Я стираю из вечности память.

Сквозь пелену я вижу, как парень натягивает свитер, накидывает куртку и не оборачиваясь выходит из комнаты прочь. Мне хочется окликнуть его, только голос словно заблудился внутри. Почему-то кажется, что я никогда больше его не увижу. Мерзкое, неприятно ворочающееся внутри чувство отчаяния. Силюсь приподняться, но на деле не двигаюсь вовсе, сознание гаснет, не позволяя сопротивляться накопленной усталости. «Эйдан, не уходи, прошу тебя…». Вечерние сумерки бархатным покрывалом ложатся на промозглый Дублин. Рестораны и кафе переполнены людьми, греющими руки о стаканчик с крепким кофе, а чаще о бокал с дымящимся глинтвейном. Легкая изморось вкупе с порывистым атлантическим ветром отбивает желание горожан и туристов прогуливаться по влажным мощеным улочкам, за исключением редких покачивающихся выпивох, которым до погоды в этот вечер уже нет никакого дела. Как и одинокому парню, целеустремленно спешащему куда-то сквозь сероватый туман, тут же смыкающийся за его спиной. Лужи брызгами разлетаются из-под подошв, грязными пятнами оседая на штанинах. Меховая опушка капюшона давно слиплась и теперь непокорно топорщится рыжими иголками. Холод настойчиво просачивается сквозь свитер, обжигает распаренную теплом аэропорта кожу, но он даже не пытается остановиться и застегнуть куртку. Действительно, какая теперь разница? Здание отеля сети Radisson Blu заметно издалека, оно окружено яркими огнями, правда сейчас подсветка кажется размытой за пеленой сгустившейся мороси. Привычных отдыхающих на деревянных лавочках перед фонтаном не наблюдается, персонал тоже предпочитает отсиживаться где-нибудь в помещении. Неизменная статуя птицы у входа издалека напоминает ангела, расправившего свои крылья в попытке обнять каждого новоприбывшего путника. Парень перешагивает порог, стряхивает капли воды с одежды. Девушка на ресепшене уже спешит к нему навстречу с приветствием и белоснежным полотенцем в руках. - Прошу вас, возьмите, - дежурная улыбка озаряет еще совсем юное личико в обрамлении светло-каштановых прядей длинной челки. - Спасибо, - он с блаженством вытирает лицо, вдыхая приятный цветочный запах кондиционера. - Пройдите за мной. Номеров осталось не так уж и много из-за отмены нескольких рейсов, но, думаю, мы сможем что-то подобрать, - администратор указывает рукой на стойку и, цокая высокими каблуками по мраморной плитке, проходит на свое рабочее место. – Ваш паспорт, пожалуйста. Внимательно изучает данные, ищет что-то в компьютере, периодически забавно морща лоб. - Мистер Тернер, вы хотели бы взять номер, в котором останавливались в прошлый раз? - Да, если возможно. - Одну минуту, - девушка звонит по внутреннему телефону, о чем-то спорит с человеком на том конце провода; парень не прислушивается к их разговору, погруженный в собственные мысли. – Мне очень жаль, но он забронирован сегодня с полуночи. Могу предложить свободный одноместный номер в новом крыле, наш трансфер отвезет вас туда за десять минут, правда придется подождать, пока завершат уборку – это займет не более часа. Еще сейчас свободен двухместный люкс… - Времени до полуночи будет достаточно, - видя ее замешательство, Эйдан поспешно добавляет, - просто хочу как можно скорее принять душ, замерз с дороги. А после этого выберем что-то еще, это возможно? - Я уточню это для вас, - она растерянно щелкает замочком на кассе и скрывается за дверью с надписью «Только для персонала». Видимо, работает совсем недавно - недостаточно еще разбирается во внутреннем управлении гостиницы: пускать человека в подготовленный для скороприбывающих номер – грубое нарушение. И оставлять гостя одного не слишком вежливо, да и небезопасно. Но, тем не менее, она ушла, на это и был расчет. Эйдан заходит за стойку, среди висящих на крючках ключей сразу же находит нужный, увенчанный металлической погнутой