Помощник не нужен?

Издав тихий стон, Уотсон сильнее прижимается к губам, настойчиво углубляя поцелуй, и зажимает чужое колено между своими бёдрами, стараясь усилить нажим, потереться о тело консультанта, сбросить хоть каплю напряжения, что целиком завладело его телом. На сегодня с рассудком можно попрощаться. Сейчас Джон ничего не соображает, а информация доходит слишком медленно, чтобы он успел ее отфильтровать. До него не сразу доходит, что его вывели на улицу. В пабе слишком людно, а они уже и так привлекли к себе достаточно внимания. Стоит отдать Джиму должное за то, что тот способен принимать хоть какие-то взвешенные решения в подобной ситуации. Свежий воздух не способен уменьшить скопившееся за столько времени возбуждение и хоть на каплю отрезвить доктора. Его тянут в сторону ближайшего переулка, и он не находит в себе сил сопротивляться этому. Джеймс наваливается на Джона сверху, вжимая того в стену, и озлоблено терзает его губы, стараясь избавиться от мысли, что это лишь проделки алкоголя, а Уотсон на самом деле его вовсе не хочет. Мориарти желает почувствовать истинное желание, приправленное не только похотью, но и чувствами. Он жаждет поглотить его целиком и растворить в себе, чтобы тот стал одной из его частей. Лучшей из милосердных. От алкоголя становится всё жарче. Джон скользит губами по подбородку мужчины и плавно переходит на шею, которую тут же, столь любезно склонили в бок, подставив под его поцелуи. Тихий стон вырывается в знак благодарности, но доктор не желает останавливаться только на этом. Пока одна его ладонь послушно прижата к пояснице Мориарти, другая уже во всю старается расстегнуть ремень. Черт бы побрал создателя этой сложной конструкции. Джим теряет терпение. Он бьет по чужим пальцам, неспособным справиться с простейшей задачей, расстегивает пряжку ремня на джинсах доктора, дергает их вниз вместе с нижним бельем до щиколоток и прикасается кончиками пальцем к своим губам, смачивая их слюной. Будь у них чуть больше времени, Джеймс принял бы у него в рот, но даже на улице слишком людно, потому он обхватывает возбужденную плоть рукой и вновь припадает к уже покрасневшим губам. Ощущение легкого холода и невероятного жара где-то внизу живота, заставляет доктора несдержанно стонать сквозь поцелуй, поддаваясь бёдрами вперёд, словно требуя большего. Здесь и сейчас. Следуя за этим желанием он расстегивает пуговицы на рубашке консультанта, срывает их, ласково проводя пальцами по оголенной груди. — Хочу тебя, — тяжело шепчет Уотсон и откидывает голову назад, прижимаясь затылком к холодной стене, не сдерживая очередной стон.- Пожалуйста, — говорить было чертовски сложно, а потому Джон вновь тянется к пряжке ремня на брюках Мориарти. На этот раз попытка расстегнуть ремень оборачивается успехом. Джеймс обхватывает член крепче, скользит рукой вниз, открывая головку. Наслаждаясь непрерывным шипением и непозволительно громкими, в такой ситуации, стонами Уотсона. — Как бы мне хотелось верить, Джон, что завтра утром, проснувшись чуть раньше, чем обычно, от разрывающей твою заурядную черепушку головной боли, ты не пожалеешь о том, что сегодня между нами произошло, — шепча куда-то за ухо, Джим помогает себе снять штаны одной рукой, не останавливая движение. Джон сжимает в ладони ремень от брюк Мориарти и подаётся вперёд, словно не слыша, что тот говорит ему, и прислоняется лбом к его плечу. Ноги предательски начинают дрожать, грозя не удержать своего хозяина. — Как далеко ты хочешь зайти? — Консультант кладет свой подбородок на золотистую, словно скошенное сено, макушку доктора, и лишь крепче вжимает того в стену, элементарно для того, чтобы тот не упал и не расцарапал свой зад и ладони. — Я же сказал, что хочу тебя, — чётко произнеся каждое слово, Джон вновь прижимается к стене и притягивает к себе Мориарти, закинув на его поясницу сперва одну ногу, а затем и вторую, и, для большей уверенности, обнимает за шею. Прекрати тянуть, — издав тихий смешок, доктор накрывает его губы своими, кусая чужие губы, тем самым принуждая мужчину к активным действиям. Джеймс нетерпеливо прогибается, прижимаясь возбужденным членом к сфинктеру Уотсона и тихо стонет в чуть приоткрытые губы от столь соблазнительной тесноты. Слишком сухой тесноты, что способна привести к травме их обоих. Джон улавливает суть заминки. Он сильнее обнимает Джима за шею и, не отрывая