Там, где любовь

Вернувшись в Буэнос-Айрес, Согдиана поехала на квартиру Корнелии и там весь вечер провела взаперти, в своей комнате. Подруга должна была вернуться только поздно ночью: у ребят ведь был запланирован ещё один концерт в Монтевидео. Приедет ли она одна, или с ней будет кто-то ещё, Согдиана не знала. Если честно, у неё и не было желания об этом думать. Ей хотелось умереть, настолько разбитой и несчастной она себя чувствовала. О чём ещё можно говорить? Егор разлюбил её, а она никак не может заставить себя не думать о нём. Она умирает без него, без его любви, без ласк и поцелуев. Ничего больше не будет. Ничего. Никогда. Но ведь всё это было ясно давно. Чего же ждала Согдиана? Она сама всё испортила, сама упустила своё счастье. Счастье, которое, возможно, существовало лишь в её розовых, наивных мечтах. Этот человек ворвался в её жизнь и перевернул всё с ног на голову, забрал её сердце и душу, а теперь его больше нет. Она ему уже не нужна, он другой, он никогда не станет тем, кем Согдиана рисовала его в своих прежних иллюзиях. Всё это нужно было понять и исправить гораздо раньше, но она не смогла найти в себе сил. Сможет ли она вообще теперь жить, как раньше? Нет. Без него всё не так, весь мир словно почернел и перестал радовать её своими красками. Она осталась одна наедине с невыносимой болью, пережить которую вряд ли удастся. Именно такие мысли были в голове у Согдианы в последнее время, и она всё больше закрывалась в себе, всё чаще впадала в уныние и тоску. Очнувшись от глубоких раздумий в темноте безмолвной комнаты, Согдиана бросила взгляд на наручные часы: половина третьего ночи. Она, так и не зажигая света, не раздеваясь, опустилась на кровать и, склонив голову на подушку, прикрыла глаза. До её сознания донеслись звуки открываемой двери в прихожей. С минуту кто-то возился в коридоре, затем послышались медленные шаги по направлению к её спальне. Шаги смолкли прямо перед её дверью, после чего раздался слабый стук. Дима будто чувствовал, что она не спит. В нём тоже бурлили противоречивые чувства, грызущие изнутри. Он тоже потерялся в себе. И теперь был словно на распутье. - Проходи, - прекрасно зная, что это может быть только он, бросила в сторону двери Согдиана. Оказавшись в комнате, Дима тихо закрыл за собой дверь и, не включая света, приблизился к кровати. - Я знал, что ты не можешь уснуть, - наконец, произнёс он после минутного молчания. И, не спрашивая разрешения, сел возле неё. – Тебе не холодно? - Мне всё равно, - последовал безразличный ответ, и Согдиана устало вздохнула. - Не нужно так, - мягко сказал он и, тоже приняв горизонтальное положение, повернулся к ней лицом. – Согдиана, жизнь ведь не заканчивается… - Ты думаешь? – грустно поинтересовалась она и опять замолчала. - Прости меня, - вздохнув, проговорил Бикбаев. – Наверно, ты и обо мне думаешь плохо. Думаешь, что я встречался с тобой ради каких-то расчётов. Но это не так, правда. Мы с тобой оба не виноваты в том, что любили тех, кто наплевал на наши чувства… - Я очень хочу забыть всё, - призналась Согдиана. – Но не могу… - Если бы ты знала, как я хочу, - вторил ей Дима. – Но сейчас мне важнее другое: простишь ли ты меня после всего? Заслуживаю ли я ещё хоть какого-то снисхождения? - Я не обижаюсь, - выдавила Согдиана еле слышно. – Сама не знаю, почему. - Знаешь, - он задумчиво уставился в потолок, - должно быть, я не могу отвыкнуть от Насти потому, что после неё так и не знал других женщин. А ведь это могло послужить хорошим лекарством. Наверняка кто-то сможет заставить меня забыть её? Согдиана молчала. Дима вновь повернулся к ней лицом. - У тебя то же самое, - проговорил он, подумав. – Ты никого не знала после Пупса. Поэтому сейчас так тяжело… - Наверно, мне сложно было даже представить кого-то, кроме него, - честно ответила она. - А ведь мы могли бы быть сильнее, Согдиана, - Бикбаев приподнялся на локте и в темноте заглянул ей в глаза. - Что ты имеешь в виду? - Порой так не хватает простого утешения, ласки, - он протянул руку и погладил её по волосам. – Это единственное, что может спасти. А мы с тобой даже не были близки, нисколько, Согдиана, - дыхание его участилось, и, приблизившись, он начал с нежностью её целовать. Когда её губы раскрылись в ответном поцелуе, он почувствовал себя смелее. Его руки опустились ниже, лаская её колени. Не встречая с её стороны совершенно никакого сопротивления, Дима продолжил целовать её. Сначала губы, потом шею и плечи. Выпрямившись, он сел над ней и начал расстёгивать платье. Согдиана была в абсолютном отчаянии. Она сходила