биркой. Он уже видел такие ключи у подсобных рабочих - должен подойти. Услышав шаги, ловко прячет его в карман и со скучающим видом занимает исходное положение перед ресепшеном. - Простите, но… - девушка виновато пытается объясниться, но ее перебивают. - Я все понимаю, - Тернер улыбается, - извините за глупую просьбу. Давайте оформим люкс. Хорошо? - Да, конечно! – администратор просияла и принялась за оформление. После оплаты кредиткой она протянула ему две пластиковых карточки от номера. - Вас проводить? - Не стоит, - еще одна обезоруживающая улыбка, - думаю, я справлюсь самостоятельно. - Если вам что-нибудь понадобится… Но он уже не слушает ее, спешно нажимая кнопку последнего этажа в лифте. Судорожно, до боли сжимает в ладони холодный металлический ключ, ощущая пульсацию крови, синхронизированную с отрывистыми ударами сердца. Непрерывно успокаивает себя мыслью: «Все правильно, так и должно быть». Но в груди предательски жжется. За дверью служебного входа в потолке обнаруживается люк и приставленная к нему запыленная штукатуркой лестница. Приходится повозиться, стоя в неудобной позе на слишком узкой верхней ступени, потихоньку начиная переживать насчет возможной ошибки. Но нет, угадал - замок со щелчком поддается и падает на пол. Осторожно со скрипом парень открывает дверцу, ведущую на крышу. Свежий воздух моментально наполняет легкие кислородом. Ровное черное покрытие подогревается изнутри - если приглядеться, можно заметить, как от него поднимается белый пар. Никого. Прекрасно. Эйдан подходит к самому краю, садится, свешивая ноги, и внимательно осматривается. Парочка служащих пробегают по тропинке между декоративными кустарниками, осторожно придерживая большую картонную коробку. Желтое такси отъезжает от входа, видимо успев высадить своих пассажиров. Не слишком высоко, но вполне достаточно. Парень лихорадочно ощупывает карманы, извлекает мятую пачку сигарет: осталась последняя... и когда только успел скурить остальные? Робко вспыхивает огонек зажигалки, дым теплом растекается по телу. Вымокшая насквозь одежда неприятно холодит тело. Тернер сбрасывает куртку, напоследок извлекая из кармана телефон и крошечный кулон-подвеску. Изящная завитушка будоражит внутри нечто тщетно упрятанное поглубже. Воспоминания вихрем окутывают разум, заставляя руки дрожать. Он дышит в сложенные лодочкой ладони, пытаясь хоть немного согреть пальцы, а затем накидывает плетеный ремешок на шею, прижимает ладонью к груди: «Спасибо. Я ничего не забыл». Некоторое время смотрит в темный экран телефона, все же включая его. Да, несколько пропущенных, как он и думал, как и надеялся. Машинально перезванивает на столь важный номер, а в ответ длинные гудки и просьба оставить сообщение. А так хотелось услышать его голос. В последний раз. Уже собирается сбросить свой вызов, но все же уйти не попрощавшись было бы совсем неправильно. «Знаешь, я не должен был звонить тебе сейчас, впрочем как и не должен был появляться в твоей жизни…» Пора. Все так или иначе вело к данному исходу. Эйдан Тернер поднимается на ноги, окурок красным мерцающим огоньком летит вниз, оставляя за собой шлейф крошечных искр. Усиливающийся ветер наотмашь бьет в грудь, словно отгоняя человека от края пропасти. Студеный, пахнущий свежестью и влагой. Парень глубоко вдыхает ртом, на вкус пробуя стихию. Дождь по-прежнему моросит и мелкими каплями оседает в обреченно подставленное лицо. Непрошеные образы хаотично всплывают в памяти, дыхание учащается. Да, пусть так, пусть вихрь прошлого накрывает с головой, не позволяя упустить ничего важного. Животный страх поднимается из глубин сознания, только он блокирует его, до крови вонзая ногти в ладони. Зажмуривается - и предательская слеза сбегает-таки по щеке. Как же хочется жить! Но зачем? Короткий шаг вперед - и сумрак вечности жадно раскрывает свою клыкастую пасть.

