Я стираю из вечности память.

Рабочий процесс свернули еще до обеда. Несмотря на это, вокруг царила суета, народ возбужденно паковал личные вещи и реквизит. Все активно готовились к завтрашнему отъезду на натурную съемку. Впереди маячила приятная перспектива провести две недели в диких местах Веллингтона среди могучих гор и густых лесов, где возможно в полной мере насладиться атмосферой Средиземья. Правда, погода постоянно подкидывала сюрпризы. Температура настойчиво держалась на отметке в восемь градусов, что при повышенной влажности становилось причиной частых простуд в команде. Мы хлюпали носами и костерили Небесную Канцелярию. Мрачные облака уже с утра нависали над землей, а к вечеру чаще всего изливались обильными осадками. Мир вокруг начал казаться каким-то серым. Тусклое солнце стало редким гостем, зато холодный ветер с океана и не думал сбавлять обороты. Он протяжно выл по ночам и шустрым ледяным зверем врывался в любую приоткрытую дверь, полностью распахивая ее, если не успеть придержать. Каст вечерами собирался на кухне, согреваясь горячим чаем и вслух мечтая согреться чем-нибудь еще, запрещенным на съемочной площадке. Сегодня мы обедали вместе, что случалось крайне редко, обычно обходились перекусами набегу. Мне нравилось сидеть в тепле, среди этой потрясающей веселой компании, где никто и никогда не будет ощущать себя чужаком. Но все же что-то неприятное ворочалось в груди каждый раз, когда я мысленно возвращался к своему напарнику. И сейчас было особенно невыносимо встретиться с его вопросительным взглядом в ответ на мое внимание. Пришлось сразу же потупить взор, заинтересовавшись потертостью джинсовой ткани на коленке. С нашей совместной поездки Эйдан сам рассматривал меня все время, когда думал, что я не замечаю этого. Это напрягало. Я постоянно находился в ожидании подвоха. - Пойду собираться, и отдохнуть не мешало бы, - я встал, прихватив с собой пару бутербродов в пластиковом контейнере. Накинул на плечи невесомый пуховик. Хорошая вещь, с меховой оторочкой на капюшоне. Купил спонтанно, в связи с резким похолоданием, когда выбирались в центр на выходных. Внутренне поежился перед выходом на улицу, но причиной мурашек была не только зима. Друг даже не повернулся в мою сторону. Почему-то после той экскурсии, перетекшей в нечто выходящее за границы моего понимания, стало трудно нормально общаться при всех. Причиной этого идиотизма был я. Каждый раз на площадке и за ее пределами при приближении Тернера на меня нападал ступор. Забывались слова, терялась связь с образом. Сколько сцен пришлось переснять! Только оставшись наедине, мы становились сами собой. Эйдан понимал, что со мной творится неладное, но не задавал лишних вопросов. Просто всегда был рядом, когда это было необходимо. Мне хотелось поговорить с ним серьезно, поделиться своими дурацкими страхами. Нужно было всего лишь признаться в глупых подозрениях и навсегда закрыть эту смущающую тему. Оставалось терпеливо дождаться подходящего момента. Оказавшись в трейлере, я, не разуваясь, упал на кровать. Хотелось спать, но созерцание потолка вкупе с тяжелыми мыслями не позволяло расслабиться. Вот уже целый месяц прошел с тех пор, как мы встретили Веллингтонский рассвет, а рисовать я так и не начал. Холсты безнадежно пылились в багажнике. Даже фотографии не перекинул на ноутбук. Честно признаться, мне и не хотелось их смотреть. Странное волнение накатывало каждый раз при попытке взять в руки фотоаппарат. Я не был готов вновь увидеть того человека в кровавых отблесках восходящего солнца. Человека ли? Меня мучило воспоминание чужого лица рядом с моим. Красивые мужские губы, что алым штрихом отпечатались в памяти, практически касающиеся моих. Едва ощутимое теплое дыхание на щеке. Так вызывающе, так неправильно. Непонятый жест друга обернулся