Какой ещё енот?

Дни на «Милано» шли быстро, потом сбавляли ход, а спустя какое-то время и вовсе тащились, как черепахи. Мда… Висеть месяцами в космосе и видеть одни и те же лица каждый день — не лучшая привилегия. Особенно, когда эти лица раздражают. Ну, согласитесь, живя под одной, так сказать, крышей с одними людьми довольно долгое время, начинаешь привыкать к ним, запоминаешь их фразы, изучаешь характер, а в итоге, знаешь наперёд, что каждый скажет, что каждому не нравится. Это напрягает. Последнее так вообще выводит в какой-то степени из себя. Вот Ракете нравилось собирать из бытовых приборов своё авторское оружие. Он мог делать это часами, развалив многочисленные инструменты, шурупы и гайки на полу. И всё это он любил проделывать в общем отсеке. Почему? Потому что в оружейной мало места и, сколько ламп не включай, плохое освещение, нежели здесь. У Реактивного, конечно, прекрасное зрение, ведь он как никак енот (хоть и не совсем), но всё же посадить его раньше времени ему не хотелось. Больше всех бесились Гамора и Квилл. Квилл, ибо всякий раз, проходя мимо Ракеты, наступал на какую-нибудь гайку, спотыкался и падал, да ещё и вдобавок слышал в свой адрес нелестные комплименты от мохнатого напарника. Зеленокожую же просто раздражало то, что всё это происходит в главном отсеке. Происходит отнюдь не раз в неделю, а целыми днями. Только прерываясь на еду, енот отдалялся от кучи железяк, а затем вновь к ним возвращался: скрипел, дзинькал и даже мог полночи не спать. В одну такую ночь Гамора решила положить конец его посиделкам. Время было где-то в районе трёх. Енот, поставив рядом с собой небольшую лампу, сидел и занимался уже привычным для себя и всех остальных делом. Гамора сложила руки на груди и презрительно уставилась на Ракету. — Чего тебе, женщина? — сонно выдохнул Реактивный, даже не одарив инопланетянку взглядом. — Долго ещё? — зевнула зелёная. — Все уже спят. — Тебе-то что? — оскалился енот и бросил взгляд на зенвобери. — Ты мешаешь мне спать, — Гамора выдержала паузу, нахмурившись. — И твой дурацкий хлам тоже, убери его немедленно! — после этих слов инопланетянка слегка пнула незаконченный самодельный пистолет енота, который лежал на полу неподалёку от своего создателя. — Полегче, — наёмник схватил пистолет, прижав к груди. — Сделай одолжение, кукла, топай отсюда на своих кривых ножищах и дрыхни себе спокойно, — ноги у Гаморы не были кривыми, Ракета просто хотел задеть девушку, надеясь на то, что та обидится, фыркнет и уйдёт обратно к себе в каюту. — Не мешай мне работать! Тебе ясно? — Это ты называешь работой? Да ты просто ни на что больше не способен, — Гамора не сдалась, и чтобы добавить остроты в свои слова, она уколола Ракету в самое больное место и прошипела. — Грызун. — Не способен?! — уже совсем по-звериному зарычал енот. — Грызун?! — отшвырнул свой самодельный пистолет, который разлетелся на части, соприкоснувшись с металлическим полом. После он выудил из-за спины пушку и направил на Гамору. Киллерша ахнула и попятилась. «Как я, чёрт возьми, не заметила, что он вооружён?!» — билось в голове у инопланетянки. Енот не заставил себя долго ждать и, перезарядив своё суровое оружие, выстрелил в девушку, которая, хоть и была подвержена модификациям и вообще могла выдержать нечеловеческую боль, рухнула на пол без сознания. — Грут! — прокричал Ракета. Деревянный товарищ притопал на место преступления и, вытаращив чёрные глазки, по очереди обвёл взглядом своего друга и Гамору. — Я есть Грут?! — В порядке она, — ощетинился мохнатый. — Тащи в оружейную. — Я есть Грут? — спросил древоподобный и подхватил зенвобери ветвями, оторвав тело той от земли. — Делай, что говорю! Грут, ещё раз оценив реактивного киборга грустным взором, унёс девушку, куда тот велел. Ракета склонился перед сломанным недоделанным пистолетом и еле слышно прошипел: «Я покажу тебе, на что способен…» После он вскочил и устремился в свою каюту, то бишь в оружейную.