—Chris—
— Ты ведь шутил, когда говорил, что за твоим домом могут следить? Тихий и напуганный голос Мун мгновенно пробрался ко мне в голову. Наверняка она чувствовала себя паршиво. День был слишком насыщенным. Даже для меня возможность умереть подобным образом была шокирующей. Каждый день я сталкивался с опасностью оказаться под землей. Выстрелы, ножевые ранения, серьезные драки… Было всякое, чего тут таить. Но это выходило за все рамки. — Я похож на шутника? Она все еще лежала, укутавшись в одеяло. Ее щеки соблазнительно покраснели, губы поджались. Под глазами виднелась размазанная от слез тушь. — Нисколько. — В таком случае перестань донимать меня глупыми вопросами. Впервые за все время я пожалел, что решил впутать эту девчонку в свои игры. Лишь на секунду. Но потом, соображая насколько Эва Мун может быть полезной, я спрятал жалость в дальний ящик. У меня были дела куда важнее подавленности Мун. Машина, о которой так и ничего не было слышно, могла доставить массу проблем. Кто знает, что на уме у ублюдка, который решил немного развлечься. Вильям, что намеревался разделаться с проблемой, все еще молчал, а значит — новостей не было. Кроме этого, я время от времени проверял местный новостной сайт, который бурлил из-за взрыва. Куча теорий, известия о жертвах и прочая херь не были для меня в приоритете, главное — это камеры, которые, надеюсь, никогда не смогут предоставить миру заснятые записи. Иначе мы с Мун рисковали влипнуть. — Прости, — лежа на боку, та крепко держалась за край одеяла, избегая любой возможности показать свое тело. Глупая. Если я захочу — ее слабая хватка меня не остановит. Когда Эва поджала под себя ноги, то зашипела, возвращаясь в прежнюю позу. Ее рана была глубокой и большой, порез обхватывал правую грудь и тянулся к животу, очевидно, что боль была довольно сильной. Приглядевшись, я столкнулся с побледневшим лицом, синеватыми губами и потерянными глазами. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — тихо обронила та. Но это было не так. Не смотря на мое строгое отношение к любого рода слабости, сейчас я не собирался изводить Мун и вгонять ее в состояние, порядком хуже этого. — А теперь, — я тоже повернулся на бок, опускаясь на прохладную подушку головой и откладывая телефон, — скажи мне правду. Она глянула на меня своими огромными красивыми глазами и уверен, обдумывала, как ответить. — Я не знаю, Кристофер. Мне безумно страшно, — Эва прикрыла глаза и вздохнула. Отрываясь от нее, я перекатился на другую сторону кровати, ощущая сильную боль в мышцах и спине. Нагрузка на позвоночник не осталась незамеченной: каждая клеточка моего тела жгла и изнывала. Поднимаясь с кровати и подходя к огромному шкафу, я достал теплый плед и вернулся, решив, что не стоит усугублять ее самочувствие. — Страх — это нормально. Без этого чувства жизнь была бы скучной, — подойдя к другой стороне кровати, я набросил на Мун теплый плед. Она вздохнула и совсем тихо прошептала благодарности. — Лучше умереть от скуки, чем от взрыва, — прошептала та. Возможно, я не должен был это слышать. — Ты еще так глупа и наивна. Ничего не понимаешь, — я усмехнулся. — Многим людям нравится пребывать в постоянном напряжении, с чем-то бороться, отдавать все силы ради удовлетворения своих желаний. Сегодня кто-то захотел убить меня и утолить жажду, — она замерла и почти не дышала, — но не получилось. Теперь этому человеку придется или прятаться, упорно избегая расплаты, или пытаться снова. Смотря на Мун, я увидел слезы. И мне это понравилось; понравилась мысль, что она в моей власти и реагирует на каждое слово, воспринимает его серьезно. — Но теперь все становиться намного интереснее, ведь я не собираюсь просто ждать и наблюдать за развитием со стороны. — Что