Кремовый фарфор

На площади было шумно. Люди суетливо сновали между лавочками, рассматривая товары, толкали друг друга, спеша найти и раскупить всё самое интересное. Несмотря на пасмурную погоду, ярмарка в центре Лондона вместила в себя большое количество народа. Пришёл туда и молодой человек с шарманкой. Неподвижное бледное лицо, яркая шляпа на рыжих волосах, фиалковые глаза, белые перчатки. Он неторопливо шагал между торговыми рядами, ритмично поворачивая ручку шарманки. На него мало кто обращал внимания, но его это ни коим образом не трогало. Дорсель Кейнс не знал, зачем он здесь. Не знал, почему вообще выходит на улицы. Он не знал даже, зачем живёт. Его это не заботило, и об этом он никогда не задумывался. Что управляло его жизнью? Какие желания им двигали? Неизвестно. Единственное, что интересовало Дорселя Кейнса — его куклы. Да, куклы из лавки Дорселя Кейнса давно прославились на весь Лондон — такими хорошенькими и искусно сделанными они были. Девочки из бедных семей могли часами простаивать возле витрины, любуясь недоступными для них игрушками, а богатые покидали магазин гордыми и счастливыми, прижимая к груди роскошных кукол. Да что там — сам хозяин лавки относился к своим творениям с трепетом и заботой, каких не достаётся порой живым людям… Взгляд Дорселя бесстрастно скользил поверх голов. Вся эта кишащая вокруг серая масса людей была везде одинаковой. Ничто не бросалось в глаза, ничто не заставляло обратить на себя внимание своей неординарностью или красотой. А красота для кукольника имела даже большее значение, чем он сам мог подозревать. Ярмарка занимала довольно обширную территорию. Юноша с шарманкой достиг другого её края, не замечая суеты кругом, и вдруг остановился. Он сам не понял, что заставило его сделать это, но взгляд поневоле принялся искать ту самую вспышку, что привлекла внимание. И вскоре она обнаружилась. — Мадлен, ну посмотри же на меня! — Отойди отсюда, загораживаешь! Мадлен, дорогая, прошу, заверни мне три печенья в шоколадной глазури… — Милочка, ты хороша, как никогда! А не завернёшь ли мне пирожного «Мадлен»?.. На развязные реплики мужчин она отвечала бойкими шутками и ловко заворачивала в промасленную бумагу проданные пироги, пирожные, печенья, которыми торговала пекарня. Дорсель Кейнс медленно склонил голову к плечу. Рука продолжала вращать ручку шарманки, но он совершенно об этом забыл. У неё были волосы цвета тёмного шоколада, забранные в тяжёлый узел на затылке, лучистые ореховые глаза и молочно-белая кожа с карамельными брызгами веснушек на щеках. На кремовых губах играла задорная улыбка. Казалось, она была создана для того, чтобы работать в такой лавке — в пекарне ли, в кондитерской… Весь её облик будто служил вывеской, привлекавшей больше покупателей, чем все близлежащие навесы. Она выделялась из толпы, сияла. Дорсель Кейнс склонил голову к другому плечу. Он не мог отвести взгляда. Шарманка всё выводила монотонную мелодию, а кукольник всё стоял и смотрел, получая наслаждение оттого, как легко двигается девушка, как весело звучит её голос, как блестят её глаза и волосы. «Красивая кукла», — мелькнуло в его голове. Ореховые глаза встретились с фиалковыми. Молодой человек ничего не предпринимал — просто продолжал смотреть. Девушка улыбнулась, подозвала к себе маленького мальчика — брата — и вручила ему завёрнутый в бумагу пирог, махнув рукой в сторону шарманщика. Мальчишка подбежал к Дорселю и протянул ему угощение. — Возьмите, сэр. Хорошая музыка. Помедлив, он с опаской взял пакет. Девушка из лавки одобрительно закивала — от этого энергичного движения из узла каштановых волос выбилась непокорная волнистая прядка. Юноша с шарманкой кивнул из вежливости и отвернулся, зашагав дальше, потому что… испугался? Но чего? Сделав ещё круг по ярмарке, Дорсель вернулся к лавке пекаря, но теперь он остановился дальше, так, чтобы девушка не заметила его. Пирог в кармане давно остыл. Кукольник нуждался лишь в созерцании той яркой вспышки, которую являла собой девушка по имени Мадлен. Её руки умело присыпали пирожки сахарной пудрой, посыпали печенье орехами, орудовали хлебным ножом, деля тёплые батоны на ровные аккуратные куски. Её отец был занят скорее разговорами, чем торговлей, а младший братишка больше путался под ногами, чем оказывал помощь, хотя его никто не прогонял. Время шло, на улице постепенно темнело, а молодой человек всё стоял на том же месте, хотя не давал себе отчёта в том, почему он это делает. Просто не мог отвести глаз от девушки с ореховыми глазами. «Самая красивая кукла на свете, — решил Дорсель Кейнс. — Ей нужно бархатное платье в кружевах. Винный