Дотянуться До Звезд

— Чо это ты великодушно решил не портить им медовый месяц? — спросил украдкой Мишан, когда мы уселись в самолет. Я пожал плечами, призадумавшись. А ведь и правда, зачем? Ха, не знали парни еще всего того, что я решил наворотить, не знали юные безгрешные умы, что я задумал, не знали и не ведали они о том, что предстояло испытать нашей милой, очаровательной Елене. Я отвернулся к окну, постукивая пальцами по подлокотнику сидения и тяжело дыша, все думая о своем плане. Почему я решил поступить именно так? Да просто захотелось ударить побольнее, чтобы она раз и навсегда поняла, кто тут Босс, кто тут папка! — I forgive her, I forgive me. Now we starts to feel again…Cause I forgive Her! .. — пропел Мишан, втыкая наушники в уши и закрывая глаза, откидывая тяжелую и полную мыслей голову на спинку сидения. — Я тоже забываю. — самолет поднялся в воздух, на грудь надавило, я сжался, сжал зубы, сжал глаза, сжал ладони в кулаки, зная, что все мои страдания окупятся, что вся моя боль рано или поздно закончится, просто оборвется… *** Я качал головой в такт музыке, что долбила в наушниках, совсем забывшись, совсем прекращая принимать во внимание тот факт, что рядом сидел Макс. Я не стеснялся теперь его, я теперь его уважал. Я теперь уважал его стремление к своей цели, его жизненные позиции, взгляды на эту самую жизнь, его характер, поведение, все в нем я теперь уважал всей душой, всем своим существом! И это потому, что его не сломил глупый отказ… Макс даже не знает, как он похож на нее… — пронеслось в моей голове. Я усмехнулся мысленно, стиснув зубы и покачав головой. — Та же упёртость, то же умении прошибать лбом стену, тот же гадкий, мерзкий, отвратный, свободолюбивый характер…Она была отвергнута три раза! Три гребанных раза! Три. Чертовых. Раза! Три чертовых раза я отказывал ей с ледяной усмешкой на губах, то смотря в глаза тому, кто говорил, что она меня любит, то читая ее сообщение, то читая ее письмо…Я отвергал ее, не задумываясь, что делаю ее ледяной, что делаю ее камнем, что делаю ее сердце — камнем. Она же теперь не может на меня смотреть с тем благоговейным трепетом! С той волшебной покорностью в глазах и с тем протестом в душе и голосе! Она теперь лишь поджимает губы, прячет руки за спину, но глотает слезы, и все же отворачивается от меня…От меня. От того, кто отвернулся от нее…Кто предал все ее надежды на прекрасную жизнь, кто так разочаровал ее в любви, кто так беспристрастно лишил ее возможности любить…Ох, как я был неправ! Как я злюсь теперь на самого себя! Я упустил ее! А когда?! Когда по моему самолюбию ударил ее отказ! Я принял ее только тогда, когда потерял! И, кажется, потерял навсегда! …Что же мне делать теперь? Как вернуть ту былую страсть, с которой она смотрела в мою спину, провожая своим горьким одиноким взглядом? Как вернуть мне ту былую нежность и задорность, с какой она улыбалась мне, пытаясь выудить улыбку и из меня? Иногда получалось, в остальное время — я сволочь. Так было, такого нет сейчас и так не будет больше никогда… Что же это? Глупое стечение обстоятельств? Козни судьбы? Ее проверки? Проверки на смелость, на храбрость, на доблесть и честь? Боже, как устарел мой взгляд на такие вещи, как любовь…Ведь я по прежнему считаю, что Лена поступила неправильно, уехав от меня после учебы. Уехав от своей любви. Уехав от своей мечты. Она отказалась от нее! От меня! Отказом добилась ее…этой цели, к которой шла так долго! Добилась! Я не могу без слез сейчас смотреть за окно самолета — воздух плавно летит, колышет тяжелые облака…Я