Куда глаза глядят

Гори, гори, моя звезда, Гори, звезда, приветная. Ты у меня одна заветная; Другой не будет никогда. Сойдёт ли ночь на землю ясная, Звёзд много блещет в небесах. Но ты одна, моя прекрасная, Горишь в отрадных мне лучах. Звезда надежды благодатная Звезда любви волшебных дней. Ты будешь вечно незакатная В душе тоскующей моей. Твоих лучей небесной силою Вся жизнь моя озарена. Умру ли я, ты над могилою Гори, гори, моя звезда!

      «Невозможно. Нереально. Немыслимо!»       Тарья на бегу вытерла мокрые от слёз глаза, перепрыгнула через ствол поваленного дерева и резко свернула направо, надеясь, что мелькнувшая в кустах тропинка окажется верной и приведёт её обратно к лагерю. Ей так хотелось поскорее вернуться в свой вагончик, забраться с головой под одеяло, закрыть глаза и надеяться, что все произошедшее лишь сон, что ничего не случилось, и они не сказали друг другу тех слов, что все ещё звучали у неё в голове. Тарье хватило и пары минут наедине с собой, чтобы осознать, что она натворила.       «Идиот. Идиотка. Сами всё разрушили!»       Тарья сморщилась от резкой боли в ступне – наступила на шишку – но не остановилась, напротив, прибавила скорости, стараясь не обращать внимания на то, что бежит по леcу наполовину обнажённая. Голова раскалывалась от боли, в глазах все ещё стояли слезы, и Тарья чувствовала, как сердце сжимается от обиды, но она уже начинала понимать, что обижаться можно только на саму себя. Как, как она могла сказать такое Туомасу! Зачем она поставила такой глупый ультиматум, она ведь даже сама не знала, хочет ли за него замуж, хочет ли вообще продолжать эти отношения. Разозлилась, пошла на поводу у злости, как обычно. Но теперь не было смысла в этом разбираться, теперь она его потеряла навсегда. Туомас, милый Туомас, юный мальчик в теле сорокалетнего мужчины, зачем она требовала от него то, чего он дать ей не мог. Она ведь знала, знала, что он такой, согласилась, полюбила его таким, а сейчас… Ну, почему она такая дура? Тарье хотелось остановиться и закричать во все горло от обиды на себя, на Туомаса, на мир вообще.       «Конечно, он выберет Йоханну. Разумеется, ведь она не заставляет его меняться, она не требует от него стать другим человеком. А я, старая дура, так и не поняла, какой он. Столько лет пыталась, но так и не поняла! Эгоистка!»       Тропинка резко начала расширяться, и Тарья увидела, как впереди мелькают искусственные огоньки – лагерь был всего в нескольких сотнях метров. Она резко затормозила, оперлась рукой о ствол дерева и попыталась унять сбившееся дыхание, однако сердце колотилось, как бешеное, заставляя её руки дрожать. Нет, это все бессмысленно, Тарья чувствовала, что её наполняет какая-то странная энергия, которой не хватает места внутри, которая стремится вырваться наружу плачем или криком.       «Господи, пожалуйста, верни все назад, пожалуйста, дай мне шанс! Я не буду, никогда больше не буду… снова, на те же грабли… Туомас… дура!»       Однако Господь, если ему и было какое-то дело до Тарьи, совершенно не собирался помогать ей и обращать время вспять, поэтому единственное, что оставалось – вернуться к себе в вагончик, схватить Тимо и всю ночь рыдать у него на плече, рассказывая, словно маленькая девочка, о мальчике, который её обидел.       - Тимо! – Тарья не заметила, что выкрикнула имя брата вслух.       Ну, конечно, кто ещё мог ей сейчас помочь, если не он, самый родной и близкий человек. Тарья почувствовала укол совести за то, что скрывала столько лет свои чувства к Туомасу от Тимо, но этому нужно было положить конец. Сейчас или никогда, Тимо заслуживает того, чтобы узнать правду.       