***
Был жаркий день. Солнце заливало аэропорт Шарля де Голля. Самолет, на котором находилась Аннит, уже коснулся раскаленного асфальта посадочной полосы. И вот Энни уже спускалась по трапу на гостеприимную (как надеялась она) французскую землю. Бесполезный при такой неестественно высокой температуре ветер беспокоил элегантный порядок ее наряда и волос. А надо сказать, что выглядела она сегодня как истинная хищница. Накрашенные по-кошачьи глаза, прятались до времени за стеклами огромных солнечных очков, оставлявших на лице место только для капельки безупречной белизны ее фарфоровой кожи, которую разбавляли лишь накрашенные красной помадой губы. На девушке был воздушно-легкий белый плащик, полами которого сейчас играл ветер. Энни заметила, как глаза служащего аэропорта, который подошел помочь с багажом, так и излучали желание узнать, что же под этим плащом скрывается. Это заметно улучшило ей настроение. Любила она упиваться мужским вниманием, оставляя при этом мужчин на расстоянии пушечного удара. Может, это повышало ее самооценку, а может, заполняло на мгновение пустоту в ее душе... Как бы то ни было, у несчастного служивого не было никаких шансов заронить хоть капельку симпатии к себе в сердце Аннит. Она лишь любезно поблагодарила, когда тот наконец положил ее тяжеленный чемодан в багажник новенького «Шевроле», который служил ей служебным автомобилем. Прежде всего, ее ожидало поселение в элитном отеле, где, как оказалось, ее ждала Аманда Саммерс. Эта болезненного вида костлявая блондинка на самом деле была лучшим агентом Департамента, дипломатическим связным между Парижем и Лондоном. Ведь столица Франции имела свой филиал Департамента, правда, несколько более лояльный ко всему тому беспорядку, который иногда творился из-за взаимодействия различных миров. Аннит недолюбливала агента Саммерс. Та казалась ей чрезмерно прагматичной стервой с пылкой любовью к крупным купюрам. А из этих качеств следовало чрезмерное подхалимство к начальству, заносчивое отношение к подчиненным и прямо-таки фонтанирующий сарказм в общении с равными себе. Но на данном этапе все недостатки Аманды перекрывались в глазах Энни достаточно весомым плюсом: агент Саммерс была настоящим профи, когда дело касалось службы. Она была бесстрастной и безжалостной к врагам. Эти качества Аннит признавала, и даже уважала. Но, конечно, Аманде не следует ожидать признания его профессионализма от Энни Розенфорд. Эти женщины были одинаково доскональные в своем деле, а, следовательно, соперницами по жизни, и, собственно, и по работе. Вот и сейчас Аманда прерывисто-холодными фразами комментировала рабочее задание Аннит: — Тебя, очевидно, уже проинструктировали относительно персоны Гайлара. Тебе он, конечно, показался простым как дважды два. Но ты не думай. Это не тот мужчина, который постелится к твоим ногам от одного взгляда на тебя... Энни быстро прервала занудную речь Аманды: — Ты это так говоришь, что я, правда, ловлю нотки зависти в твоем заносчивом голосе. Почему ты так уверена в том, что говоришь? Или этот Анри построен не так, как другие мужчины, и в его голове не заложено преклонение перед истинной женской красотой? Аманда поморщилась. Заметно было, насколько ее задела за живое самоуверенность Аннит, что била через край. Такое общение с женщинами, особенно с Амандой, для Энни было просто-таки шаблонным. Она жила по закону хищных джунглей, в которых выживает только сильнейший. И именно Аннит должна была стать лучшей акулой в шумном океане Департамента. Поистине акульи зубки она уже имела, а вот рвать ежедневно жертв, мужчин или женщин, было ее ежедневной практикой. Вот сейчас она использовала свой талант, чтобы задеть Аманду — соперницу, коллегу, а сейчас почти начальницу. Но в этой дуэли им суждено быть на равных. Саммерс еще более кисло сплющилась и выстрелила в ответ: — Он умен, изобретателен. А еще знаменитый ловелас. И здесь есть только два варианта... — Интересно услышать, какие? — Или он раскроет тебя, немножко рассмотрев твой внутренний лед, который заковал твое древнее сердце. Или ты сама влюбишься в него, как последняя школьница. И