Куда глаза глядят

No love left in me No eyes to see the heaven beside me My time is yet to come So I'll be forever yours Tuomas Holopainen (c) Forever yours

      Туомас осторожно стянул одеяло, чтобы не потревожить спящую Йоханну, и перевернулся на другой бок, но и это не помогло. В помещении было невыносимо жарко, Туомас ворочался в кровати уже несколько часов, весь покрытый испариной; смятые простыни прилипали к вспотевшему телу и заворачивали его в свой белоснежный кокон, заставляя снова и снова менять положение, вертеться, сдирать с себя осточертевшую ткань. За окном была глубокая ночь, через приоткрытую форточку отчетливо чувствовалась ночная свежесть и прохлада, но этого было недостаточно, и Туомас отрывисто хватал ртом воздух, силясь поймать хотя бы частичку этой свежести. Воздух в помещении был тягучим и липким, таким же, как ненавистные простыни.       Он встал с кровати, когда стало совсем невыносимо, подошел к окну, совершенно обнаженный, и мокрыми ладонями взъерошил волосы. Тело было неестественно горячим, как будто он заболел, а по лбу все еще катились капельки пота, заставляя его снова и снова инстинктивно смахивать их. Туомас обернулся и взглянул на жену — она спала, плотно укутавшись в одеяло, и по ее позе было заметно, что она мерзнет; рыжие волосы разметались по подушке и смотрелись на белоснежных простынях словно кровавое пятно. Йоханна простила его, снова, не сказав ни слова, лишь обрадовалась его возвращению и подарку, который он ей принес. Она была ласкова, как всегда, нежна, как всегда, и Туомас утонул в этой ласке, погрузившись в нее с головой.       Любовь. Кто же знал, что она может быть такая — тихая, скромная, едва различимая, но такая всеобъемлющая. Почти материнская. Год за годом она дарила ему счастье, выстраивая его по кирпичикам, подбираясь к нему небольшими осторожными шажками, как пугливый, но очень настойчивый зверек. Туомас улыбнулся, вспомнив, как однажды он назвал ее белочкой за ее рыжие локоны и блестящие глаза. Йоханна подарила ему счастье, построила для него дом, в который ему всегда хотелось возвращаться и стала там полновластной хозяйкой. Идеальная жена, идеальная любовь, идеальная судьба.       Но, черт возьми, почему же так горько на душе! Почему постоянно хочется куда-то бежать, почему хочется оказаться дальше от дома, в неведомом краю, далеко-далеко, где царит вечная ночь и холод. Почему ему не сидится дома? Что тянет его туда, что заставляет снова и снова просыпаться посреди ночи окутанным неизъяснимыми страхами, тревогами и воспоминаниями.       Беспокойная душа.       Если дом и очаг здесь, отчего так хочется бежать, куда глаза глядят?       «Надо сходить в душ, смыть с себя все это», - промелькнуло в его голове, но отходить от окна не хотелось.       - Йоханна... - негромко позвал он, - ты спишь?       «Пожалуйста, проснись»       - Милая... - он наклонился к жене и дотронулся до ее кровавых локонов, - Йоханна... проснись.       «Проснись, останови меня, чтобы я не наделал глупостей!»       Девушка сонно что-то пробормотала, но затем все также мирно засопела, плотнее уткнувшись в подушку и натянув одеяло до самого носа. Туомас вздохнул и, повинуясь судьбе, начал наспех одеваться. Его ждала еще одна одинокая ночь наедине с безмолвной природой. ***       Тарья проснулась от того, что в спальне было безумно жарко, хотя окно было открыто. Она взглянула на часы — половина третьего — и прислушалась, пытаясь уловить шорохи в соседней комнате. Ничего, тишина. Тогда она встала, закутавшись в одеяло, и тихонько подошла к приоткрытой двери, стараясь не нарушить тяжелый сон брата. Тарья знала, что он лег не сразу, но Тимо сидел так тихо, практически бесшумно, что она не могла заснуть в этой невыносимой тишине, каждую минуту приподнимаясь, чтобы убедиться, что лампа в гостиной все еще горит, что он никуда не делся.       - Тимо... ты спишь?       Ответа не последовало, и Тарья решилась заглянуть в комнату. Тимо спал на диване, накрывшись пледом и неуклюже поджав под себя ноги. Даже в тусклом свете уличных фонарей Тарья видела, как он хмурится во сне, как дрожат его веки и как он едва заметно облизывает искусанные в кровь губы. Знать бы, что ему снится, какие сны так его беспокоят? Тарья подошла к брату и накрыла его своим одеялом, забрав плед. Ничего страшного, ей и так жарко, а он уже многого натерпелся благодаря ей. Любимый Тимо... верный, заботливый, надежный... незыблемый, как скала. Тарья всегда хвостиком бегала за ним в детстве, всегда искала у него защиту, пряталась за ним, а он защищал ее ото всех хулиганов, от всего мира, обещал, что никогда не оставит ее одну. И выполнил свое обещание, а она? Самый близкий, самый родной, отчего ей этого мало? Беспокойная душа.       