ты будешь делать? — дрожащим голосом спросила та. — Выясню кто это и убью его первым. А может быть, сначала немного поиграю, — и это было совершенно серьезно. — Поиграешь? Как? — Убью кого-нибудь из его семьи, — уверен, она ощущала, что в моем тоне не было и намека на вранье. Я действительно собирался сделать это. Когда послышались куда громкие всхлипы, я остался довольным — Мун осознает в какой ловушке находится. Ее лицо спряталось за ладонями, грудь сильно вздымалась. — Прекрати, слезами делу не поможешь. — Я боюсь даже стоять рядом с тобой, ты самый жестокий человек в этом мире, — не прекращая плакать, подавленно прошептала Мун. — Такой статус мне льстит, но сомневаюсь, что я самый жестокий. А теперь, прошу тебя, хватит. Меня это раздражает. — Я не могу, — продолжая захлебываться, приглушенно отвечала Эва. — Заткнись, — громко и грубо сказал я, ложась на кровать. И это заставило ее затихнуть. Я терпеть не мог слезы: это что-то слабое, делает даже самого холодного внутри человека слабым и уязвимым. У нее было право расчувствоваться, но мое настроение не допускало этого. — Лучше иди сюда, — она непонимающе посмотрела на меня. — Что? Нет! — Быстро сделала это, — тихо застонав, подвинулась ближе, кладя свою голову на мою подушку. В этот момент нам обоим было лучше не спорить друг с другом. Ее обнаженное тело прикоснулось к моему, и я накрыл нас одеялом, в котором до этого была Эва. Затем еще одним. Некоторое время мы молчали. Я потихоньку привыкал к ее сбитому дыханию и оно меня успокаивало, она же дрожала все меньше и прижалась сильнее, согреваясь теплом моего тела. Я правда устал за сегодня и выяснять отношения с Мун не приносило удовольствия. Конечно, мне нравилось ее пугать, вгонять в страх, но день был тяжелым. Ее переживания и чувства только утомляли меня, поэтому прижать маленькое и холодное тело к себе, немного успокоить, казалось самым правильным решением. И это сработало, ее дыхание начало приходить в норму, а грудь не вздымалась так, будто вот-вот взорвется. — Что будет дальше? Мне запрещено выходить из твоего дома, иначе меня убьют? — горячее дыхание Мун обожгло шею. Она прикоснулась холодными ладоням к моей груди. Закрыть ее здесь было бы хорошей идеей, но все не так просто. — Столь длительного общения с тобой я не вынесу, так что нет, — она ахнула и прикусила губу. Я не видел этого — чувствовал. — Я могла бы сказать отцу, он… — Посадит меня? Нет, спасибо. Забудь. Иначе я помогу тебе выбросить это из головы. Разговоры об отце напрягали меня не так сильно, как я показывал. Я прекрасно понимал позицию Эвы. Она лишь маленькая девочка, которую угораздило влипнуть в неприятности. Я бы мог отпустить ее и посоветовать забыть, но… Я не мог, да и не хотел. Отказываться быть к полковнику настолько близко — абсурдно. — Я так напугана, — она всхлипнула. Грудью я ощутил, что она снова начала плакать. — Ты постоянно угрожаешь мне и моему отцу. Втягиваешь в неприятности… Теперь я часть этого. Против собственной воли. Мы сегодня чуть не погибли, были в крохотном шаге от смерти. Это слишком для меня, я не могу. — Не бойся. Тебя никто не тронет, — мои слова на нее не повлияли. — Это уже произошло, ты только посмотри на меня. Я накрыл ее спину ладонью, поглаживая. Повернув голову, посмотрел на заплаканное лицо. И с ужасом осознал, что причина истерики — я. — Нет, Мун. Это ты посмотри на меня, — теперь моя ладонь находилась на ее щеке. Пальцами я вытер слезы, наблюдая, как та заметно расслабляется, — тебя. Больше. Никто. Не. Обидит. Ты меня поняла? Четко выделяя каждое слово, я хотел, чтобы Эва немного расслабилась и перестала чувствовать опасность. Вместо этого, в ее глазах что-то вспыхнуло. Наши лица находились слишком близко. — Поняла, — так