ты ни черта не сможешь с собой сделать, как следствие, завалив задание. А у меня появится достаточно времени и поводов поглумиться над тобой после. Аннит трудом сдержалась, чтобы не швырнуть в коллегу вазу внушительных размеров, которая так вовремя, соблазнительно примостилась почти под рукой. Но такой поступок был ниже ее достоинства. И она, язвительно улыбнувшись, ответила: — Мы посмотрим, что будет дальше. Увидишь, после блестящего выполнения этой задачи нам выдадут сногсшибательную награду. Вот только все будут знать, чья это заслуга. Аманду, конечно, перекосило. Ноздри ее едва заметно затрепетали, будто у гадюки перед нападением, женщина сжала ногтями ладони, чтобы удержаться и не ударить Аннит. Они на задание прибыли, а терки между агентами допустимы только в нерабочее время. Да и в бою против Аннит она никогда бы не выстояла. И не только потому, что Энни — гибридная смесь дикого и сверхъестественного с человеческим. Поэтому сейчас Аманда лишь бросила на небольшой стеклянный столик толстую папку с деталями задания и, гордо снизав плечами, покинула гостиничный номер Аннит, хорошо перед тем зазвучавши дверью. Энни же в противовес ей была вовсе не сбита с толку их маленькой конфронтацией. Она спокойно переоделась в халат пастельного цвета, лениво взяла папку в заскорузлой обложке со стола и, сев на удобную кушетку, неторопливо начала листать дело, которое должно было отобрать маленькую частичку ее размеренно-сумасшедшей и длинной жизни. Маленькую такую частичку... Так ей казалось в этот момент...2. French weekend
24 августа 2014 г. в 17:55
Реакция Аннит была молниеносной. Бразерс не успел заметить точно тот момент, когда он уже был схвачен за шею и крепко прижат к стене. Ногти Аннит слегка впились в его шею. В местах их встречи с кожей маленькими струйками выступила кровь. Энни трудом сдержала свое желание сразу вогнать в агента свои клыки. Из глубины ее горла вырвался полувой-полурик:
— Джон, будь проклят, ты понимаешь, что ты сейчас сказал! Ты хочешь, чтобы я сама стала тем, на что я охочусь? Найди кого-то другого на роль киллера, а меня в это не впутывай! Я монстр, но не убийца!
Джон, прошипел, задыхаясь:
— Может, ты отпустишь мою шею? Иначе ты задавишь меня, не войдя в курс дела. А это было бы очень печальной развязкой. Как-то не очень хочется вот так умирать.
Раздраженно махнув головой, так что волосы на секунду подпрыгнуло разъяренными змеями вверх, она с трудом расслабила пальцы, отпуская шею агента. Тот моментально сполз вниз по стене. Где-то полминуты Аннит пришлось ждать, пока Бразерс восстановит свое дыхание. А еще секунд пятнадцать понадобилось для того, чтобы испуг окончательно исчез из его взгляда. Такое его состояние не было особенно странным. Агент Розенфорд никогда так не реагировала на его слова, даже среди разгара их ссор. И сейчас ноздри Аннит все еще трепетали от неукротимой ярости. Дышала сейчас она примерно так же тяжело, как и Бразерс, ее глаза, что загорелись красными прожилками, уже почти вернули свой предыдущий цвет, а вот клыки, что рефлекторно удлинились, до сих пор виднелись.
— Говори! — наконец рыкнула она. — Я сейчас слишком хочу пустить в тебя свои зубы. Поэтому говори, пока еще не поздно.
Бразерс заговорил, неловко растирая поцарапанное горло:
— Все ответы ты найдешь вон в той кожаной папке на моем столе.
Энни столь резко развернулась к столу, так, что ее каблуки оставили глубокие следы на паркетном полу. Она торопливо расстегнула папку. В ней лежало несколько бумажек, а над ними была фотография. Энни поняла, что это портрет ее будущей жертвы.
С карточки на нее несколько насмешливо смотрел мужчина примерно 25-30 лет. Аннит отметила для себя, что глаза его такие же холодно-голубые как и у нее. Это был довольно красивый брюнет с волевым лицом, крепкими скулами и привлекательной ямочкой на подбородке. С портрета веяло чем-то стальным в сочетании с непосредственностью. Это странное и чрезвычайно контрастное сочетание, для Энни показалось чрезвычайно сексуальным. Но она загнала начальную симпатию к незнакомцу куда подальше, отложила фото и начала читать досье.
