Сказка о могущественном фее и прекрасном принце

Чарльз прибежал к домику, в которым жил все эти годы с назваными тетушками и дядюшкой, и опёрся о стену, пытаясь отдышаться. Что же теперь делать? Здесь оставаться больше нельзя: Эрик придёт за ним, а его "родственники" не смогут защитить, как и он сам, в чём недавно убедился. Как же он мог быть слеп всё это время? Эрик был настоящим чудовищем, притворявшимся хорошим, а на самом деле ожидающим момента, когда Чарльз умрёт. Он даже поднял руку на Рейвен, которая встала на защиту принца. Бедная Рейвен, что с ней сейчас? Жива ли она вообще или Леншерр уже убил её за неповиновение? Однако что-то было не так. Почему Эрик притворялся хорошим? Он мог убить Чарльза, не дожидаясь, пока проклятие свершится, или же это у него такой извращённый метод убийства? А ведь он успел привязаться к нему, называл своим крёстным. От осознания, что дорогое ему существо оказалось чудовищем, жаждавшим его смерти, в груди защемило. Как быть? Что делать? Эти вопросы не давали принцу покоя, но одно он знал точно: нужно бежать. Но куда? Ответ напросился сам собой: в замок. К отцу. Он сумеет защитить своего сына. Раз Эрик не смог убить его и поэтому решил отомстить через Чарльза, значит, у Себастьяна достаточно сил постоять за себя. Невольная улыбка расцвела на губах Чарльза: сегодня он увидит своего отца, которого никогда не знал. Жаль только, что при таких обстоятельствах и что его мать не дожила до этого момента, но всё же. Теперь стало ясно, почему несколько лет назад тётушки целый день проплакали, когда услышали о смерти королевы, и сильно жалели Чарльза. Но теперь он знает правду и готов встретиться с судьбой. С этими мыслями Чарльз побежал в загон и мигом оседлал коня, на котором Логан ездил в село за продуктами. К счастью, дядюшка научил парня держаться в седле, поэтому принц не боялся упасть. Взмах вожжами — и конь во всех дух помчался в сторону замка, а громкий вскрик Эльзи остался где-то позади. Себастьян склонился над столом, на которой была разложена карта замка. Верные рыцари окружили его и внимательно выслушивали уже в десятый, а то и в тысячный раз один и тот же план. Король упрямо твердил, что сегодня-завтра в замок нагрянет чародей и они должны быть готовы к этому. Под подготовкой понималось то, что все коридоры, ведущие в замок, должны быть замурованы толстой железной проволокой с шипами наподобие той, что возвёл вокруг своего королевства Эрик. Сказано — сделано. Кузнецы много лет трудились не покладая рук, и вот сегодня уже все коридоры были заложены железом, а Себастьян, полностью одетый в железо, рассказывал своим воинам, что делать с Эриком, если тому удастся пробиться через преграду, хоть это и маловероятно. — Простите, Ваше Величество, — раздался сзади новый голос, прервав монотонную речь короля, который обернулся, чтобы наградить наглеца взглядом, полным презрения за то, что тот посмел помешать, и замер. Страж стоял не один: он держал за руку паренька, который во все глаза смотрел на Себастьяна. — Взяли парнишку у ворот, — продолжил тем временем воин. — Говорит, мол, принц. — Папа? — неуверенно пробормотал мальчик и сделал шаг вперёд. — Папа, это я, Чарльз. Король не пошевелился, и тогда принц сделал то единственное, что хотел сейчас больше всего на свете: вырвавшись из рук охранника, он бросился к Себастьяну и обнял его, насколько хватило сил. Это подействовало. Мужчина отмер и положил руку на голову Чарльза, чье сердце забилось ещё сильнее: отец узнал его и признал. Себастьян переместил руку на подбородок юноши, заставив того поднять голову, и заглянул ему в глаза, пытаясь что-то увидеть там. — Ты так похож на мать, — наконец прошептал он, и его глаза наполнились слезами, а Чарльз почувствовал, что и у него защипало в глазах. Из-за Эрика он был разлучен со своими родителями и никогда не знал их, а теперь никогда не узнает и мать. Какой она была? Насколько мягкими были бы её руки? Такие же, как у Рейвен? А какие бы колыбельные пела она ему на ночь? Где-то далеко в подсознании всколыхнулось неясное воспоминание, словно кто-то тоже пел ему на ночь, охраняя его сон. Это тоже была Рейвен, или же он просто путает мечты с реальностью, и он всегда засыпал под песни ветра и цикад, крики птиц и храп Логана, которые были его колыбельными все эти годы? Чарльз так сильно ушёл в свои мысли, что не сразу заметил, что взгляд его отца изменился: теперь там не было и следа слёз, только безграничная ярость. Что случилось? Он что-то не так сделал? Или же король вспомнил причину, по которой они были разлучены? — На день раньше, чем было велено, — прошипел правитель и ещё сильнее сжал подбородок принца, заставив того невольно вскрикнуть. — Безмозглые курицы. В башню его и под замок! — рявкнул в конце Себастьян и, убрав руку, отвернулся к столу. — Собрались все, он уже близко, — обратился он уже к солдатам, которые всё это время молча наблюдали за сценой воссоединения правителя с его ребёнком. Чарльз не успел и пискнуть, как сильные руки приведшего его сюда стражника схватили за ворот рубашки и поволокли в сторону. Принц пытался вырваться, но хватка переместилась ему на руку и стала только сильнее. — Папа! Папа! — закричал парень, но отец даже не обернулся.

