***
- Я позвоню водителю, - Джим не улыбается, глядя на растрепанного Уотсона, а лишь аккуратно приглаживает взъерошенные волосы, не характерно запуская туда кончики пальцев. Послеоргазменная слабость полностью наполнила его тело, вынуждая того двигаться чуть рассеяннее и медленнее, чем обычно. Он давно не чувствовал себя настолько хорошо. Все, некогда переполняющие его, эмоции вырвались наружу, оставляя после себя лишь легкость. Кто же знал, что стоило лишь хорошенько потрахаться, чтобы избавить себя от напряжения. Джим отстраняется, и доктор находит опору в уже старой-доброй стене, а после уже и земле. Оказавшись в какой-то момент в сидячем положении, Джон устало проводит ладонью по своему лицу и откидывает голову назад, прикрывая глаза. Чертовски хочется спать. Кажется, что он потратил дохрена сил за целый день на... Да вообще-то ни на что. - Супер. Просто супер. - Машинально улыбнувшись в ответ, мужчина закрывает полностью глаза, скользя кончиком языка по своим губам. – Хотя, думаю, что в тёплой кровати будет ещё лучше, - тихо рассмеявшись, Джон вытянул одну ногу вперёд, приоткрыв глаза, чтобы взглянуть на Мориарти. Нет, лучше не становится. Может, виной тому алкоголь... - Ох, Джон, только не вздумай засыпать. Я тебя на руках не потащу. Брошу здесь одного в темном, Богом забытом переулке и даже не дрогну, - Джеймс присаживается на корточки рядом с Уотсоном и поправляет воротник его рубашки, словно совершает все действия на автомате. Безусловно, что он никогда бы так не поступил, не поступил именно с Джоном. Это даже удивительно. Как резко могут поменяться твои приоритеты после совместно проведенного времени в грязном переулке. - Нет, - усмехнувшись, Джон упирается локтем в своё колено и, подперев голову ладонью, довольно улыбается словам консультанта. Почему-то это ему кажется смешным. - Ты не оставишь меня здесь, потому что мог сделать это минуту назад, две или три, но ты весь такой серьезный и красивый стоишь напротив меня, поправляя мне рубашку. Это так мило. Иди ко мне, я тебе дарую поцелуй за это, - тихий смех вырывается из груди, но Джон всё-таки тянет руки вперёд, пытаясь ухватиться за Мориарти, но изображение двоится, а дотянуться с каждым разом становится только сложнее. - Как же ты чертовски сильно пьян, - Джеймс аккуратно обхватывает доктора за талию, возвращает того в стоячее положение и легко наваливается сверху, только лишь для того, чтобы тот вновь не сполз вниз. – Тебе будет чертовски плохо завтра, Джонни, но этот вечер стоил того, верно? – Он скользит взглядом по чужим губам, словно решаясь прикоснуться к ним вновь, попробовать их на вкус, запомнить, но сдерживает себя. - Стоило того? - Переспросил доктор, он старался, чтобы это было именно так, посмотрел на Джеймса и широко улыбнулся. - Ты такой милый сейчас, что это таки стоило того, - чуть склонившись, Уотсон подается вперёд, сильнее прижимаясь к Мориарти, и сам прикасается к его губам, желая получить ещё один поцелуй. Он скользит кончиком языка сначала по нижней, а после по верхней губе, скорее облизывая, нежели целуя. В голове чертовски сильно шумит, а ноги и вовсе не держат вес собственного тела, но он настойчиво ласкает чужие губы, не обращая внимания на яркий свет, что бьет прямо в глаза и лишь сильнее жмурится. Отвратительное ощущение. Джеймс отстраняется, прижимая безвольное тело к себе лишь сильнее, и легким кивком головы дает знак водителю, чтобы тот помог усадить доктора в машину. Тот не был тяжелым, но тащить на себе человека, который просто не выпускает тебя из рук, практически невозможно. Несколько коротких рывков, и они у цели. Салон машины, некогда служивший оазисом, закрывающим от внешнего мира, насыщенного звуками и красками, превращается в пристанище шума и чужого смеха. Джон что-то пытается сказать, но у него ничего не выходит, а потому того прерывает на звонкий смех, наполненный пустыми фразами и криками, однако так продолжается недолго. Спустя несколько минут все затихает, а чужая голова прижимается к коленям, обтянутым дорогой тканью. Джим