***

Я проснулся от тревожного стука в дверь. Совсем забыл, что вставал в туалет и снова на автомате закрыл ее на защелку - значит, не привиделось. С трудом поднимаюсь и открываю, наблюдая взъерошенного брата на пороге. - У тебя все в порядке? – он смотрит на меня как на больного, словно ожидая какого-то подвоха. - Да, а что? – потягиваюсь, чувствуя непривычную ломоту в костях. - Ты проспал почти двое суток. Я начал беспокоиться. - Серьезно? – ничего себе! Видимо, сильно умотался. Ухмыляюсь, отчего-то ощущая себя абсолютно счастливым. Стоп! – А где Эйдан? Он ведь мне не приснился? - Твой друг уехал тем же днем, как и прибыл. Это было позавчера, - интонация голоса становится нравоучительной. - И знаешь, Дин… Так, немного припоминаю. Я же звонил ему со стационарного телефона, когда вставал, но мне никто не ответил - я так и вырубился снова в обнимку с трубкой. - Где мой мобильник? – судорожно раскидываю барахло на столике перед диваном. – Где мой чертов мобильник?! - Какого хрена ты творишь после всего, что тебе пришлось пережить из-за него? Да успокойся же ты! – Бретт хватает меня за плечи и явно хочет высказать что-то не слишком лестное в мой адрес, но в этот момент из недр скомканных на полу джинсов раздается вибрация телефона. Хватаю его, не обращая внимание на недовольную, осуждающую физиономию брата, и отчего-то ощущаю невиданное доселе волнение. На экране высвечивается номер Грэма Мактавиша, а с чего бы ему мне звонить? - Привет, друг! Не ожидал! Что-то случилось? Я слышу срывающийся голос, пытающийся донести до меня нечто, что мой мозг упорно отказывается принимать. Еще несколько секунд словно парализованный удерживаю аппарат у уха, едва различая продолжение монолога, а затем он выскальзывает из руки и падает на пол, и я чувствую, как готов упасть следом за ним. Я плохо помню события следующих нескольких дней. Кажется, брат вызвал доктора, который совал что-то мне под нос и без сопротивления вливал в рот какую-то дрянь. Родители заходили, разговаривали со мной, но, не дождавшись какой-либо реакции, уходили прочь. Я провел все это время в размытом, спасительном бреду: какие-то обрывки памяти, больше похожие на галлюцинации, яркие картинки никогда не происходящих в реальности событий, чьи-то далекие, неразборчивые голоса. Мои тело и сознание словно находились на границе двух миров, и я даже не пытался найти выход оттуда. Самостоятельно и добровольно подняться мне удалось лишь на десятые сутки. Пошатываясь, непрерывно держась за стены, я направился в ванну, мимоходом взглянув на себя в зеркало, но даже не ужаснулся крайне изнуренному виду. На обратном пути зачем-то откусил от заботливо оставленного на столе сэндвича, тут же почувствовал горечь во рту и едва успел добрести до туалета, где меня стошнило. Из-под пластыря на сгибе левой руки торчал клапан катетера - организм отвык получать пищу нормальным путем. Тогда-то воспоминания накатили с ужасающей силой. Я закричал. Тут же прибежали родные, пытаясь успокоить и уложить обратно, доктор вколол мне что-то, и я уснул. Следующее пробуждение прошло спокойнее, я просто лежал целыми днями на диване, повернувшись спиной к включенному телевизору, изредка вставая и прохаживаясь по ставшей вдруг тесной комнате. Ел что приносили, не различая вкуса, но категорически отказывался ехать на стационарное лечение. Осознание того, что я конкретно выпал из жизни пришло ко мне внезапно, во время грозы. Такого урагана в наших краях не видели уже несколько лет: в новостях с утра звучали предупреждения о надвигающемся шторме и просьбы оставаться дома до завтрашнего утра. И именно в тот момент, когда я сквозь окно наблюдал за разбушевавшейся стихией, меня прорвало. Вся запрятанная поглубже и