***

Увидев, как Чарльз ускакал в сторону замка, Эльзи бросилась за ним вслед, громко крича и уговаривая его вернуться. На шум из домика выбежал и Логан, который мгновенно понял, что случилось. Злобно чертыхнувшись, он вернулся за Нотгес и приказал снова превратиться в маленьких феечек, потому что так они смогут быстрее перехватить принца. Услышав о том, что они наконец-то смогут принять свои истинные обличья, феи, казалось, позабыли о Чарльзе и начали радостно верещать, а когда превратились, то их восторгу вообще не было конца. — Да соберитесь вы уже! — рявкнул Логан, не выдержав, когда они уже летели к замку, а охи и ахи его товарок и не думали превращаться. — Нужно найти и остановить Чарльза, иначе не сносить нам головы! — добавил он, и это подействовало — феечки перестали так неистово верещать и сосредоточились на поисках или, по крайней мере, сделали вид.

***

Рейвен открыла глаза и застонала: в голове ухало от нестерпимой боли. Должно быть, она сильно ударилась при падении, когда Эрик отшвырнул её. Повезло ещё, что не убил и не превратил ни в кого. Или же превратил? Девушка пошевелила конечностью и подняла её вверх. Пред глазами предстала обычная человеческая рука, и птица облегчённо вздохнула, но тут же напряглась: зная Эрика, вполне возможно, что у неё только верх человеческий, а внизу какой-нибудь хвост или вообще восемь волчьих лап. Рейвен приподнялась и окинула себя взглядом — никаких лап и хвостов не обнаружилось, она по-прежнему была в человеческом обличье и даже в своём изношенном чёрном платье. Однако данное действо отозвалось ещё большей болью в голове, поэтому девушка со стоном вернулась в исходное положение. Значит, Эрик ничего не сделал с ней, но где же он сейчас? Догадка заставила сердце птицы похолодеть: конечно же, он погнался за Чарльзом. А что, если он догнал его? Что он сделал с ним? Она уже давно не видела своего господина таким злым, да что там врать, она вообще никогда его не видела настолько злым. Гордым, надменным, иронизирующим, саркастичным, но взбешённым — никогда. Страшно и представить, что он мог сделать с бедным Чарльзом. Нужно найти его, пока не поздно. Может, она пролежала тут не так уж и долго. Рейвен приняла по истине титаническое усилие приподняться, и ей уже удалось встать на колени, когда рядом раздался голос, заставивший её вздрогнуть: — Вижу, ты уже очнулась. Отлично. Ты мне как раз и нужна сейчас. Девушка подняла голову и увидела рядом с собой Эрика с непроницаемым выражением лица. Что ж, он больше не в бешенстве — это хорошо или же нет? — Что ты сделал с Чарльзом? — требовательно спросила ворона, на что Леншерр прищурился, явно не одобряя тон, который она