Куда глаза глядят

There's no going back What we used to be There's no room for us No place for me. (c) Tarja Turunen. Never Enough

      Туомас сидел в больничном коридоре и устало крутил в руках выключенный телефон. Когда они только приехали сюда было ранее утро и впереди было полно времени, однако уже к обеду стало понятно, что день потерян. Врач, принимавший их, отвел Тарью к себе в кабинет, однако спустя четверть часа вышел к Туомасу и сообщил, что придется положить ее в палату – Тарье требовалось тщательное обследование.       - Она не умрет? – Туомас не хотел задавать этот вопрос, так как чувствовал себя крайне глупо, как будто интересуется чем-то запретным, и все будут осуждать его за любопытство, но было бы странно, если бы он не спросил.       - Нет, угрозы жизни нет, - заверил его врач и отправился по своим делам, оставив Туомаса в растерянности.       С того момента прошло уже более шести часов, Туомас несколько раз мельком видел Тарью, которую, словно маленькую, за руку водили медсестры из одного кабинета в другой. Он хотел было что-то сказать ей, но на это не было времени, и Туомас, изнывая от скуки, продолжал торчать в коридоре в полном неведении, одну за одной поглощая чашки невкусного приторно-сладкого кофе из автомата.       Ближе к обеду начались звонки – ему звонил Марко, затем Эмппу, Флор, режиссёр и другие люди - очевидно хотели спросить, когда он вернется и напомнить о съемках, о которых он, по их общему мнению, наверняка забыл. Разумеется, Туомас ни о чем не забыл, но ведь не мог же он просто встать и вернуться в лагерь, бросив Тарью здесь; он хотел было разыскать ее и спросить, можно ли ему поехать обратно, ведь нужно успеть, график, но отчего-то не решился. Наверное, это было как-то неправильно, неэтично. Туомас потер глаза – как же он устал думать о том, что правильно, а что нет, почему нельзя просто делать то, что хочется, не рассуждая и не размышляя о том, как это будет смотреться со стороны? Злая ирония была в том, что задумываться он начал как раз после того злосчастного письма Тарье.       «Все циклично», - философски заключил он, с некоторым сожалением и грустью вспоминая те лихие времена юности, когда можно было просто жить без оглядки на окружающих, свой собственный статус и бог знает, что еще.       После обеда друзья перестали ему звонить, но спустя час телефон снова завибрировал – на этот раз звонила Йоханна. Туомас уставился на экран в раздумьях – сбросить звонок жены он не мог, но и отвечать ей не хотелось. Что он может ей сказать? Алло, дорогая, я повез Тарью в больницу и поэтому пропущу съемки. Наверное, можно было бы сказать это, в конце концов, это была правда, но разве не должен был он сразу же, когда они только приехали сюда, сообщить всем о произошедшем, не будет ли сейчас слишком поздно для того, чтобы его история выглядела правдоподобной? Йоханна безгранично верила ему, да и Туомас ничем перед ней не провинился, но отчего-то он все равно чувствовал себя виноватым. Дождавшись, пока Йоханна перестанет звонить, Туомас выключил мобильник и спрятал его подальше в карман.       Когда на улице окончательно стемнело, его нашел врач.       - Простите за долгое ожидание, мы закончили на сегодня, но нужно оставить ее на ночь. Мы положили ее в одноместную палату, но можем поставить вам раскладушку, - врач жестом пригласил Туомаса следовать за ним, не дожидаясь ответа.       Туомас только сейчас понял, что, возможно, придется здесь ночевать, и эта информация еще больше сбила его с толку. Они прошли практически в другой конец больницы, где было значительно тише, нежели в приемной, и врач открыл перед ним дверь небольшой, но довольно уютной палаты, посреди которой стояла большая кровать. Свет был выключен, но даже в темноте Туомас мог различить черты Тарьиного лица, которые стали значительно мягче – она спала, и на ее лице больше не было выражения страха и боли, которое он наблюдал всю дорогу сюда.       - Мы дали ей снотворное, она будет спать до утра, - пояснил врач, - так что поговорить с ней не удастся.       Туомас кивнул.       -Завтра вам нужно будет со всеми анализами, что мы сделали, съездить в другую больницу, я выписал направление, там… - начал было врач, но Туомас его перебил.       - Не надо, - пробормотал он.       - Что не надо? – удивился врач, - вам нужно будет обязательно съездить, потому что…       - Пожалуйста, не надо мне все это рассказывать, - Туомас не отрывал глаз от спящей Тарьи.       - Но как же…       - Скажите, с ней все будет в порядке? Ну, там, не нужно будет делать операцию или всю жизнь сидеть на таблетках…в этом роде?       Врач смотрел на Туомаса непонимающе и немного укоризненно, но старался выглядеть профессионалом.       - Нет, - ответил он, - по правде говоря, с ней ничего серьезного, я как раз хотел вам объяснить…       - Пожалуйста, можно нам остаться вдвоем?       В комнате повисла неловкая тишина, от которой ужасно хотелось избавиться, но Туомас не решался.       - Спокойной ночи, если что – зовите, – наконец, произнес врач, а затем вышел из палаты, прикрыв за собой дверь и оставив Туомаса наедине со своей совестью. ***       Тарья проснулась оттого, что ей в глаза ярко светят небольшим фонариком.       - Черт возьми, что вы делаете? – она резко зажмурилась и попыталась закрыть лицо руками, - уберите, такой яркий!       - Прошу прощения, - врач убрал фонарик, записал что-то в карточке и торопливо покинул палату, бросив напоследок, что вернется через полчаса, и они подробно побеседуют, а сейчас у него много дел.       Тарья села в кровати, потянулась, и хотела встать, но в этот момент дверь палаты снова открылась и внутрь зашел взволнованный Тимо.       - Тарья! - ахнул он, увидев сестру, и тут же кинулся ее обнимать.       - Тимо... – Тарья поморщилась, не то, чтобы она не хотела видеть его, просто…       - Как ты? – брат бесцеремонно подвинул ее и уселся на одеяло рядом, - нормально себя чувствуешь? Выспалась?       - Да, выспалась, ты как сюда попал? – Тарья нехотя подвинулась, освобождая больше места брату, и уставилась на него немного удивленно, - тебе кто-то позвонил?       - Ну да, - пожал плечами Тимо, - врач позвонил утром, сказал, что тебя доставили вчера вечером, а мы-то все уже обыскались! Флор даже Марсело позвонила, думали, что ты уехала или еще чего, - он достал огромный пакет и начал выкладывать из него продукты на больничную тумбочку рядом с кроватью, - я чуть не поседел, когда узнал, что…       - Ты лысый, - усмехнулась Тарья, - вряд ли ты мог бы поседеть…       - Ой, прекрати, - он махнул на сестру рукой, но, кажется, не обиделся, - ты представляешь хоть, что я подумал, когда узнал, что моя сестра попала в больницу с сердечным приступом, лежит там уже сутки и даже смс мне не написала!       - Что, уже похоронил меня? – Тарья улыбнулась, - не надейся, миру повезет в другой раз.       - Перестань так говорить, прошу тебя, - Тимо укоризненно покачал головой и попытался поцеловать сестру в лоб, но та увернулась.       - Со мной ничего серьезного, - Тарья села в кровати, взяла с тумбочки апельсин и начала его чистить, - это был не сердечный приступ, я абсолютно здорова…физически.       - Что это значит? - Тимо нахмурился, - врач пересказал мне все то, что с тобой произошло и…       - Невроз, - Тарья перебила его, желая поскорее покончить с этим разговором, - точнее, невроз, смешанный с астенией, нервным истощением. Насколько я поняла из рассуждений врачей, моя нервная система истощилась, поэтому она посылает неправильный импульсы телу, которое выбрасывает адреналин и…то, что со мной вчера случилось, называется паническая атака. Такое бывает, врач говорит, может повториться. Он выписал мне таблетки.       Она произнесла это быстро, практически на одном дыхании, потому что это было дико унизительно, так заболеть, по сути, у нее просто съехала крыша на почве депрессии, а все эти красивые названия… Тарья ненавидела саму себя за слабость, не будь она слабой, ничего подобного не случилось бы.       - Какие лекарства тебе выписали? – неожиданно тихо спросил Тимо спустя минутную паузу.       - Витамины.       - Тарья… - голос Тимо был таким жалостливым, что Тарье захотелось ударить его или хотя бы выплеснуть на него чай.       - Ну, хорошо! – она всплеснула руками и злобно уставилась на брата, - они отвели меня к психиатру….       - Психотерапевту, скорее, - поправил Тимо, но Тарья его перебила.       - Да какая, к черту разница! Отправили меня к мозгоправу, выписал мне кучу всего, транквилизаторы, антидепрессанты, еще дурь какую-то! Не буду я эту дрянь пить!       - Но они тебе помогут... – попытался возразить Тимо, но Тарья лишь выругалась, вскочила с кровати и уставилась в окно невидящим взглядом; на ее глазах были слезы.       Несколько минут они сидели порознь в абсолютной тишине, пока Тимо, наконец, не решился подойти к Тарье и легонько обнять ее за плечи.       - Я прошу тебя, - прошептал он ей на ухо, - милая моя, не сопротивляйся. Ты же сделаешь еще хуже самой себе.       - Я не хочу, Тимо, - Тарья старалась сдерживаться, но голос сильно дрожал, - я не хочу пить эти таблетки, это же…они же для…       - Тарья, антидепрессанты не для сумасшедших, - он не без силы развернул ее к себе, - то, что произошло, вовсе не значит, что ты сошла с ума или что тебя положат в больницу, даже не думай об этом. Я знаю, о чем говорю.       - Нет у меня депрессии, - Тарья не смотрела брату в глаза, - может, мне было немного грустно, но…       - Тарья, послушай, когда я развелся с женой, со мной было нечто подобное, я тоже пил антидепрессанты, в них нет ничего страшного, если их правильно подобрали и если ты соблюдаешь режим.       Тимо понимал, что Тарья не собирается всерьез воспринимать все то, что он ей говорит, что она все равно сделает по-своему и, скорее всего, не будет пить таблетки, но как еще он мог ей помочь? Если он не сможет ее уговорить, то это не сделает никто. Тимо отчетливо чувствовал, как у него сжимается сердце при одном взгляде на худую, бледную Тарью, в чьих бледных глазах же давно поселился лишь один страх и тоска. Если бы он только не был ее братом, все могло бы быть иначе.       - Господи, какой позор. Все это так унизительно и…и так страшно, просто невыносимо! – Тарья нахмурилась и попыталась оттолкнуть от себя Тимо, но он не поддался, лишь сильнее сжал ее в объятиях.       - Тарья, в этом нет ничего стыдного, ты же просто человек…       - Да отвали ты от меня! – она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и с силой пнула Тимо в колено, - хватит лезть ко мне со своими объятиями и утешениями! Зачем ты приперся сюда?       Тимо стоял и молча смотрел на нее, не собираясь никак реагировать на грубые слова.       - Я тебя спрашиваю, какого черта ты пришел!       - Я приехал, чтобы ты не чувствовала себя одиноко в больнице. Или ты ждала кого-то еще?       - Может и ждала, - буркнула Тарья и упала на кровать, - ты ничего не понимаешь, Тимо, совсем ничего.       - Я понимаю больше, чем ты думаешь, - он подошел к Тарье и взглянул ей в глаза, - Врач сказал, что тебя привез сюда какой-то случайно оказавшийся в лесу человек, но я не идиот, Тарья.       - Врач так сказал?       - Да, слово в слово, - не скрывая злости отчеканил Тимо, - должно быть, его попросили сказать именно так.       - В этом есть смысл… - Тарья отвернулась, но все равно чувствовала взгляд брата на своем затылке.       - В этом нет никакого смысла. Если ты ждала его, то я вынужден тебя разочаровать, он уехал еще вчера вечером, бросив тебя тут совершенно одну. И сегодня он не приедет, не заберет тебя домой и не позвонит тебе. Может, поздоровается завтра, но я не был бы так уверен.       - Ты говоришь очень жестокие вещи… - прошептала Тарья, - так ты хочешь меня поддержать?       - Я просто хочу, чтобы ты перестала верить своим собственным иллюзиям. Я люблю тебя, поэтому делаю все это. Расценивай мои поступки, как хочешь. – Тимо еще пару минут постоял у кровати Тарьи, но ответа не последовало, и он вышел в коридор, тихо прикрыв за собой дверь.       Тарья знала, что он не уйдет, что будет сидеть около ее палаты и ждать, пока она не соберет свои вещи, чтобы увезти ее обратно в лагерь. Знала ли она, что это будет не Туомас? Пожалуй, да, знала. Надеялась ли? Тарья не хотела знать ответа на этот вопрос. ***       Тимо просидел около палаты сестры еще около часа, но зайти так и не решился. Снова он накричал на нее, снова сказал ей правду, которую она не хотела слышать. Глупо все это, думал он, почему бы действительно просто не соврать ей в очередной раз, почему бы не уберечь ее нервы. Зачем он все время срывается и говорит то, что делает ей больно? Это ли та любовь, которой он всегда гордился и которую всегда сравнивал с отношением к ней других мужчин? Если да, то грош ей цена, этой любви. Это было действительно невыносимо, Тарья права.       Тимо поднялся и хотел зайти, извиниться и утешить, но, только он коснулся ручки, кто-то дернул дверь с той стороны.       - Тарья? – он удивленно уставился на полностью одетую и собранную сестру, - ты все-таки решила ехать?       - Да, - она передала ему в руки сумку и направилась вперед по коридору, - ты идешь, Тимо?       - Иду, - он недоверчиво смотрел на сестру, - но ты все же уверена.       - Я уверена, - твердо и без тени улыбки произнесла она. – Ты прав, если жизнь – полное дерьмо и нет никаких шансов сделать ее лучше обычными способами, то почему бы не помочь самой себе парочкой веселых таблеток? – она достала из кармана банку с антидепрессантами и потрясла ею в воздухе. – Надеюсь, завтра мой мир изменится.       - Тарья… - Тимо покачал головой, зная, что вся эта бравада – лишь следствие глубокой депрессии и тоски, - прошу тебя, давай просто…       - Давай ты просто заткнешься и отвезешь меня в какой-нибудь мотель, хорошо? – Тарья выглядела раздраженной, - и поменьше глупых вопросов, братик, наслаждайся своей ролью единственного и неповторимого, разве ты не этого хотел?       - Этого, - выдавил из себя Тимо, слушать то, что несла Тарья не было сил, но он был сам виноват.       - Вот и прекрасно. Поехали, и не слова больше о Холопайнене, он умер для меня.