Тарья вздохнула и начала собирать разбросанную одежду, аккуратно складывая ее на край стула. Подобрала с пола недопитую бутылку виски и грязный стакан, отнесла их на кухню. Неужели он пьет из-за нее? Она снова посмотрела на спящего брата, и у нее на душе заскребли кошки. Ну, почему все так, а не иначе?       Тарья закончила собирать вещи и подошла к дивану, думая о том, что она может сделать, чтобы Тимо был счастлив. Оставить его одного, отпустить или, напротив, всегда находиться рядом с ним и поддерживать так, как должна поддерживать родная сестра. Или нужно сделать что-то еще, что-то, чего он так ждет от нее, но не хочет в этом признаваться. Она на несколько секунд задержала взгляд на мерно вздымающейся груди брата, а затем, аккуратно подвинув спящего Тимо, прилегла рядом. Пусть он ругается, пусть прогоняет, ей не обидно. У нее никого больше не осталось, кроме него, и она ни за что его не отпустит.       - Тарья... - спустя несколько минут Тарья услышала его тихий голос совсем рядом со своим ухом. - Я же просил тебя.       - Обними меня, - Тарья прикрыла глаза и подвинулась чуть ближе, - обними, пожалуйста.       - Тарья, я прошу тебя, не надо. Иди к себе, иди спать, оставь меня одного. - Тимо дернулся, хотел отодвинуться от нее, но узкий диван не позволял этого сделать.       Тарья вслепую нащупала у себя за спиной его руки и обвила их вокруг собственной талии, крепко вцепившись в мокрые ладони брата. Он пытался вырвать руки, но она не дала, сплетя свои и его пальцы. Тимо тяжело вздохнул, и на несколько секунд его дыхание замерло. Тарья прислушалась.       - Ты чувствуешь это? - спросила она, не поворачиваясь, - чувствуешь то же, что и я?       - Что именно?       - Спокойствие, - Тарья сделала глубокий вдох, наслаждаясь теплом, идущим от его тела, - мне так спокойно, когда ты со мной.       - Вряд ли то, что я чувствую рядом с тобой можно, назвать спокойствием, - протянул Тимо не очень уверенно, - каждый раз, когда ты появляешься, моя жизнь круто меняется.       - Разве перемены - это плохо? - Тарья повернула голову и увидела в нескольких сантиметрах от себя его горящие глаза.       - Иногда лучше, чтобы все оставалось так, как есть, - пробормотал Тимо, - есть вещи, которые должны оставаться незыблемыми, что бы ни случилось.       - О чем ты говоришь? - нахмурилась Тарья.       - Неважно, - Тимо прикрыл глаза и положил голову ей на плечо, крепче сжав ее пальцы. - Иногда очень непросто противостоять переменам, но это необходимо.       - Я не хочу, чтобы все и дальше было так, как раньше, - Тарья перевернулась на спину и обняла брата, - мне не нравится моя жизнь.       - Почему именно сейчас? Разве раньше было лучше?       - Раньше я была уверена в том, что поступаю правильно, а сейчас я не уверена ни в чем, кроме того, что я одинока. Я просто хочу найти человека, с которым мне было бы спокойно, так же, как с тобой.       - Почему ты говоришь об одиночестве? - нахмурился Тимо. - Ведь у тебя есть мы: я, Тони, Марсело... Флор, в конце концов. Разве этого не достаточно для счастья?       - Я не знаю, Тимо, я не могу объяснить тебе, что я чувствую. Я как будто все время ищу что-то, бегу непонятно куда к какой-то мифической цели, которая должна подарить мне радость и успокоение, но что это за цель? - Тарья резко поднялась и села на диване, задумчиво глядя в окно. - Это просто убивает меня, я так хочу найти ее, найти свое счастье, но я не знаю, где его искать!       - У тебя есть муж и дочь, - Тимо тоже сел, его голос звучал чуть грубее, - это и есть счастье для любого нормального человека.       - Но мне этого мало, понимаешь, мало! - Тарья повернулась и встретилась взглядом с нахмурившимся Тимо. - Ты не понимаешь меня, никто не понимает. Для вас все так просто...       - На самом деле, в жизни все действительно достаточно просто, - пробурчал Тимо и отвернулся лицом к стене, показывая тем самым, что разговор продолжать не собирается.       Тарья тяжело вздохнула, посидела около него еще несколько минут, а затем, смахнув подступившие слезы, направилась обратно в спальню — пытаться уснуть в этой невыносимой августовской жаре.       - Знаешь, в чем твоя проблема? - раздался сонный голос брата из-за спины, - в том, что в своих поисках идеальной любви или что ты там ищешь, ты не видишь, что все, что тебе нужно, уже у тебя есть и находится совсем рядом... буквально под боком. Иногда ты бываешь удивительно слепа, Тарья.       Беспокойная душа.