с ума от постоянных мыслей о Егоре, она не хотела о нём думать. Она не хотела ничего. И сейчас, чувствуя на себе чужие губы, она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Но не двигалась и ничего не говорила. Она покорялась. Будь что будет. Она не могла продолжать находиться в подвешенном состоянии. Бездействие и равнодушие к собственной жизни убивало в ней последние эмоции. А она хотела освободиться. Неужели у неё нет права на выбор? Права на попытку что-то изменить? И пусть это окажется ошибкой, она уже столько их совершила! Сейчас её волновало лишь одно: тяжёлый груз, камнем лежавший на сердце. Она должна от него избавиться, должна всё выбросить, вычеркнуть, стереть… Что касалось Димы, у него в голове наоборот не было практически никаких посторонних размышлений. Он был зациклен только на действиях. Победно справившись с платьем Согдианы, он отбросил его в сторону и принялся раздеваться сам. Глаза привыкли к темноте, и он видел её лицо. Согдиана опустила взгляд, словно стыдясь того, что происходит. Даже при всём желании Дима не смог бы догадаться о направлении её мыслей, но он и не пытался. Он лишь склонился над ней с очередным поцелуем и свободной рукой нащупал застёжку её бюстгальтера. На миг глаза Согдианы широко раскрылись, и он отчётливо увидел в них две крупные слезы. Это немного сбило его с толку, и он остановился. - Ты что, плачешь? – пробормотал Дима, коснувшись её лица. – Почему ты плачешь?.. - Не знаю, - еле слышно выдавила Согдиана, но тут же сама смахнула набежавшие слёзы ладонью и в необъяснимом порыве прижала голову Димы к своей груди. – Не останавливайся, пожалуйста. Я так хочу забыть его, прошу, помоги мне… Эти слова, сказанные с таким непередаваемым отчаянием в голосе, подействовали на него словно горячий душ. Он ещё с большим рвением принялся осыпать её тело поцелуями. Внутри у него всё кипело от мысли, что сейчас они сольются в страстном единении. Слишком долго он ждал, и вот теперь наконец-то утолит свою жажду. А вместе с тем покажет ей, что тоже кое-что может. Что не только от прикосновений какого-то недоноска она может дрожать в экстазе, что он даст ей гораздо больше страсти, он отдаст всё, на что только способен… Согдиана покорно двигалась вместе с ним, но по лицу катились солёные слёзы. Она глотала их одну за другой и гнала от себя лишние мысли. Она была опустошена. Но продолжала терпеливо ждать, пока Дима насытится её телом. Ждать и делать вид, что тоже участвует в этом бессмысленном акте соития двух отчаявшихся человеческих душ. ******* Через день наши артисты уже готовились к отъезду на гастроли. На очереди были города Швеции. Как минимум неделю им следовало провести вдали от дома. А что потом – было пока не известно. Корнелия и Дима укладывали свои вещи в чемоданы и обсуждали предстоящую поездку. Вообще, самолёт вылетал только завтра, в семь часов вечера, но они решили не откладывать сборы в долгий ящик и начали сборы заранее, чтобы не откладывать всё на самый последний момент. Незадолго до того, как Корнелия переговорила по телефону с продюсером и получила соответствующие указания, Согдиана была оповещена о том, что тоже едет в Швецию. Но не на неделю, а всего на несколько дней. По контракту она должна была лишь дать пару выступлений в столице, а затем возвращаться в Аргентину для дальнейшей работы на студии. Дима замечал, что Согдиана уже который день ходит как в воду опущенная. Напрасно он думал, что после заветного сближения с ним она повеселеет, и жизнь заиграет новыми красками. Видимо он немного просчитался с выводами. Не так-то просто будет вытащить её из этого депрессивного состояния. Но если уж он взялся… Днём некоторые ребята поехали на пресс-конференцию. После того, как всё закончилось, было решено заехать в кафе, слегка перекусить. В кафе Дима, Артём и Серёжа Ашихмин уселись за один столик и, сделав заказ, оценивающим взглядом окинули помещение, в котором находились. - Неплохое местечко, - констатировал Артём. - Да, здесь довольно уютно, - поддержал его Сергей и вдруг потряс за плечо Бикбаева. – Слушай, - зачем-то понизив голос, произнёс он, указывая глазами на один из столиков в противоположном конце зала, - а там, кажется, Владик сидит, да? Один? Проследив за его взглядом, Дима только вздохнул и отмахнулся. - Так и не общаешься с ним? Совсем? – поинтересовался Ашихмин. - Нет, - отрезал тот, приступая к кофе, который ему принесли. – Нет никакого желания. Тем более, компания, в которой он сейчас вращается, прямо скажем, не соответствует мне… - Зато вот Юля считает явно по-другому, - усмехнулся