Она глубоко вздохнула, застегнула распахнутую на груди толстовку и побежала к себе в вагончик, беспрестанно повторяя под нос имя брата. Мысли неумолимо неслись в голове, заставляя её вспоминать разные неприятные вещи из прошлого, но на этот раз Тарья не собиралась поддаваться очарованию прошлого. После ссоры с Туомасом в ней как будто бы что-то щёлкнуло, как будто кто-то переключил рычаг, заставляя её переосмыслить все, что произошло.       Сколько ещё она может мучить людей вокруг себя? Сколько ещё она будет тянуть мужа, брата и подруг в этот проклятый чёрный омут, коим была её душа. Неужели она потеряет ещё и их, как потеряла сегодня Туомаса из-за своей неспособности принять человека таким, какой он есть? Тарья боялась, что уже слишком поздно для того, чтобы просить прощения у брата, но в душе теплилась надежда на то, что он всё-таки даст ей шанс. Не мог не дать, это же любимый Тимо…       - Тимо! – Тарья ворвалась в вагончик, заперла дверь на ключи и судорожно принялась искать брата глазами.       - А вот и ты, - Тимо стоял возле ванной, и Тарья, едва заметив его, кинулась обнимать брата, совершенно не обратив внимание на то, что говорил он как-то непривычно холодно, да и выглядел растерянным и разозлённым.       - Тимо, пожалуйста, прости меня! – Тарья стиснула его. – Я была такой идиоткой, но я обещаю, я больше не буду вести себя, как конченая сука. Я поняла, что…       - Где ты была? – перебил её Тимо, грубо отстранив от себя.       - Я гуляла… - отмахнулась Тарья, - Тимо, прошу, выслушай меня. Здесь никого нет? Йоханны или Флор? Я хотела тебе сказать, что…       - Гуляла, значит? – переспросил Тимо, внимательно разглядывая сестру, - одна?       - Почему ты спрашиваешь? – Тарья нахмурилась, почувствовав что-то неладное; Тимо не был похож на себя. – Да, я была одна…       - Уверена? – Тимо смотрел на неё исподлобья, и Тарья могла поклясться, что ещё никогда не видела своего брата таким. – У тебя есть шанс передумать.       - Тимо, - Тарья вдруг будто нутром почувствовала, что от брата исходит враждебность, - Тимо, что происходит… ты меня пугаешь….       - Пугаю? – он рассмеялся, отчего у Тарьи по спине побежали мурашки, - ну что ты, сестрёнка, разве я могу тебя напугать, зачем мне это нужно?       Тарья бросила мимолётный взгляд на дверь, и только сейчас заметила, что вагончик выглядит совсем иначе: кровать была разобрана, на ней валялась одежда, а по полу были разбросаны другие вещи. Кто-то, очевидно, копался в шкафах, чемоданах, возможно, искал что-то, поэтому перерыл всё. Сомнений в том, кто это был, не было, но зачем? Тарья перевела глаза на Тимо, и что-то в его взгляде показалось ей странным и до ужаса знакомым. Как-будто она видела его таким уже совсем недавно, но…       «Беги», промелькнуло в голове.       - Тимо…       Тарья сжалась в комок под тяжёлым взглядом брата и медленно попятилась обратно к двери. Тимо не двинулся с места, он все ещё смотрел на неё с ухмылкой, и пытался, наверное, показаться дружелюбным, но Тарья видела, как белки его глаз наливаются кровью.       Тимо был мертвецки пьян.       - Не подходи ко мне… - Тарья выставила вперёд руки, хотя знала, что это не поможет, - ты пьян, тебе нужно выспаться, а потом мы поговорим. Завтра. Ложись спать…       - Ну что ты, я не пьян, - Тимо сделал полшага в сторону Тарьи и снова замер, - я выпил всего чуть-чуть, чтобы скоротать одинокий вечер без тебя. Ты так и не скажешь мне, где ты была?       - Ты обещал мне не пить после той ночи в отеле, Тимо, - Тарья пыталась придать голосу бодрость и уверенность, но внутри у неё всё сотрясалось от беспричинного страха, - ты обещал, что будешь со мной, когда мне плохо, будешь трезвым.       