Жертву звали Анри Гайлар. Торговец опасными существами и предметами. Он был из тех, кто позволяет сверхъестественному проникать в нормальную жизнь и разрушать ее. В документах отмечалось, что его последняя акция контрабанды была сорвана. Был украден древний талисман шамана вуду и, как следствие, около пятидесяти злобных духов было выпущено наружу. И на данный момент, большая часть агентов Департамента гоняются за ними по всем Англии, пытаясь вернуть их в загробный мир. Сам Гайлар исчез после этого случая с территории страны. Но недавно он был обнаружен на его родине во Франции. Агент Круз в рапорте отметил, что похожий по описанию человек якобы прибыл в аэропорт Бланьяк. Есть версия, что после Тулузы Гайлар направится в Париж. Там он задержится надолго. Такие связи, которые были у него, должны предоставить ему грандиозные шансы уйти в глубокое подполье, исчезнуть насовсем, а затем всплыть где-то под другой фамилией, чтобы продолжить свои темные дела.
Энни медленно опустилась в кресло, отбросив папку на ее место. Она глубоко вздохнула. Такой, на первый взгляд, импозантный и серьезный мужчина – обычный проходимец, хитрец и мерзавец. И его действительно надо было остановить единственным возможным путем. Аннит почти обреченно прошептала:
— Почему именно я? Он человек, достаточно одного вашего элитного снайпера, чтобы пустить пулю в его преступный лоб. Моя специализация не подходит для этого. Пули, которыми стреляю я, посеребренные или железные. Ему хватит и обычной.
—Ни один из моих агентов не смог подобраться к нему достаточно близко. Он вычисляет их и исчезает. Так каждый раз. Вы должны приворожить его быстро или медленно. При вашей-то комплекции, думаю, верным будет первый вариант. Расстояние, из которого вы его уничтожите, должно быть минимальным.
— Почему я?? У нас полно агентов женского пола. Каждая с удовольствием согласится исполнить роль убийственной куртизанки, а вы выбрали меня.
Бразерс сощурил глаза и пристально посмотрел на Аннит. Его хриплый голос звучал как печальный приговор:
— Потому никакая другая женщина в нашем отделе не сможет перед ним устоять. Только ты достаточно холодна для того, чтобы сыграть роль соблазнительницы, но не соблазниться самой.
Аннит понимала, что ее шеф прав. Ее равнодушие к мужскому полу ходило в сплетнях и анекдотах по всему Департаменту, однако ничего с собой девушка поделать не могла, хотя и хотела. Анри, в принципе, не являлся образцом добродетели. Разобраться с ним будет проще простого. Он соблазнится, она устоит.
Но почему-то Аннит от этого не становилось легче. Хотя она по натуре своей была хищником, человека ей убивать не приходилось. И сама мысль об этом, тяжелой глыбой ложилась ей на душу. Все же Энни пришлось согласиться:
— Что же, подозреваю, что Франция уже ждет меня. Я только раз была в Париже ... Стоит освежить воспоминания.
На секунду замолчала, потом добавила, пустив легкую смешинку:
— Учтите в дорожные расходы средства на мои новые духи. Иначе зачем тогда нужны французские каникулы?
Бразерс звонко засмеялся. Дико было видеть смех настолько невозмутимого человека и то, как при этом в глазах его все равно отображается грусть, занесенная туда навеки увиденным, услышанным, пережитым на прежней боевой службе. Аннит знала, что он завидовал ей, может, даже не белой завистью. Джон был воином по сути своей, а сейчас ему приходилось протирать дыры в своем и так затертом кресле, держать в себе тайны всего Департамента, вязать в кучу мирные отношения параллельных миров. Он был обычным кукловодом, но обладающим своими собственными ниточками на плечах, за которые и дергали те, кто был ступенькой выше на лихо закрученной карьерной лестнице.
А Энни была в гуще борьбы, танцевала танго с опасностью. Ее шефу так не хватало адреналина, что он иногда напивался по этому поводу. Для таких депрессивных приливов у него всегда была бутылка дешевого коньяка, скрытая, вместе с хрустальным стаканом, в ящике стола. Он единственный, всегда был запертым.
И только Аннит знала о его «сокровище». От ее обоняния нельзя было скрыть ничего. Она понимала шефа и жалела одновременно. Это была единственная слабость ее начальника, невозмутимого, как морской риф, во всех других случаях. Но, как и риф, Бразерса шлифовали и крошили гулкие удары волн. Правда, его цунами именовалось судьба. Поэтому оставалось одно – подчиниться.
Бразерс остался в своем кабинете, зажигая следующую сигару (с ней он возвращался на минутные экскурсии в прошлое), а Энни отправилась к себе домой собираться. Нашу охотницу ждал Париж. И летела туда не по любви, хотя этот город и имел подобное назначение ...