тщательно блокируемая боль вырвалась на свободу. Я ревел, сидя на полу, прижавшись спиной к стене, а когда слезы закончились, просто выл, подобно дикому зверю, загнанному в угол. Благо родным хватило ума не соваться ко мне с очередной порцией жалости и тревоги. Сорвав голос и обессиленно развалившись на полу, я скосил взгляд вправо, где мерцал красный огонек автоответчика. Мерцал давно, с того самого дня, но я так и не решался прослушать. Наверное, потому что знал, от кого это сообщение. А ведь я даже не попал на его похороны. Я просто сбежал, как всегда. Медленно поднявшись, приближаюсь к дальнему столику и нажимаю кнопку, сглатывая вязкую слюну. Слышу знакомый, въевшийся в душу голос - и ужасно хочу выключить, удалить, стереть… рука замирает над пультом. «Знаешь, я не должен был звонить тебе, впрочем как и не должен был появляться в твоей жизни в принципе, просто так вышло. Ну, правда, как много шансов было на то, что пути одиночки из Дублина и маленького домашнего киви однажды пересекутся? Но жизнь такая непредсказуемая, и в этом ее прелесть. Окончание одной истории – начало новой. Поэтому прошу, не вини себя. Только ты ведь не послушаешься, да, Дин? Тогда, пожалуйста, хотя бы перестань думать, что ты как-то можешь влиять на решения других людей. Ведь я долгое время пытался заставить тебя делать разные выборы в отношении окружающих, порой излишне жестко, а ты все равно предпочитал оставлять последнее слово за ними. И, думаю, это честный подход. Каждый вправе сам выбирать, не оглядываясь на чужое мнение. Так что откровенно заявляю: я счастлив в своем намерении, я наконец-то свободен, как никогда прежде, предо мной открыты недостижимые ранее горизонты. А мои чувства… они навсегда останутся с тобой, в твоей памяти. Пока живешь ты, продолжу жить и я. Помни все самое лучшее, что нас связывало, и я всегда незримо буду сопровождать тебя. Люблю тебя, Дин О’Горман. Когда-нибудь мы обязательно встретимся вновь». Я еще долго смотрел на погаснувший индикатор, но, вопреки собственным ожиданиям, улыбался, чувствуя странное облегчение и спокойствие. Наверное, мне наконец-то посчастливилось все понять. А утром, когда солнце уже значительно оторвалось от горизонта, но еще не успело войти в зенит, набросив на плечи плед, я вышел на берег залива. Сырой после дождя песок налипал на кроссовки, норовя забраться внутрь, слышать его шорох было неожиданно приятно. Увы, я давно перестал замечать простые вещи, из которых состоит окружающий нас многогранный мир. Шторм за ночь выбросил на берег огромные кучки бурых водорослей и ракушек, и сейчас в них увлеченно рылись всевозможные прибрежные птицы, громко переругиваясь между собой. Понаблюдав за ними некоторое время, я двинулся вдоль кромки набегающих волн. Пляж пустовал, но вскоре сюда начнут приходить первые лавочники в ожидании покупателей сувениров и сладостей. Жизнь не стоит на месте, она продолжится и для меня. Для меня нового, каким я неотвратимо стал благодаря одному потрясающему человеку, и кто знает, к чему это приведет в будущем? Далекий нарастающий гул внезапно привлек мое внимание. В чистом голубом небе появился крошечный самолет. Он быстро летел в заданном направлении, оставляя за собой белый, постепенно растворяющийся след. Но внезапно перевернулся, войдя в петлю, а после нее поменял свой маршрут на противоположный. Я хмыкнул и зачем-то помахал ему рукой. Я стираю из вечности память. Добела раскаленным железом, Прижигаю открытые раны, Но, увы, это все бесполезно. Выдираю из сердца осколки. Сталью в кровь полосуя запястья, Извлекаю из алого солнца Хриплый стон уходящего счастья. Преклоняю безвольно колени. С хрустом ребра руками ломая, Вырву душу и выпущу в небо, Все сотру… лишь тебя оставляя.