Тимо смерил её презрительным, как Тарье показалось, взглядом, и приблизился к ней ещё на несколько сантиметров.       - А неплохая ночка была, да, Тарья? Тебе понравилось?       - Я ничего не помню, ты же знаешь…       Тарья не слишком часто видела брата настолько пьяным, но и нескольких редких встреч вполне хватило для того, чтобы понять, что алкоголь делает спокойного и уравновешенного Тимо агрессивным.       - Не помнишь? Совсем? Какая жалость, - притворно надул губы Тимо, - а мне понравилось, даже очень. Я теперь частенько вспоминаю ту ночь.       «Да что он заладил, что там произошло в самом деле?» Впрочем, Тарья понимала, что сейчас совсем не время выяснять, что она натворила, пока была пьяная.       - Тимо, прошу тебя! Ложись спать! – Тарья вжалась спиной в дверь, все мысли о Туомасе уже покинули её голову, сейчас она была полностью сосредоточена на разъярённом брате.       - Может, ты ляжешь со мной? – рассмеялся Тимо, и Тарья, наконец, заметила в его левой руке пустую бутылку водки. – Вон, дрожишь вся, замёрзла, наверное.       Тимо выкинул пустую бутылку водки куда-то в угол, и, к своему ужасу, Тарья увидела, что там уже нашли успокоение пару банок пива.       - Я лягу позже, - пробормотала Тарья, не спуская глаз с Тимо.       - Ну, нет, так не пойдёт, - ответил Тимо, - я хочу сейчас. Раздевайся, стели постель и ложись.       - Нет! - рявкнула Тарья, но тут же смягчилась, увидев, что Тимо сжал кулаки и челюсти, - Прости, я пойду лягу у Флор, так будет лучше. Завтра мы уедем отсюда, всё будет хорошо… Поговорим утром.       Тарья миролюбиво улыбнулась брату, развернулась и быстро начала поворачивать ключ в замке, чтобы поскорее покинуть вагончик. Она уже почти почувствовала свежий ночной воздух, когда вдруг резкая боль, словно от тысячи тончайших игл, пронзила её голову. Тарья закричала, моментально сорвав голос, из глаз хлынули слёзы, и только несколько мгновений спустя она сообразила, что Тимо сзади схватил её за волосы.        - Пусти! Что ты творишь! – Тарья упала на пол, схватившись за свои волосы и ладони Тимо, которые их сжимали.       - Никуда ты не пойдёшь, - прошипел Тимо и дёрнул её к себе, отчего Тарья завыла, словно раненый зверь.       - Тимо, - Тарья уже ничего не видела перед собой от слёз, - ты делаешь мне больно, пусти, пожалуйста!       - Я сказал, - неожиданно спокойно произнёс брат, - что сегодня ты будешь спать со мной. Здесь.       - Хорошо-хорошо! – взмолилась Тарья, от боли и обиды забывшая обо всём на свете, - только отпусти, мне очень больно, Тимо!       Тимо дёрнул её ещё раз, отчего у Тарьи перед глазами потемнело, но всё же отпустил, поскольку всего спустя секунду боль стала утихать, а давление исчезло. Тарья, видя перед собой лишь расплывающиеся силуэты вещей, медленно поднялась на ноги и нос к носу столкнулась с братом.       - Ну, что стоишь? – произнёс он. – Я же сказал, стели постель. Или тебе помочь?       - Зачем ты сделал мне больно? – Тарья уставилась в его зелёные глаза в попытке понять, что вдруг произошло с её ненаглядным Тимо, куда он пропал и почему на его месте этот незнакомый мужчина; ничего, кроме алкоголя и ненависти в этих глазах не было.       - Я могу повторить, если ты сейчас же не заткнёшься, - Тимо грубо толкнул Тарью в сторону кровати, - будешь со мной спорить?       Тарья ещё с минуту смотрела в его глаза, пытаясь вызвать в брате какие-то добрые чувства, но это не помогало. Он продолжал сверлить её холодным взглядом, в котором была ненависть и какая-то глубокая, непроглядная тьма, которой раньше она не встречала даже в собственном взгляде. Такое чувство, что кто-то взял и вынул из Тимо душу, заполнив его тело вязкой тоской и злобным отчаянием. Тарье было страшно, хотелось убежать, но она не могла, глаза брата будто парализовали её.       - Так-то лучше… - довольно пробормотал Тимо, когда Тарья начала медленно расстилать кровать, убирая разбросанные по ней вещи.       Тарья чувствовала его тяжёлый взгляд на своей спине и понимала, что выхода у неё нет – Тимо, даже будучи пьяным, не терял самообладания и сообразительности, поэтому, едва оттащив её от двери, сам встал в проходе, отрезая все пути к отступлению. Что ж, если ему так хочется побыть вдвоём, пусть будет так, в конце концов, Тарья слишком долго обижала его, использовала в своих целях.       За всё приходится платить.       - Готово, - она повернулась к Тимо, когда кровать была застелена, - ты пойдёшь в душ?       - Не надейся, - ухмыльнулся Тимо, - я не идиот.       - Я никуда не уйду, - попыталась успокоить его Тарья, но Тимо лишь закатил глаза.       - Конечно, не уйдёшь, тебе ведь некуда идти. Думаешь, Холопайнен тебя ждёт? Думаешь, ты нужна ему?       Тарья, которая уже забыла про Туомаса вовсе, была удивлена и сбита с толку тем, что Тимо вдруг вспомнил про это. Конечно, она хотела поговорить с Тимо обо всем произошедшем, но даже Тарье, угнетённой проблемами в личной жизни, антидепрессантами и алкоголем, хватило ума не заводить этот разговор сейчас, пока брат в таком состоянии. Не ровен час, пойдёт и убьёт Туомаса. Или её. От этой последней мысли у Тарьи затряслись руки.       - Тимо, ни к кому я не собираюсь, - пробормотала она.       - Вот скажи мне, Тарья, он что, настолько классно трахается? Или у него хер большой, что ты, как текущая сучка, на него залезла?       Тарья от неожиданности выронила подушку из рук.       - Тимо… что ты несёшь!       - Ты на вопрос так и не ответила, - Тимо прищурился, - ты лучше скажи, а то я сам пойду и проверю, насколько преувеличены достоинства нашего Маэстро!       - Тимо, я не собираюсь это терпеть! – Тарья, которая ещё готова была простить Тимо его выходку до этого момента, сейчас вдруг словно очнулась от гипноза. – Не смей говорить такие слова!       - Почему же не говорить? Потому, что это правда? Почему бы не говорить правду? – заулюлюкал Тимо.       - Какую правду, Тимо! – Тарья почувствовала, как кровь закипает в венах.       - Что ты, дрянь такая, все эти годы водила меня за нос!       - Да о чём ты! Тимо, очнись! Нажрался водки и несёшь всякую чушь!       - Не смей со мной спорить, сука, - прорычал Тимо и схватил Тарью за горло, в одно мгновение оказавшись рядом, - ты думаешь, что я совсем дурак? Думаешь, что ты можешь всю жизнь безнаказанно использовать меня, как тряпку, вешая мне лапшу на уши о своих проблемах?       Тарья захрипела, пытаясь высвободиться, но Тимо крепко сжимал пальцы.       - Так вот, я знаю, что все эти чёртовы годы ты сохла по этому ублюдку! Я нашёл его мобильник у тебя в сумке, прочёл все ваши милые переписки…       Тарья побледнела, услышав, что говорит Тимо, и на несколько секунд даже перестала сопротивляться.       - Ой, Тарья, я так тебя люблю, моя голубка, приходи сегодня на наше место… - Тимо скривился, очевидно, цитируя одно из сообщений и пытаясь передразнить Туомаса. – Да, Тумпи, я приду, не могу дождаться, когда мы снова будем вместе, о, это так приятно… Может, попробуем что-то новенькое? Сука!       Тимо отпустил Тарью, отшвырнув её в угол кровати.       - Какая же ты всё же шлюха… - прошипел он, - мерзкая, грязная шлюха… подстилка для этого ублюдка.       