улетаю от нее, я убегаю. Опять. Почему, почему, почему же мне нравится повторять свои ошибки бурной молодости? Почему я опять молча страдаю, отсиживаясь в уголке? Ну почему же я не могу пойти и сказать ей все, как есть? Да потому, что я не могу, к примеру, покинуть самолет сейчас. А когда это станет возможным — станет невозможным наша встреча. Черт! Все это так сложно — все эти чувства, отвергнутость всем обществом, непризнание мной! Все это было ей в такую тяжесть, что теперь, только теперь я начал понимать, почему иногда на ее глаза иногда наворачивались слезы, когда она проходила мимо меня, почему ее волосы не всегда были прибраны, когда я сталкивался с ней в коридоре, почему ее взгляд не всегда был полон жизни, когда мы сталкивались взглядами, и в этой схватке ее измученным глазам, таким жалостно смотрящим и грустно умолявшим, я проигрывал своим взглядом, в котором было что-то…Но этого чего-то было, видимо, недостаточно, чтобы перекрыть огонь, таящийся в ней, тот родник чистых сил и надежд, тех дум и переживаний! Она была жива! Теперь я это понимаю! Я не жил! Она была жива! … Я без сил закрыл глаза, выдыхая с шумом и быстро меняя песню в плеере. Макс быстро глянул на меня и мягко улыбнулся, отвернувшись. Я задремал, сам этого не заметив. *** — Ло-о-о-ол! Матвейка! Шта?! Ах-ха-ха! — меня было не остановить, я смеялся, как будто нюхнул веселящего газу. Мой живот уже разрывало от боли, но я не мог остановиться или сдержаться, поэтому хохотал, как дитя, как маленький ребенок, которого щекочут, и он просто не в силах остановиться и больше не смеяться. Я перевел взгляд на удивленную Лену, которая сидела в полном недоумении. Она изящно изогнула одну бровь и положила свою хрупкую ручку на мое плечо. — Ты в порядке? — Да, просто, Матвэй…Мэтвэй…Мятвей…Что за имя такое?! — сокрушался я, заливаясь новым приступом смеха. Девушка покачала головой и закинула одну ногу на другую. — Ну, понимаешь, твоя мама сказала, что было бы неплохо познакомиться с моими родителями. И не могу же я русским представить иностранца! Так что будешь Мэтвеем! Щ-щерт! Матвеем! — я улыбнулся, притянув Лену к себе за талию и крепко прижимая к своей груди. Внутри меня все трепыхалось, и бабочки, которые приятно давили на низ живота, успокаивая его от приступов резко боли во время смеха, сейчас вдохновляли меня на сокрушение гор, на сокрушение всего, всех преград, стен и замков! Я был готов летать вместе с Леной, потому что теперь точно знал — она моя. — Покажи-ка мне кольцо… — пропел я ей на ухо, как только она обхватила мою спину своими ногами, пересев на мои колени. Девушка замерла, поправляя мои волосы. Я стал разглядывать, как зрачки ее глаз медленно расширяются, почти не оставляя голубой яркой каемки, как ее губы раскрываются, обнажая концы белоснежных зубов, как дрожат черные ресницы на ее глазах, как хмурятся ее брови, как неглубокая морщинка рассекает лоб, как замирает ее дыхание, как становится слышен звук ее сердцебиения. Я непроизвольно подался вперед, когда она потрясла перед моим лицом перышком от подушки, которое вытащила из моей шевелюры, и коснулся губами ее щеки. Лена дико покраснела, на глазах начиная паниковать и задыхаться от волнения. Я рассмеялся, щелкнув ее по носу, и чмокнул в губы, совсем выкинув бедную Ленину логику в аут… — На-на! Вот оно! Никуда не делось! — сердито начала девушка, маяча пред моим лицом безымянным пальцем, на котором было надето кольцо. Маленький камушек блеснул в дневном свету, я сдержанно улыбнулся, опустив глаза. — Да-да! Вот оно! Никуда не делось! — передразнил я Лену глупым голосом, валя ее на кровать и смеясь. *** — О, Брэдли…Эта девушка…Это просто…Ну, одним словом — русская! — Брэда насмешили слова мамы. Ведь за последний месяц он так успел полюбить задорный Ленин характер, что теперь считал ее за свою младшую сестру, которую обязан защищать и оберегать. Мужчина кашлянул в кулак и посмотрел неоднозначно на женщину, та передернулась и залпом опустошила стакан водочки, которую так услужливо принес Нил, аргументировав свой порыв громкой фразой „А чо такого?!