выбрала для вопроса. — Ничего, — сказал он, словно отрезал, на что Рейвен подозрительно прищурилась в ответ. Какое-то время они молча буравили друг друга взглядами, словно играли в гляделки. Наконец Эрик добавил: — Поэтому ты мне и нужна. — Зачем я тебе нужна? — уточнила девушка, заставив чародея заскрипеть зубами. — Я только что от дома, где он жил с этими клушами, и там никого нет, значит, они все отправились в замок. Вернутся в замок — и Себастьян больше его не выпустит, а значит, больше я его не увижу. — Может, оно и к лучшему. Во всяком случае, пока ты не научишься контролировать свои вспышки гнева, — парировала птица и снова поморщилась от боли. Устав стоять на четвереньках, потому что так со стороны могло показаться, что она преклонялась перед Эриком, да и голова болела от этого сильнее, она опустилась на колени и откинулась назад, прислонившись спиной к дереву, у подножия которого очнулась. — Мы сейчас же должны догнать его и остановить. — Казалось, Эрик даже не слышал её. — Я не буду помогать тебе, — отчеканила Рейвен и прикрыла глаза, пытаясь справиться с новым приступом боли. — Оставь Чарльза в покое, ты и так ему уже достаточно боли причинил. Хватит, Эрик, остановись. — Он нужен мне. — Упрямо покачал головой чародей. — Чтобы самоутвердиться и заставить Себастьяна страдать? — не унималась девушка. Ей уже было плевать, что её хозяин сделает с ней после всего этого, одно она знала точно: она не хочет, чтобы Чарльз больше страдал, и если для этого ей придется пойти против самого Леншерра, то так тому и быть. — Нет же! — как-то отчаянно вскрикнул фей, заставив ворону открыть глаза и посмотреть на него. — Я не понимал, как нужен он мне, пока он не исчез. Я знаю, что причинил ему боль и сегодня едва не сделал то, чем потом не гордился бы... Рейвен, ты нашла в себе силы остановить меня. Спасибо. Эрик замолчал и отвернулся, а девушка так и осталась сидеть с широко распахнутыми глазами. Она просто не могла поверить в услышанное. Эрик извинился перед ней? Эрик сказал, что кто-то на этом свете важен ему? — Обалдеть, — только и смогла она выдавить из себя. — Я знаю, что ты веришь в то, что и меня, и его ещё можно спасти. Может быть, меня уже нельзя спасти, но шанс спасти его ещё есть. Помоги мне, Рейвен, сделать это. Девушка всё ещё пребывала в глубоком шоке, поэтому не нашла ничего лучше, чем просто кивнуть. Эрик тут же протянул к ней руку, и ворона ощутила, как боль утихает, но не успела она и глазом моргнуть, как чародей превратил её в вороного коня и вскочил на неё верхом. — Быстрее, Рейвен, быстрее! — крикнул он, натягивая поводья и бросая взгляд на солнце, которое уже начало свой путь к горизонту.