бархат. У меня есть». Начал накрапывать мелкий осенний дождик. Привыкшие к такой погоде лондонцы не спешили расходиться, однако суетливые матери и гувернантки уже торопились оттащить непослушных чад от прилавка со сладостями. Рука, вращающая ручку шарманки с ту же секунду, как издалека раздался глухой громовой раскат. Теперь даже самые беспечные гуляки спешили по домам, а торговцы принялись упаковывать нераспроданный товар. Дорсель неслышно отступил в тень трёхэтажного здания, глядя, как семья пекарей закрывает лавку. Отец заботливо набросил на голову дочери капюшон её потёртого плаща. Девушка шутливо потянула за ухо младшего брата, другой рукой удерживая корзинку с выпечкой. — Будь добра, сбегай в аптеку к старику Смитсону, мать просила купить ей мази, — донёсся сквозь шум ветра голос пекаря. — Конечно! — звонко отозвалась девушка, отдала отцу корзину и легкой быстрой походкой направилась вниз по улице. Не зная, что толкает его на это, Дорсель бесшумно двинулся следом, держась на расстоянии примерно десяти шагов. Дочь пекаря свернула в переулок, её ботинки шлёпали по лужам. Потом раздался тихий вскрик. Кукольник достиг угла быстрее, чем сам от себя ожидал, и увидел, как высокий детина в плотной куртке прижал девушку к каменной стене. — Ну, Мадлен, теперь ты свободна? Можешь уделить мне время? — пробасил он. — Отпусти! Она хотела позвать на помощь, но мужчина зажал ей рот. Девушка зажмурилась и через секунду услышала громкий стук и звон, а потом ощутила давление на ботинки. Оказалось, что бандит без чувств рухнул к её ногам. А юноша с фиалковыми глазами спокойно опустил шарманку. Мадлен выдохнула, приходя в себя. Вблизи она была ещё красивее. «Может, лучше шёлк? — пронеслось в голове Дорселя. — К фарфоровому лицу прекрасно подойдёт шёлк…» — С-спасибо. Кукольник не сразу понял, что обращаются к нему, и слегка приподнял брови. Девушка осторожно обошла бесчувственное тело детины и остановилась напротив Дорселя. — Спасибо, — повторила она более уверенно и даже попыталась улыбнуться. «Фарфоровые губы двигаются так легко?» — удивился про себя молодой человек. — Вы меня спасли. — Да, — коротко отозвался он, не представляя себе, что говорить и как действовать дальше. Если подумать, он никогда не общался с девушками вот так, прямо и открыто. Обычно они сами приходили в его магазин… — Ох, как же я перепугалась… — пробормотала Мадлен, потирая виски, но потом, словно очнувшись, вскинула голову. — Простите, что вам пришлось ввязаться в это дело. — Ничего, — воспользовался вежливой формулировкой Дорсель. Может, пригласить её в лавку? Там и решать, что будет больше ей к лицу — бархат или шёлк… — Простите… могу я попросить вас проводить меня до аптеки? — робко спросила девушка, опуская глаза. — Мне очень неловко, но я боюсь… как бы подобное не случилось снова. Прошу вас. Молочная кожа приобрела лёгкий клубничный оттенок, и это вновь поразило молодого человека. Такая странная кукла… Сообразив, что ему задали вопрос, он снова ответил коротко: — Да. — Спасибо! — улыбнулась она. — Как вас зовут? — Дорсель Кейнс. — А я Мадлен Саммерс. Хм… ну, идёмте? — Да. Можно было бы схватить её прямо здесь, в тёмном переулке. Оглушить и отнести на руках в лавку. Со спины куколка выглядела такой хрупкой… Вместо этого Дорсель просто пошёл за ней, молча оберегая от ночных опасностей. Почему? Он не знал ответа. В аптеку молодой человек не заходил. Мадлен пробыла там не более десяти минут и вышла с узелком, в котором тихо звенели склянки. — Большое спасибо вам! — дружелюбно улыбнулась она. — Дальше улицы освещены, я справлюсь. Вы были так добры ко мне, мистер Кейнс. Странно. Он определённо ощущал себя очень странно, глядя в лучистые ореховые глаза. Как будто прямо сейчас нужно было сказать или сделать что-то особенное, необыкновенное, но юноша даже примерно не представлял, что. Поэтому он механически поклонился. — Знаете, — внезапно оживилась дочь пекаря, — приходите в наш магазин. Вам известно, где это? — Да. — Я угощу вас пирогом с клубникой. Семейный рецепт, мама хранила его очень бережно. Приходите, пожалуйста, буду рада увидеть вас снова. Её белая рука замерла в воздухе. Для чего это? Несколько секунд Дорсель недоуменно смотрел на узкую ладонь, затем медленно протянул руку в ответ. Тепло. Оно ощущалось даже сквозь перчатку. Тепло и лёгкое пожатие. «Тёплый фарфор?» Очень странно. — Ну, до свидания, мистер Кейнс. — После немного неловкого книксена Мадлен развернулась и побежала по улице. Каждый фонарь бросал горсть света на её спину, пока ладная фигурка не скрылась за поворотом. «Бархат», — решил Дорсель Кейнс.