Артём. – Вроде говорит, что между ней и Пупсом всё так серьёзно… - Серьёзно или нет, - как бы, между прочим, проговорил Сергей, - но она заметно повеселела. - Конечно, - скривился Бикбаев. – Видимо, её это полностью устраивает. И то, что он уже со всеми подряд кувыркался… - А ты как? – испытующе взглянул на приятеля Ашихмин. – Согдиану ещё не оставил? Пупс, говорят, до сих пор о ней думает… - Пусть думает, - хмыкнул Дима, допивая кофе. – Его поезд ушёл. У нас с ней всё отлично. - Отлично? – с какой-то странной интонацией переспросил Артём. – Насколько? - На сто процентов, - уверенно заявил Дима, всё-таки покривив при этом душой, но, прекрасно понимая, что именно интересует его друзей. - То есть, - Ашихмин сделал многозначительную паузу, - хочешь сказать, у вас что-то было? - Ну… было, - не стал скрывать Бикбаев, удовлетворительно постучав пальцами по столу. - Ничего себе поворот, - присвистнул Сергей, переглянувшись с Артёмом. - А что такого? – с невозмутимым видом спросил Дима. - Ну, просто, Пупс всё время утверждал, что она ни с кем не сможет быть, кроме него, и всё такое, - кашлянул Ашихмин. - Пусть теперь подавится своими словами, - припечатал Дима и, попросив у официанта счёт, направился в сторону уборной. Какое-то время, пока его не было, друзья сидели и молча заканчивали трапезу. Потом Сергей всё же не выдержал: - Блин, Тём, - покачал головой он, - только представь, что будет, если Пупс узнает обо всём этом? - Мочилово будет, - вытирая губы салфеткой, со знанием дела произнёс Иванов. – Лучше держать рот на замке… ******* Егор остался ночевать на квартире у Насти Приходько. Ему нездоровилось весь день, а к вечеру вообще поднялась температура. Но заботила его отнюдь не болевшая голова. Гораздо сильнее болело сердце. Сколько раз он ни пытался обмануть себя, мысли его неуклонно возвращались к Согдиане. Он думал о ней ещё чаще, чем раньше. Где она, с кем, что делает? Думает ли о нём? Не хочется ли ей всё вернуть? Совсем недавно он поклялся ей, что она больше ничего от него не дождётся. Он был так уверен, когда говорил все эти слова, а что на самом деле? Сможет ли он противиться, когда она окажется рядом? Да ей достаточно будет поманить его пальцем, подарить один поцелуй, и он, не раздумывая, пойдёт на этот соблазн. Чтоб только снова почувствовать запах её кожи… Но она не даёт о себе знать. О, это её упрямство! Ведь она всё ещё любит. Если только… Ему невыносима была одна мысль о том, что кто-то другой мог занять место в её сердце. Нет! Не бывать этому… Он протянул руку к мобильному телефону, что лежал на тумбочке. Подумав, покопался немного в настройках и скрыл номер. Затем набрал цифры, навечно врезавшиеся ему в память. В ухо понеслись длинные гудки. Наконец, она ответила: - Да… Егор молчал и только еле слышно дышал в трубку. Он не произнёс ни слова. - Я знаю, что это ты, - внезапно донеслось до него в полной тишине. Голос Согдианы дрожал. – Зачем ты звонишь? Вопрос прозвучал резко, почти требовательно. Но Егор не стал больше ждать и повесил трубку. Он отложил телефон в сторону и опустился обратно на диван. Вздохнув, уставился в потолок. Она узнала его. Почувствовала. Значит, не забыла. Но только что с того?.. Егор в отчаянии натянул на голову одеяло и закрыл глаза. Но тут послышался скрип двери. Вошла Настя. Она приблизилась к дивану и села на краешек. - Ты как? – поинтересовалась она. - Так себе, - выдохнул Иващенко и, откинув одеяло, повернулся к ней лицом. - Что, плохо, да? На, выпей таблетку, - Приходько протянула ему лекарство и стакан воды. - Дело не в этом, - отмахнулся тот, но потом всё же выпил. – Мне плохо из-за неё, - признался он через минуту. - Из-за Согдианы? – догадалась та. - Да, - пробормотал Егор чуть слышно и снова лёг на подушку. – Настя, я пообещал себе больше не связываться с ней. Я так хочу её забыть, но не могу. Я не могу без неё, меня как будто рвёт на части… - Да уж, - с пониманием протянула Настя. – Ну, а что с Юлей? - Не знаю я, что с Юлей… Настя со вздохом опустилась рядом с ним на соседнюю подушку. - Мне тоже, Егор, как-то паршиво, если честно, - призналась она, помолчав. - Из-за Бикбаева, что ли? – осведомился тот. - Боюсь предположить, - покачала головой Приходько. – Лишь бы это не оказалось сильнее меня, тогда и мне не позавидуешь. Ладно, - она села и ободряюще похлопала его по руке, - я попробую помочь тебе с Согдианой… - Ты? – слабо удивился он. - Что-нибудь придумаем, - обнадёживающе проговорила Настя. – А сейчас тебе нужно отдохнуть. Спи, - она чмокнула его в щёку и удалилась из комнаты.