касается кончиками пальцев светлых волос и зарывается в них, перебирает мягкие седые пряди. Находясь уже на грани сна Уотсон был твёрдо уверен, что не уснет. Смешно. Удивительно, что он сумел не уснуть ещё тогда в подворотне. Он не чувствует ласковых прикосновений, не чувствует, как его поднимают на руки и тащат на второй этаж. Он лишь инстинктивно прижимается к чужому телу, когда становится удивительно уютно на мягкой постели и улыбается уголками губ, словно понимая, что происходит вокруг. Без постороннего шума, действий, а в полной тишине и тепле, спалось значительно лучше. Погружаясь в весьма крепкий сон, Джон довольно улыбался ему, даже не подозревая, что через несколько часов резко проснётся от ощущения того, что в его голове взорвалась бомба. Так и произошло. Отходя от этого пробуждения, Уотсон медленно опускается на подушку, не сдерживая протяжные стоны, и уголком глаза замечает цифру семь на цифровом будильнике. Мысленно он надеется, что это была минута. В слух он проклинает всё на свете. Джеймс просыпается практически мгновенно и недовольно пихает Джона в бок, стараясь хоть как-то заглушить этот голос. - Закрой рот и продолжай спать. Вся головная боль как будто проходит, когда он слышит голос Мориарти. На место этому прекрасному ощущению приходят удивление и ужас. Джим ворчит рядом. Рядом. Совсем рядом. Очень близко, то есть на постели. - Какого хрена ты тут лежишь? - Собственный голос звучит так громко, что Джон уверен в том, что этот вопрос услышал весь Лондон. За этим следует тихий стон. - Боже ты мой... Скажи, что ты случайно тут упал. - Вообще-то боль в пояснице очень на это надеется. Даже если это не правда, это всё равно чушь. Джеймс приподнимается на одном локте и внимательно смотрит в чужие глаза. - От того, что я наплету тебе неправду, ничего особо не изменится. Если тебе станет легче, то боль в пояснице совершенно не случайна. Оказывается, те звуки, которые ты издаешь при оргазме, могут сравниться лишь с одной из композиций Иоганна Себастьяна. Такое необходимо записывать. Следующей волной оказалась злость. Что не странно, кстати. Но пока нужно определиться на кого именно злится Уотсон: на себя или Мориарти? Даже неудивительно, что он не помнит. Совсем ничего не помнит. Глубоко вдохнув, Джон садится на край постели и молча приподнимается на ноги. Выпрямившись, мужчина быстрыми шагами направился в сторону ванной, чтобы смыть с себя всю эту грязь, а заодно и освежиться. Он скидывает с себя всю одежду, с каким-то остервенением сложив её в мусорный пакет, и слишком резко поворачивает кран, стараясь игнорировать любую мысль, которая всплывает в его голове. Ад в жизни Джона Уотсона только начинается. Поясницей чувствует. Тихо хмыкнув, Джеймс поднимается с кровати и медленными шагами выходит из комнаты. Сейчас он не готов обсуждать что-то, выслушивать речи Джона о том, что это всего лишь вина алкоголя и физиологии. Джим просто хочет спать. Вернуться в мягкую кровать и вновь заснуть, забив на все, что окружает его в повседневной жизни. Полчаса нужно было Уотсону, чтобы прийти в себя. Выйдя из кабинки, доктор, накинув на себя полотенце, внимательно осматривает своё отражение в зеркале. Джон Уотсон, ты просто "неотразим". Потратив ещё несколько минут на то, чтобы привести себя в порядок, а потом и постель, а потом, наконец, одеться. Одной проблемой меньше. К сожалению, из-за этого головная боль не исчезла. Выйдя из комнаты, Уотсон тихо спустился на первый этаж, проходя на кухню, где во всю шло приготовление завтрака. Поздоровавшись, Джон быстро нашёл аптечку и своё спасение в виде чудо порошка. Прихватив с собой ещё стакан воды, мужчина уселся за стол. Вторым его спасением является завтрак. Настроение постепенно возвращается.***
Закон подлости, как всегда взял верх над желанием. Только добравшись до своей постели, Джеймс тут же растерял всю свою сонливость. Решив больше не ложиться, он скинул с себя одежду и направился в сторону ванной комнаты. Мысли о произошедшем, казалось, полностью въелись в его мозг, пытаясь вытеснить всю оставшуюся, накопленную годами информацию. Он не был так пьян, как Джон и прекрасно все помнил. И на удивление, не хотел забывать. Джим точно знал, что не жалеет о вчерашней ночи и с удовольствием готов это повторить, а это сулит Уотсону большими проблемами.***