тихо, что я почти не услышал. — Мне правда жаль, что ты сейчас здесь. Все зашло дальше, чем планировалось, — обстановка между нами была слишком интимной. Ее пухлые и, уверен, невинные губы были в парах сантиметров от моих, волосы пахли чем-то свежим, грудь, обтянутая кружевом, прижималась к моему боку. — Это я виновата. Мне не следовало приближаться… Заткнуть было ее легче, чем слушать дальше. Накрывая губы своими, я поймал ее вздох, и сразу проник языком внутрь. Это не было страстно, скорее нежно, но грязно. Она застыла, пока я провел языком по ее губам, оттянул нижнюю зубами, а затем нежно вовлек в поцелуй. Она застонала и напряглась, я чувствовал соленые слезы. Исследуя ее языком, я абсолютно точно понял, что Эва еще не целовалась. Обхватив Мун за шею, я обнаружил, что та откликнулась и начала отвечать: почти незаметно, легко, неумело. По моему телу разлилось непривычное тепло и, испугавшись, я оторвался, оттянув губу так сильно, что немного прикусил ее. — Ты не виновата. Ни в чем. — Крис, что ты… — на губе виднелась красная жидкость. — Оставим разговоры на потом, сейчас тебе нужно поспать, — она была всего лишь в миллиметрах от моих губ. А у меня не было никакого желания противостоять столь сильному желанию. Кто бы, черт подери, мог подумать, что мы так сблизимся за считанные дни? — Я не хочу спать, — дрожащим голосом произнесла та. — Не помню, чтобы интересовался, чего ты хочешь. Тебе нужно поспать и отдохнуть. И не смей мне перечить, я могу в считанные мгновенья вернуться к угрозам и оскорблениям, — мне стоило разобраться в том, почему все еще гладил ее поясницу и хотел еще раз прикоснуться к губам Мун. Не то, чтобы она была некрасивой или стремной — все с точностью наоборот, но меня не привлекают дети, которые даже не закончили школу. Должно быть, я просто сильно ударился головой. — В этом тебе нет равных. Я усмехнулся. — Потрясающе, что ты признаешь мое превосходство.***
— У нас проблемы, Крис, — стоя на балконе, я курил уже, казалось, пятую сигарету, пытаясь привести мысли в порядок. Звонок Вильяма не помогал разложить все по полочкам. — Что случилось? На часах было пять утра и, обычно, мы никогда не беспокоим друг друга звонками в такое время. Но эта ночь уж точно не была обычной. Я обернулся, чтобы посмотреть на кровать, где, свернувшись калачиком, спала Мун. Она долго не могла уснуть, но все же усталость взяла свое. — Твоя машина стоит под моим домом. Кто-то пригнал ее. И мне это, блять, не нравится, — голос Магнуссона был не самым радостным. — Это странно, — нахмурившись, мне пришлось затянуться сигаретой, — я думал, что машина пропала, дабы полиция не узнала, что я погиб, но… Очевидно, этот урод знает, что жив. Какую игру тот пытается затеять? — Понятия не имею. Но он оставил небольшое послание для тебя. — О чем ты говоришь? — Жди фото. Вильям отключился, а я продолжил смотреть в экран телефона. Это одновременно интриговало и вводило в заблуждение. Я научился быть на чеку и прекрасно понимал, что нужно действовать осторожно, но быстро. Очевидно, ему было известно, что я остался жив, раз машина снова оказалась в поле моего зрения. Когда я услышал звук приходящего сообщения, открыл его немедля. В нем был лишь один фотоснимок с изображением моей машины. И выцарапанной надписью на капоте. «Понедельник. 00:00. Кофейня на окраине города».***
—Eva—