***

Чарльз вскочил с кресла, в которое опустился не более минуты назад, и нервно заходил по комнате. Подумать только, его отец взял и тут же запер его, даже толком не обняв. Не такой встречи ожидал юный принц. Парень в очередной раз подошёл к большим деревянным дверям и потянул их на себя, но те оказались заперты. Тогда он постучал в них, но не получил ответа, даже шороха не раздалось по другую сторону. Застонав от собственного бессилия, Чарльз прислонился лбом к дверям. Сидеть взаперти было невыносимо. Так и подмывало сбежать, вот только из окон с решётками не выпрыгнешь, а если и выпрыгнешь, то вряд ли выживешь, хотя ему и жить-то осталось немного, если верить словам фей. Стоило ему только вспомнить о проклятии, как указательный палец правой руки нестерпимо зазудел. Чарльз оттолкнулся от дверей и посмотрел на палец, но никаких заноз или ран не увидел, значит, это всего лишь его воображение разыгралось. Взгляд принца метнулся к окну — солнце уже одним своим краем коснулось горизонта. Интересно, сколько ему осталось? Доживёт ли он до утра или же ему суждено навсегда уснуть, как только светило полностью скроется? И снова палец зазудел с удвоенной силой, и принц не нашёл ничего лучше, чем засунуть его в рот и прикусить. А затем он услышал их. Голоса. Они что-то невнятно шептали, и Чарльз завертел головой по сторонам, пытаясь определить их источник. Он приблизился к одной из стен и прижался к ней ухом — неизвестные голоса зазвучали чётче, но слов всё равно невозможно было разобрать, а ещё они словно двигались, и Чарльз двинулся следом за ними. Наконец они остановились за гобеленом, и парень, убедившись, что те больше не движутся, отодвинул ткань в сторону, за которой обнаружилась дверь. Принц тут же забарабанил в неё со всей силы, и через некоторое время та отворилась, и на пороге предстала крупная прачка, которая замерла от неожиданности, во все глаза уставившись на Чарльза. Вот только невидимые голоса не стояли на месте. Стоило только двери открыться, как они тут же отдалились и зазвучали где-то в глубине коридора, поэтому юноша поспешил оттолкнуть в сторону женщину и побежал за ними. Это заставило прачку отмереть, и она бросилась догонять принца, вот только из-за своих габаритов ей было нелегко угнаться за быстроногим сыном короля. — Стойте, куда вы? Вам сюда нельзя! — кричала она вслед, но Чарльз даже и не думал останавливаться. Он добежал до конца лестницы, которая вела в круглую комнату, где трудились другие прачки, а голоса звучали всё дальше и дальше. Парень бросился догонять их, по пути зацепив и опрокинув таз, но даже не остановился извиниться и помочь: казалось, что таинственные голоса зачаровали его и весь смысл его жизни свёлся к тому, чтобы догнать их и определить источник. Прачечная давно осталась позади, а впереди, в темноте, замаячила тёмная дверь, которая приоткрылась, стоило только приблизиться к ней, словно ждала Чарльза или же кто-то невидимый скользнул за неё. Принц толкнул дверь, заставив её открыться ещё шире, и оказался в комнате, наполненной каким-то пеплом и обугленными палками. В затхлом воздухе комнатки запах гари ощущался особенного сильно, словно костёр полыхал здесь совсем недавно. Зелёные нити заскользили по углям в центре комнаты, и Чарльз, как зачарованный, наблюдал за тем, как из пепла строится неведомый ему механизм с чем-то ярким, блестящим и таким манящим. Возникло дикое желание подойти и коснуться этого маленького огонька, что парень и сделал. Медленно приблизившись к механизму, он осторожно коснулся святящейся точки. Указательный палец правой руки пронзило болью, и в ту же секунду веки словно налились свинцовой тяжестью, которой не было сил сопротивляться. Мир покачнулся и померк в глазах Чарльза.

***

Эрик нещадно гнал Рейвен, всё время поглядывая на солнце, которое, казалось, ускорило свой бег: вот оно зацепило краем горизонт, вот уже скрылось наполовину, вот уже видна только четверть... Как только последний луч осветил земли и уже такой близкий замок, а затем утонул в надвигающейся тьме, невидимые голоса окружили Леншерра со всех сторон и зашептали, повторяя одно и тоже: "Уколет палец о веретено старой прялки и уснёт вечным сном". Рейвен словно тоже услышала их и встала на дыбы, отчего Эрик едва не упал на землю, но ему уже было всё равно, уже ничего не имело для него значения. Он прекрасно понял, что произошло. Он опоздал. Проклятие свершилось.