взгляда от консультанта, проводит языком по кончику его пальца, а затем обхватывает губами его целиком и вбирает в рот. Уотсон тщательно посасывает, ласкает и облизывает чужой палец, словно слаще него в жизни ничего не пробовал. Джеймс прерывисто вдыхает через плотно сжатые зубы и протяжно рычит. Это слишком. Он скидывает ноги Уотсона с себя и незамедлительно разворачивает того к стене. - Не самая удачная поза для новичка, — консультант раздвигает ягодицы пальцами, просовывает кончики внутрь и слегка поворачивает, сгибает и скользит ими глубже. — Кто сказал, что я… Что я новичок? — хрипло прошептав, Джон хмыкнул себе под нос и, повернув голову, с протяжным стоном поддался назад, самостоятельно насаживаясь на тонкие пальцы. Мужчина скользит рукой по животу, изредка касаясь ладошкой мошонки, заставляя Уотсона извиваться от наслаждения. — Тише, тише, Джонни бой. Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то заметил нашу маленькую шалость, верно? Главное, чтобы этот ублюдок позади него не останавливался. Это единственное, что волнует Джона в данный момент. Тело покрывается лёгкой дрожью. Не имея больше сил стоять на собственных ногах, Джон прижимается грудью к стене, находя в ней некую опору. Это как будто пытка, словно Мориарти пытается испытать его на выдержу. Всё его внимание сосредоточено на пальцах, что так изящно ласкают его. Очередной стон вырывается с груди, когда Джим меняет угол проникновения. Джону плохо. Его трясет. Слишком мало прикосновений. Слишком медленно. Еще немного, и он не в состоянии будет даже устоять. Ему хочется закричать, чтобы Мориарти перестал его мучить. Он чувствует, как член проникает в него. Джон впивается пальцами в свою ладонь и до крови закусывает губу. Последние капли сознания, за которые он пытался ухватиться, покидают доктора, оставляя его покорно находиться в руках Мориарти. Резкий толчок вырывает ещё один стон, и Уотсон подаётся вперёд, самостоятельно насаживаясь на твердую плоть. Единственный плюс алкоголя заключается в том, что сейчас он не чувствует совершенно никакой боли. Непонятный стук раздаётся в ушах настолько громко, что Джон не слышит сам себя. Покачивая бёдрами, он опустил голову на чужое плечо, закрывая от удовольствия глаза. Джеймс вдалбливается в податливое тело сначала медленно, но постепенно наращивает темп. Картинка перед глазами постепенно расползалась, оставляя место лишь ярким вспышкам и темно-серому туману. Он сладко постанывал, касаясь губами макушки доктора. Ему уже давно не было так чертовски хорошо. — Быстрее, чёрт… Быстрее, — хрипло моля о чём-то, Джон сильнее обнимает мужчину за шею, тяжело дыша ему на ухо, и старается двигать бёдрами в такт, чувствуя, что вряд ли продержится в таком состоянии долго. Он шепчет ему что-то прямо на ухо и проводит влажными губами по шее. Джеймс часто и тяжело дышит, стараясь увеличить темп до максимума, не в силах противиться своему желанию. Жарко везде. Все чувства обостряются. Коленки уже практически не держат сгибающееся в наслаждении тело. Он тихо стонет, пытаясь сдерживать свои крики, которые изредка так нагло подступают к горлу. Джон только сильнее цепляется за Джеймса. Перед глазами не видно ничего, а потому он посчитал, что держать их закрытыми не такая и плохая идея. Прислонившись лбом к холодной стене Уотсон неожиданно вздрагивает, ощущая, как холод проносится по телу, словно приводя его в сознание. Правда, это показалось лишь на миг. Следующий резкий толчок вновь заставил мужчину закрыть глаза и забыться. Джеймс делает еще несколько быстрых толчков, чувствуя, как сильно Джон сжимает его изнутри, и это является последней каплей, которая удерживает его на грани между реальностью и беспамятством. Он кончает практически следом, залившись громким стоном, и резко подается вперед не в силах устоять на дрожащих ногах. Его тело покрыто легкой испариной, дыхание сбито, а сердце все так же безбожно сильно колотится от только что накрывшего оргазма. Джон вздрагивает ещё раз, когда вязкая жидкость растекается в нём. На ощущение ему наплевать. — Хочу домой, — шёпотом произносит Джон, кое-как приводит себя в порядок, несколько раз чуть не оказавшись на земле, пока пытался натянуть джинсы. Жалкое зрелище. А ведь ему должно было стать лучше после того, как он расслабится. Да, он расслабился, но почему-то чувствует себя все так же. Все так же невыносимо хреново.