого, Никита сказать был не в силах. Получив положительный ответ с уточнением, что паренёк уже второкурсник какого-то там заведения, блондин скрылся в своей мастерской, сказав только, что не хотел им помешать. Лишь через два дня он смог взглянуть в глаза Олегу, однако рыжий всячески избегал даже взгляда в его сторону. Растопил ситуацию Тёма, который, чего Никита никак не ожидал, давно обо всём знал и нисколечко не смущался этому факту. Узнав, в чём дело, Тёма с минуту помолчал и принялся расспрашивать Олега о том, как они проводят время, как его парень учится и прочее. Оказалось, что эти двое даже знакомы были, поэтому мальчишка поспешил зарекомендовать «вторую половинку Олега» как отличного малого с неплохим вкусом. Всему этому последовал долгий разговор друзей, который открыл немало того, о чём блондин даже не подозревал. Эта вся история оставила осадок, но подействовала, пожалуй, вполне благотворно. Теперь и на то, что случилось с ним самим, Никита смотрел более спокойно. И, может быть, даже сочувствовал Нику. Также пересмотру подверглись и давнишние фанатские чувства. И, как бы ни противился блондин, отрицать, что он восхищался Ником больше, чем следовало, он не мог. Вместе с этим признанием улетучилась и некая доля самоуважения. Он ведь гордился тем, что, несмотря на свою природу, в большинстве ситуаций оставался мужчиной. Но, как оказалось, это было далеко не так. Вместе с этим на ум пришло ещё множество примеров неподобающего поведения. И отчего-то стало стыдно. В раздумьях Никита не заметил, как прошло несколько часов. Стало порядком прохладнее. На душе было спокойно. Ник увлечённо писал что-то. Должно быть, его творческая натура полностью пробудилась. Никита не желал ему мешать, и потому решил уйти также незаметно, как и пришёл. Хотя зачем так долго оставался практически рядом — понять не мог. — Уже уходишь? — осведомился мужчина, бросив короткий взгляд в сторону Никиты. Тот, поняв, что его присутствие давно замечено, смутился. — Да, пора, знаешь ли. — Поймал эту вертихвостку? — Ник говорил о Музе. — Нет, к сожалению. Даже носа своего не показывает. — А на меня что-то нахлынуло… — Это хорошо. Удачи. Никита поспешно ушёл; он чувствовал себя уязвлённым, корил за то, что не ушёл сразу, как увидел Ника. Он чувствовал на себе его взгляд, и от этого становилось совершенно не по себе. Примерно через неделю после того случая встреча повторилась. На этот раз она произошла в кафе, где Никита и Настя обедали в компании знакомых. За столом шло живое обсуждение различных художественных нюансов. Ник зашёл в кафе совершенно случайно, просто вспомнив, что в нём подают отличные пирожные. Компанию он заметил не сразу, чему немного удивился. Но Никита, кажется, вовсе не заметил его, и это несколько радовало. Ник много думал об их последней встрече. И, какое бы направление ни принимали его мысли, всегда был факт, который весьма обнадёживал его: Никита не ушёл. Он остался. Он надеялся, что его не заметили. Но всё же он не ушёл. И, хотя Ник не понимал причины подобного поступка, это много значило для него. Давало надежду. Он не хотел уходить. Он следил за Никитой и старался делать это как можно незаметнее. Это у него вполне получалось, хотя один раз он так долго смотрел в их сторону, что один из знакомых Никиты подозрительно на него покосился. "Ну что ж, если встал на скользкий путь сталкера, не стоит удивляться таким мелочам", — с усмешкой подумал мужчина. Он вёл себя крайне глупо и он это осознавал. Но ничего не мог поделать. Привязанность оказалась слишком сильна, даже сильней, чем он мог предвидеть. Он не представлял, что с этим делать. Знал лишь одно — он ненавидит и сестрицу Никиты, и всех его знакомых. Потому что они так спокойно говорят с ним, улыбаются ему — и он улыбается им. Потому что они находятся рядом с ним. Потому что… Потому что ему нестерпимо хочется вновь оказаться в его обществе, хочется быть ему хотя бы другом. Хотя бы? Нет, конечно же нет. Это и так, пафосно выражаясь, предел его мечтаний. Этот вечер не принёс ему ничего кроме новых приступов ревности и твердой уверенности, что нужно восстанавливать отношения с Никитой. Случай представился через четыре дня. Ник увидел Никиту, вновь прогуливающегося в парке. И, хотя у самого мужчины были совершенно иные планы, он поспешно решил присоединиться к этой прогулке. — Разрешите нарушить ваше уединение? — Не разрешаю, — усмехнулся Никита. Как он и думал, подобный ответ нисколько не смутил Ника. — Что же вас вынудило на отделение от остального общества? — Поиск себя самого. — И как успехи? — Неутешительны. Пока лишь ещё больше потерялся. — Может, вам нужна помощь? — Благодарю, но я тешу себя надеждой, что справлюсь самостоятельно, — Никита улыбнулся. — Ну, если передумаете, я всегда к вашим услугам, — Ник картинно поклонился и отвесил поклон. — Не делайте так, я вам не дама придворная. — Прошу меня простить, я вовсе не то имел в виду… Никита рассмеялся и предложил прекратить спектакль. Ник его поддержал. Несколько минут, показавшихся обоим крайне долгими, они шли молча. — Может, сядем вон на ту скамью? С нее неплохой вид. — Лучше на ту, она моя любимая. — Как пожелаете. — Перестань. Они сели, и молчание вновь затянулось. — Знаешь, нам надо поставить все точки над «ё», — Ник внимательно посмотрел на Никиту. — Как ты на это смотришь? — Ты ещё ничего не предложил, — заметил блондин. — Ты меня понимаешь. Вновь молчание. — Я не против. Только вот без этого всего вот. — Как скажете, — Ник даже кивнул по театральному. Никита улыбнулся: — Так, пожалуй, даже лучше будет. — Ты прав. Может, где-нибудь перекусим? — Только без этих твоих выкрутасов! — Конечно-конечно. Оба мужчины улыбались. Для обоих столь неожиданное и странное разрешение ситуации было вполне желанно. На душе у обоих стало легче. Разве что, пожалуй, в разной степени.