- Доброе утро. Завтрак был просто восхитительный. Уотсон никогда бы не подумал, что будет так рад ему, но он чертовски благодарен тому человеку, который приготовил всё это, а также чашку бодрящего кофе. Стоит пригласить этого человека в п... Нет. Не стоит. Лучше никого не стоит туда приглашать. - Виделись уже, - бросив на Мориарти короткий взгляд, Джон прикрывает глаза, делая еще один небольшой глоток из своей кружки. Нет, это просто восхитительно. Стоит ли попросить ещё? Хотя они только закончили с готовкой, и это будет слишком нагло. Тихо вздохнув, доктор опустил кружку на стол, чтобы насладиться напитком чуть позже, и тем самым растянуть это удовольствие, а пока он возвращается к своему завтраку. - Кофе, - Джеймс мотнул рукой в сторону одной из прислуг и вновь полностью сконцентрировал все свое внимание на Джоне. - Как твои дела? Сидеть не трудно? - Вновь маска, очередная маска. Его действительно волновало то, как чувствует себя в данный момент Уотсон. Джеймсу хотелось взглянуть на свежие раны и ссадины, поставленные им же только вчера, обработать их, прикоснуться к ним губами, а вместо того, чтобы делать хоть какие-то шаги к сближению, он вновь надевает свой маскарадный костюм. Недовольно взглянув на Мориарти, надеясь, что этим можно его убить, Джон силой стиснул зубами несчастную вилку. Успокоившись, он криво улыбнулся консультанту, аккуратно опуская столовый предмет на стол. Аппетит пропал. - Спасибо за внимание, милый. Чувствую себя уже просто прекрасно. А ты как? Отошёл от удовольствия, или тело ещё сладко ноет по этим ощущениям? - Лукаво улыбнувшись, мужчина прямо смотрит на Джеймса, вновь приподнимая свою кружку, чтобы сделать ещё один глоток, а после медленно провести кончиком языка по своей губе. - Извини, наверное, теперь тяжело скрыть засосы? - Это так мило. Меня заклеймил сам Джон Уотсон, - Джеймс чуть оттянул край воротника рубашки и провел кончиком пальца по яркому засосу, не отрывая своего взгляда от чужих глаз. - Было довольно неплохо. Я бы повторил это как-нибудь на досуге, - поднявшись со стула, Джеймс медленными шагами обошел стол и склонился над доктором, прижимаясь к чувствительному местечку за ухом губами. - Ты так сладко стонал и изгибался, прижимаясь ко мне всем телом, что у меня до сих пор тесно в штанах, когда я об этом думаю. Джонни бой, - Джим тихо стонет и скользит ладонями по чужим плечам, играя на чужих нервах, словно на струнах скрипки. Доводить кого-то так приятно, правда? Уотсон едва сдерживает себя. Засранец. Ещё и играть решил? Что же, придётся принять вызов. Резко выпрямившись, ощутив на своей коже горячее дыхание, Джон незаметно вздохнул, всё сильнее сжимая в ладонях свою кружку, боясь случайно закончить на этом её предназначение. - Что ты? Такие откровения, я даже подумаю, что ты льстить мне решил, - усмехнувшись, Уотсон чуть хмурится, стараясь держаться достойно, но всё же резко поворачивается, сократив дистанцию между ними до минимума. - Но ты ведь понимаешь, что разбираться со своей проблемой и штанами придётся в компании кого-то другого, да? Боюсь, что от меня продолжения ты дождёшься только в том случае, если я решу вновь напиться до потери памяти, а делать это в твоей компании я уж точно не собираюсь. - Неужели я настолько противен тебе, что мной можно заинтересоваться только по пьяни? - В голосе зазвучали чуть обиженные нотки, но их можно было принять лишь за очередную игру Мориарти и не более. - Может быть, ты и прав. Однако внутри мужчины что-то трескается, а слепая ярость накатывает столь неожиданно, что он еле сдерживает себя. Неужели задело? - Приятно было поболтать, Джон Уотcон. Джеймс вновь улыбается. Однако выходит чертовски криво и наигранно даже для него. Мужчина сжимает чужое плечо и выходит из комнаты.