Отклонение

Nirvana - Oh, Me

Проблема с тайнами состоит в том, что никто не может помочь вам, если никто не знает, что с вами что-то не так.  (Mick Mars - Motley Crue)

Yu Я потерял всё, что у меня было. Я потерял интерес ко всему, к чему стремился и за что готов был биться. Я перестал ощущать вкус жизни. Она превратилась в череду сменяющихся черных бесконечных дней. Апрель или январь, понедельник или четверг, 6 часов утра или 12 часов ночи: все они были одинаковы и так похожи. Каждый день я мечтал лишь об одном. Таком далеком и в тоже время близком, холодном и безликом. О смерти... Она звала меня, крича моё имя в тишине до хрипоты разрывая горло. Душной ночью или облачным днем. Она всегда была рядом. Она оставляла эти берущие за душу послания и обещала слишком много своим тягучим и ласковым голосом. Её невидимое присутствие ощущалось везде. Если бы захотел я мог дотронуться до неё рукой. И это было самым страшным... На смену апатии пришла изменчивая, как вода, и глубокая, как впадина, - депрессия. Я начал терять себя... Что-то внутри резало и разрывало меня на части, пытаясь выбраться наружу. Гнет и давление сжимали мою душу в стальных тисках, даруя невидимый, но ощутимый пресс тяжести, который не мог исчезнуть бесследно. Он давил на меня своим весом, медленно уничтожая... Меня мучили постоянные кошмары, которые оставляли неизгладимый отпечаток на психике. У меня появились большие проблемы в общении. За считанные недели я растерял всех своих друзей, которых считал лучшими. Редкие звонки и смс-ки сменились тошнотворной тишиной... Через некоторое время они издевались надо мной вместе с другими, словно и не было тех лет дружбы. Изоляция выходила на новый уровень. Те, кто раньше бился за тебя, сейчас наносили незаживающие раны предательства. Ожидая от людей единственного, что они давали мне взамен, я не мог больше дотрагиваться до них, инстинктивно ощущая, что они могут сделать больно. Любое прикосновение выливалось в панический страх. Я боялся находиться в темноте, казалось, что всё повториться вновь. Любая прогулка на улице допоздна могла закончиться печально. От страха я терялся в пространстве. И только в стенах дома чувствовал себя более спокойно. Сознание словно запрограммированное воспроизводило сцены того вечера. Я переживал его десятки раз. Снова и снова. Постоянно прокручивая это в голове, ты смиряешься: эмоции притупляются, чувства исчезают..., но я прекрасно знал, что всё это обман. Я старался верить в то, что я справлюсь, что такое происходит часто, что люди продолжают жить с этим, радуясь каждому новому дню..., но это было совершенно не так... Стараясь побороть страх, я пытался просмотреть видео отснятое в клубе полностью, до конца, но так и не смог этого сделать. Лишь от Его присутствия в кадре меня начинало трясти. И камера тут же отправлялась в шкаф... Сколько было пролито слез и испытано мук, когда ты не можешь ответить на вопрос: Почему я?...Почему всё именно так?...За что?... Ничто не держало меня. Я мечтал умереть, чтобы покончить с этим. Ровно месяц назад ванная моего дома была окрашена в красный цвет. Кровь была везде: на полу, на стекле, на зеркале... Я получал поистине садистское удовольствие, когда медленными движениями руки резал себе вены... Я не чувствовал боли, я чувствовал, как она уходит из меня, даруя чувство свободы и полета... Но мама зашла слишком рано. Результат был лишь один - постоянные походы к психотерапевту, который копался в моём прошлом, причиняя новую порцию боли. Вместе с матерью они старались докопаться до правды, но в ответ получали лишь молчание. Сказать это вслух, приравнивалось мною к осознанию, что это было на самом деле. Я не мог...Не мог произнести это. Тогда они усилили контроль, они контролировали каждый мой шаг: чем занимаюсь, с кем общаюсь... Я ненавижу то время всей душой. Оно раскаленной иголкой выжжено у меня в памяти. И ничто не сможет его исчезнуть бесследно. Тогда единственной отдушиной для меня стало воображение. Я начал рисовать всё, что вижу; всё, о чём не могу рассказать.... Я нашёл для Него место. Место на своём столе. Как напоминание о том, что перечеркнуло мою жизнь и пустило её по другому направлению. Он улыбался мне своей фирменной улыбкой с вырезки журнала, смотрел своими наглыми глазами и совершенно не подозревал, что совершил. Ему было плевать. Он мог гордиться тем, что сделал со мной...