“. — Закусить не желаете? — Брэд подал матери кусочек хлеба, рассмеявшись. Та приняла его, надкусив. — А сейчас в этот знаменательный час состоялся тайный обряд посвящения в русских! .. — Прекрати, Брэд! — строго, сведя брови на переносице, начала она, вставая на ноги и накидывая на плечо сумку. — Сейчас я уезжаю домой! А завтра я хочу видеть там и вас! И я не имею в виду только тебя! В доме должны быть все – Ты, Лена, Мэтт! Усек, Васек?! — ШТО?! — Брэд поперхнулся и постучал себя по груди кулаком. — Лена научила… — легкомысленно пожала плечами его мама, выскальзывая за дверь, бесшумно, как тень. *** «День пятый без этой суки. Чувствую, как в жилах стынет кровь при мысли о ней. Понимаю, что не выдержу так скоро. Думаю, проще вскрыться где-нибудь за углом старого дома в родном городе, чем в какой-то Канаде чувствовать ее равнодушие. Бездушная мразь, как можно так мучить людей?! Как так вообще можно?! Сгинь в аду, тупая тварь, Сделай мне одолжение. Хоть когда-нибудь Имей совесть, как имела мой мозг, сука. Собери свою гордость в кулак и запихай себе в зад. Твое мнение теперь мне не интересно, мразь. И плевать, что интересы схожи. Катись к хуям со своим хладнокровием, жалкое чмо. Я сам себе закон. Моя кровь холоднее твоей, Потому что именно мое сердце разбилось о твою тупость, блять. Убери руки, сука! Теперь ты достойна лишь лизать мою тень. Закрой глаза, падла. Что ты видишь, гребанная шизофреничка? Я утоплю тебя своей ненавистью также, Как ты утопила меня своим безразличием, гнида. Станцуешь на моей могиле под похоронный марш? Хватит тебе смелости, Ограниченная?! Обещаю натянуть твои кишки на люстру, сука. Обещаю. ЗАКРОЙ ПАСТЬ! ПИЗДУЙ К ТЕМ, КОГО ЛЮБИЛА, ТВАРЬ. МОЖЕШЬ НЕ ПРОДОЛЖАТЬ СКУЛИТЬ, Я ВСЕ РАВНО ПОШЛЮ ТЕБЯ НАХУЙ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ТОЛЬКО ЭТОГО, МЕРЗКАЯ ГНИДА! УБИРАЙСЯ С МОЕЙ ДОРОГИ, ТУПОРЫЛОЕ СОЗДАНИЕ. Я ВСЕГО ДОБЬЮСЬ САМ, НИЧТОЖЕСТВО! ЗАШНУРОВЫВАЙ КЕДЫ, ПАДЛА, ЗАСТЕГИВАЙ ТОЛСТОВКУ И ПРОВАЛИВАЙ ОТ МЕНЯ ПРОЧЬ! Если я увижу тебя в радиусе пяти километров — БЕГИ, ФОРЕСТ, БЕГИ! ПОДЖИМАЙ ХВОСТ, ОБДЕРГАННЫЙ ПЕС, Я НЕ СТАНУ ЖАЛЕТЬ ТЕБЯ, ПОТОМУ ЧТО ЛЮБИЛ!!! Я СКОРЕЕ СДОХНУ, ЧЕМ БУДУ СЛУШАТЬ ТВОИ ОПРАВДАНИЯ, ГОВНО!!! НИ ОДНОМУ ТВОЕМУ СЛОВУ Я НЕ ВЕРЮ И НЕ СОБИРАЮСЬ ВЕРИТЬ! МОЯ ЛЮБОВЬ УЖЕ КАЖЕТСЯ МНЕ ДЕРЬМОМ, Я — ДЕСПОТ, СУКА, Я ТИРАН! НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ КО МНЕ, ИНАЧЕ БУДЕШЬ ВАЛЯТЬСЯ В БОЛЬНИЦЕ И СКУЛИТЬ. Я ЗНАЮ, ТЫ УМЕЕШЬ. И КАК ЭТО Я МОГ ПОЛЮБИТЬ ТЕБЯ, СУКА, АЖ ЦЕЛЫХ ДВА РАЗА?! ТЫ ДЕЛАЛА ПРИВОРОТ, СУКА?! И пусть моя холодная кровь бурлит сейчас. Её смертельный вкус убьет тебя, сука! МНЕ УЖЕ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ. ВСТРЕТИМСЯ В АДУ, СТЕРВА! НЕ ЗАБУДЬ ПРИХВАТИТЬ С СОБОЙ СВОИХ „ПОДРУГ“! А ТО КОМУ ЖЕ ТЫ БУДЕШЬ ПЛАКАТЬСЯ, КОГДА Я ПОРВУ ТВОЙ ЗАД ПРУТОМ?! ДА, САТАНА СО МНОЙ В СГОВОРЕ!!! МНЕ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ, ВСТРЕТИМСЯ В АДУ, СУКА!!!» — я выдохнул с трудом и перевел взгляд на алеющие облака, и понял вдруг, что я — свободен…