шуткой. Тогда, резко выпустив меня из объятий, он рассмеялся и сказал, что я слишком легко ведусь на его подколы. Пришлось улыбаться в ответ, тщательно скрывая внутри себя бурю негодования. Вот только темные глаза, сосредоточенные на мне, не врали. Черт возьми, да нет никаких сомнений, что он был серьезен! Либо ирландец - потрясающий актер не только в работе, но и в жизни. Мелодичное журчание, дополненное птичьими трелями, все настойчивей приникало сквозь сон. Спрятаться под подушкой не удалось. Нащупав телефон и посмотрев на ярко вспыхнувший экран, я высоко подпрыгнул на кровати. В итоге свалился на пол, прочно увязнув одной ногой в сбившейся простыне. Судя по времени, уже через двадцать минут наша команда отбывает из городка. А нужно умыться, одеться... еще и чемодан пуст, я далеко не сразу услышал будильник и проспал сборы! Спешно кидая в дорожную сумку первую попавшуюся одежду, я мысленно матерился на свою недисциплинированность. Рассыпаясь в извинениях, самым последним загрузившись в автобус, мне оставалось только перебирать в памяти список нужных вещей. Благо бумажник не оставил, всегда можно докупить забытое. Это немного успокоило. Сидевший рядом Эйдан дремал, положив голову мне на плечо, для чего высокому ирландцу пришлось изрядно повозиться на месте и в итоге остаться в заведомо неудобной позе. Предложение с комфортом вытянуться на четырех пустующих задних креслах было категорически отвергнуто. Народ не обращал на нас никакого внимания. Для всех наша дружба стала чем-то обыденным. И сейчас я на автомате перебирал пальцами мягкие кудряшки, вдыхал сладкое тепло с нотками свежего зимнего бриза, одновременно размышляя о странности данного действа. Коллега, друг, просто потрясающий человек, с которым мы почти сроднились за столь короткий срок. Но ведь при этом еще и парень. Гомофобом я себя не считал, в жизни всякое случалось, только вот подобные намеки в мой адрес именно от Эйдана жутко раздражали. Наверное, я просто боялся. Боялся будущего, в котором моего напарника уже не будет рядом. И настоящего, омраченного немым напряжением, все чаще повисающим между нами. Два брата, просто играющие свои роли. Может, излишне искренне, с полной самоотдачей не только работе, но и друг другу. А не моя ли вина в том, что позволил как-то не так думать о себе? Сонно таращась в запотевшее окно на размытые отблески фонарей, я в одиночку боролся с внутренними противоречиями. И сознание незаметно провалилось в глубокий омут, сплетенный из дорожного шума и отголосков чужих разговоров. Представшая перед моим взором гостиница навевала воспоминания о творческом лагере для подростков, куда меня когда-то со скандалом отправила мать на все летние каникулы. В итоге было весело, я отлично отдохнул. А еще помимо улучшения художественных навыков получил несколько новых, не связанных с искусством, о чем родителям, конечно, знать не следовало. Несколько двухэтажных деревянных построек в окружении пышной, преимущественно хвойной растительности. Маленький туристический комплекс на территории парка - заповедника Каитоке. Интересное в своем мнимом отшельничестве место. Гладь естественного пруда под перекинутым через него резным мостиком то и дело покрывалась рябью. Нахохленные утки сидели на берегу, предпочитая дожидаться подачек от посетителей, чем морозить лапы в поисках неизвестно чего. Откуда-то издалека донесся протяжный звериный рев. Я не слышал ничего подобного раньше, и нам пояснили, что здесь имеется небольшой частный зоопарк с интересными видами, не свойственными Новой Зеландии. При желании мы можем посетить его абсолютно бесплатно, как гости. Наша съемочная группа заранее выкупила все места на две недели. Времени у нас было не так много, так что уже завтра утром предстояло отправиться в горы на вертолете и работать