Тарья, едва сдерживая дрожь, вжалась в стену, глядя на Тимо широко распахнутыми глазами. Наверное, она могла бы сказать что-то в своё оправдание, но слова застряли в горле, а в голове не было никаких мыслей, только отчаянно бился пульс.       - Все эти годы… – продолжал Тимо, - все эти годы я тебя защищал. Я всегда стоял за тебя горой, всегда пытался помочь! Я уволился ради тебя с работы, я потерял семью, детей. Я потерял, твою мать, всё ради тебя! И чем ты мне отплатила!       Тарья не могла ничего сказать в своё оправдание, поэтому просто расплакалась.       - Давай, реви, дура, - Тимо рассмеялся, - ты мне сегодня за всё заплатишь.       Тарья вытирала слезы руками, но они не переставали течь, застилая её глаза и мешая сфокусироваться на фигуре брата. Тимо говорил что-то ещё про то, сколько лет он потратил на неё, сколько сил, как ему больно было узнать, что она его обманывала, врала про Туомаса… Тарья не различала, что он говорил, она лишь слышала, сколько боли было в голосе брата, сколько отчаяния и невысказанных страхов. Сердце ныло, болело, и Тарья ревела, как маленькая девочка, от страха, стыда и чувства вины перед Тимо. И надо бы сейчас убежать, надо бы ударить его, но Тарья не могла этого сделать, потому что любила его, любила своего Тимо и понимала, насколько она виновата перед ним. Обманула, обманула единственного, ненаглядного, предала…       - Я не хотела, чтобы ты узнал вот так вот, - собравшись с силами прохрипела Тарья сквозь слёзы, протянув руки к брату, - пожалуйста, прости меня, Тимо! Я хотела тебе сказать! Я просто боялась, что ты будешь меня осуждать….       Тимо внезапно замолчал, глядя на Тарью с недоверием, а затем, вдруг, из его глаз тоже хлынули слёзы. Тарья почувствовала, как её сердце готово остановиться – никогда раньше, за все сорок лет своей жизни, никогда раньше она не видела брата плачущим.       - Тимо, иди ко мне, Тимо… – Тарья кинулась к нему, обняла за шею и прижала к своей груди, словно безвольную тряпку.       Тимо весь обмяк, позволяя Тарье увлечь его на кровать и обнять. Он обхватил руками её талию, уткнулся носом в шею, и Тарья почувствовала, как по её плечам стекают холодные капли его отчаяния.       - Прости меня, - она заревела пуще прежнего, вцепившись в спину Тимо.       - А я ведь люблю тебя, Тарья, - Тимо говорил дрожащим голосом, - и всегда любил тебя, только одну тебя…       Тарья почувствовала, как его горячие ладони поднимаются вверх по её обнажённой спине под толстовкой, а влажные дрожащие губы касаются уголков рта.       - Всю свою жизнь я любил тебя, моего ангела, мою звёздочку, - бормотал Тимо, отрывисто целуя Тарью в губы, - я бы хотел, чтобы этого не было, я бы хотел тебя забыть, но я не могу…понимаешь, не могу…       Тарья коснулась головой подушки, в ту же секунду рука Тимо больно сжала её бедро.       - Я ведь понимаю, что так нельзя… и тогда ночью я не хотел, ты была пьяная, я не хотел, я не имел права… но ты была такой грустной, тебе так нужна была моя любовь… прости меня за это, сестрёнка, моя звёздочка…       Тарья закрыла глаза, растворяясь в словах и ощущениях, которые приносили грубые прикосновения брата. Где-то вдалеке за окном вдруг раздался страшный грохот, и горизонт, который она видела через приоткрытое окно, вдруг окрасился в ярко-красный цвет.       - Тимо, кажется, там пожар… - слабо пробормотала она, давясь слезами, своими или брата, было не разобрать.       Тимо целовал её, а она позволяла. Не могла не позволить, не могла сказать нет, ведь он столько сделал для неё.       - Звёздочка моя, звёздочка… - бормотал Тимо, а Тарья лишь молча наблюдала за тем, как за окном полыхает столовая и, кажется, съёмочный павильон.       Лагерь был объят огнём.