там весь день. Но было «сегодня», которое единогласно решили провести в большом баре центрального здания. Грех - не отметить приобщение к легендарным местам, по которым когда-то бродили герои Властелина колец. Питер поворчал для порядка, пообещав поднять всех еще до рассвета, но в целом не возражал. Так что после размещения и дневного сна с дороги нас ждал приятный вечер. По крайней мере, я на это надеялся. В комнату на четверых заселились мы с Тернером и Грэм с Адамом. Затолкав вещи под кровати, почти все сразу отрубились, накрывшись одеялами с головой. Почти, потому что Эйдан ушел. Он сидел на краю кровати, а потом резко встал и вышел. Ну, не хочет спать – его дело. Проснулся я в одиночестве. Снизу доносились голоса и музыка. Праздник начали без меня. Горячий душ приятно расслабил и вместе с тем позволил почувствовать себя обновленным человеком. Среди скомканной в сумке одежды удалось обнаружить не совсем уж мятый серый свитер. Джинсы у меня были одни, которые успел натянуть перед отъездом, так что выбирать не приходилось. Отросшие волосы не хотели слушаться и укладываться ровно. Промучившись несколько минут, я решил, что и так сойдет, и направился к выходу. Еще спускаясь по поскрипывающей под ногами лестнице, я заметил своего друга, единолично занявшего половину небольшого столика. На ирландце была черная спортивная майка с треугольным вырезом, обнажающая и подчеркивающая мускулистые плечи вкупе с впечатляющим бицепсом, и бежевые брюки карго. Прислонившись спиной к стене, Тернер закинул длинные ноги в замшевых кедах на два соседних стула. Неудивительно, что он когда-то начинал карьеру с модельного бизнеса. Напротив него разместились наши соседи по комнате и Ричард, чему я искренне удивился. Ибо Армитэдж обычно предпочитал компанию постарше, видимо, сделал исключение ради Грэма. Всех младше сорока он называл молодежью и открыто веселился в ответ на наше праведное негодование. - Кто к нам пожаловал! – МакТавиш жестом подозвал официантку. Остальные в зале тоже поприветствовали меня. Излишне громко, что свидетельствовало об изрядном употреблении горячительного до моего появления. - Темное пиво, - я подвинул Эйдана, расположившись на нагретом месте. Друг не сопротивлялся, словно держал его специально для меня. - Нет, Зимний Эль слишком крепкое, несите Красный лев. Юная девушка в белоснежных чепце и переднике поверх короткого, обтягивающего изумрудного платья изящно смахнула на поднос пустые стаканы. Я не удержался и проводил ее долгим взглядом, после чего весело подмигнул другу. - А здесь ничего так, жить можно! Эйдан неопределенно повел плечами, ничего не ответив. Вместо этого плеснул в свой стакан со льдом еще виски из початой бутылки на столе. Судя по тому, что бутыль была более чем наполовину пуста, а остальные коллеги предпочитали, как и я, пиво, парень уже должен был быть чертовски пьян. Но внешне это никак не проявлялось. Видимо, умение пить у ирландцев в крови. О себе я был не столь высокого мнения, так что ограничился всего парой стеклянных кружек с пенными шапками и приятным запахом солода. Закуски принесли так же быстро, и веселье забило ключом. Некоторые актеры добирались до места самостоятельно, и, как только кто-то из вновь прибывших появлялся на пороге, его затаскивали внутрь в несколько рук, сразу же наливая полную рюмку за опоздание. Пару раз я даже видел Джексона, протискивающегося сквозь толпу с камерой в руке, а то и с высоким бокалом бесцветной жидкости неизвестного наименования. В моей же голове царила блаженная безмятежность. Окружающий интерьер внезапно стал казаться особенно уютным, люди до того милыми, что хотелось обнять каждого. Подбежавший Мартин Фриман утащил за собой к барной стойке Ричарда. Его место тут же занял Джед, с которым мы звучно чокнулись кружками. Настроение становилось все лучше. Вот просто не передать словами, насколько я был счастлив. Редкое везение - оказаться в самой гуще такого грандиозного проекта, среди известных и талантливых личностей. Ужасно захотелось творить. И я пообещал себе, что по возвращении возьмусь-таки за картину. Внезапно из умиротворенного состояния меня выдернуло прохладное касание к руке, покоящейся на колене. Сперва я подумал, что друг хочет мне что-то сказать, но он на меня не смотрел. Перед ним стоял полный стакан с медово-янтарным содержимым, которое Тернер опрокинул в себя одним движением, даже не поморщившись. При этом пальцы его правой руки крепко сжали под столом мою кисть. Затем давление ослабло, и широкая ладонь скользнула по внутренней поверхности моего бедра, впрочем, не заходя дальше. Лишь едва ощутимое поглаживание сквозь плотную джинсовую ткань, невидимое остальными. Этого было достаточно, чтобы кожа под одеждой покрылась испариной, стало очень жарко. Я замер, не понимая, как реагировать на происходящее. Видимо, это было воспринято как молчаливое согласие, и рука настойчиво поползла выше. Не коснулась ширинки лишь по одной причине: я вскочил с места и позорно дезертировал в сторону туалета. - Слабоват, парень! – Джед авторитетно покачал головой. Адам и Грэм проводили меня сочувствующими взглядами. Наклонившись над раковиной, я зачерпнул пригоршню ледяной воды, тут же плеснув себе на лицо. В одном из двух висящих рядом зеркал отразилась мокрая, ошарашенная, давно не бритая физиономия в обрамлении растрепанных светлых волос. Что это было?! Продолжить размышления мне не позволили, даже отдышаться не дали. Дверь распахнулась, впуская в ярко освещенное помещение Эйдана. Я моментально протрезвел. - Ты совсем двинулся?! Что ты вообще себе позволяешь! – говорить спокойно не получалось. Напряжение вырвалось наружу. – Это несмешно! Понимаешь?! Я не игрушка для твоих идиотских приколов! Равнодушное выражение лица пугало больше, чем если бы друг злился или, напротив, улыбался. Не знаю, как он так быстро преодолел расстояние между нами, но отреагировать я не успел. Когда мои лопатки ударились о стену, острый спазм пронзил спину до самой поясницы. Парень тут же навалился всем телом, не позволяя вырваться. Приличная разница в росте давала ему преимущество. Щетинистая щека царапнула шею, частое дыхание обжигало кожу при каждом выдохе. Я чувствовал запах алкоголя, слышал ритмичные удары сердца, заглушающие даже шум брызжущей из незакрытого крана струи. Бессилие сводило с ума. Он сжимал меня в своих объятиях, словно тряпичную куклу. И я безвольно обмяк, отвернувшись и зажмурившись. Не хотелось думать о том, что произойдет дальше. Но меня отпустили. Стальная хватка ослабела, и я сполз вниз. Тернер отшатнулся назад, едва удерживая равновесие, а после с размаху впечатал кулак в зеркало. Серебряные осколки с хрустальным звоном осыпались на пол, смешиваясь с гранатовыми бусинами крови. Капли непрерывно срывались с расслабленной ладони. Происходящее казалось нереальным и представляло собой ужасное зрелище. Красные брызги на светлых брюках, на белом кафеле… жутко. До щемящей боли в груди. Внезапно кто-то приоткрыл дверь. Оценив обстановку, промямлил: «извините» и тут же исчез. В глазах Эйдана промелькнуло нечто, похожее на страх. Он поморщился, как от пощечины, и, окинув меня странным отрешенным взглядом, вышел вон. Я выскочил следом, опасаясь, как бы парень спьяну не натворил чего похуже. Но он успел выбежать на улицу, растворившись в грозовой ночи. С неба лило стеной, чудовищные порывы ветра грозили сбить с ног. Потоптавшись на крыльце, мне ничего не оставалось, кроме как вернуться в комнату. Веселье в баре продолжалось без нас. Если кто и стал свидетелем данной сцены, то предпочитал помалкивать, делая вид, будто ничего не произошло.