— Просыпайся, Мун, — кто-то легко, но уверенно дергал меня за плечо, вынуждая открыть глаза. Все немного плыло, я не понимала где нахожусь. Знала лишь одно: рядом со мной был Крис. Его голая грудь в темноте переливалась из-за света, что исходил от лампы; эти чертовы тату и пирсинг в сосках… Я еще никогда не видела ничего настолько красивого. Его образ и тело привлекали меня намного сильнее, чем должны были. Жаль, что все остальные качества Кристофера Шистада взывали лишь отвращение. — Ммм, — простонала я, ощущая колючую боль в груди. Было сложно понять какая именно часть тела болит, так как абсолютно все во мне ныло и покалывало. Мысли начали душить меня: сегодня я могла погибнуть. Это казалось чем-то нереальным, глупой шуткой, но… Но я действительно сейчас могла быть одним из тел, сгоревших заживо. Когда моя жизнь успела сделать сальто? Совсем недавно я была обычным подростком, который ходил в театр и участвовал в представлениях. Хотелось расплакаться и больше никогда не вставать с кровати, было чертовски больно, страшно, унизительно. Я лежала почти-что голая на простынях Кристофера, прижималась к нему так, будто это все, что мне нужно в жизни, желая ощутить хоть капельку защиты. Но я была полной дурой, раз надеялась получить от него ее — Я собираюсь отвезти тебя домой. Советую подняться, если хочешь этого, — грубый голос вызывал на моей коже мурашки. Лишь на секунду я обрадовалась, затем почувствовала панику. Глядя в глубокие глаза Кристофера Шистада, я сжалась. Что я скажу отцу? Что я подскользнулась и рассекла грудь? Смехотворно. Он ведь полицейский и сразу заметит что-то неладное. — Я… не могу, — голос звучал слишком хрипло. Перед тем, как погрузиться в сон, я не могла унять слезы около часа. — Ты можешь, что за глупости? Разве не ты все время умоляешь меня увезти тебя домой? — его большая тяжелая ладонь оказалась на моей талии. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его лица и нахального выражения, которое застыло на нем. Кристофер сидел на краю кровати и ждал, пока я поднимусь и буду следовать четким указаниям. — Я не смогу закрыться в своей комнате и избегать отца. Он в течении секунды учует неладное. — Это не проблема. Ты скажешь, что заболела, — все звучало так просто. Столь спокойный голос раздражал меня. — Это, по-твоему, легко? — Абсолютно. Я напомню, Эва, выбора нет. Отец будет наивно верить тебе. Но ты должна понимать, что он — последняя из твоих проблем. Прямо сейчас за дверью моего дома может стоять тот, кто прострелит твою глупую голову сразу же, как ты выйдешь. В твоих интересах оставаться в доме, где ничего плохого не произойдет. Внутри стало холодно, я будто заледенела. Хотелось снова разреветься и спрятаться под теплым пледом, но сил и слез не осталось. Грудь неприятно жгла так, будто кто-то режет ее раскаленным ножом. Я поморщилась, прикрыла глаза, борясь со стоном боли, который так сильно хотел вырваться. — Настолько болит? — это не осталось незамеченным для Криса. Он замечал все. — Немного, — прикусив губу, я обхватила себя за талию и приподнялась на кровати. Одеяло соскользнуло и моя грудь оголилась, но прятать ее не было необходимости. — Я приду к тебе завтра и позабочусь об этом, у меня есть неплохие уколы, которые приглушают боль, — что-то в его взгляде показалось мне странным. Крис нахмурился и отвернулся, поворачиваясь к огромному шкафу. — Возможно, мне стоит обратиться к врачу? — Ты можешь, но тогда твой отец узнает о ране. Хочешь ли ты иметь с этим дело? — я помотала головой. Шистад обернулся и глянул на меня через плечо. — Вот и отлично. Я вполне могу позаботиться о тебе. Тем более, что опыта у меня предостаточно. С этим не поспоришь. Все, что он говорил было правильным и обдуманным. Чем больше я слушала, тем сильнее понимала, что слушать его — правильное решение. — Вот, возьми, — перед глазами показалась хлопковая футболка черного цвета, почти такая же, как и та, что была на Крисе. Мое сердце подскочило, но я так и осталась сидеть, держа в ладонях приятную ткань. Шистад прошел к комоду, достал пистолет и спрятал его за ремнем своих джинсов. — Одевайся скорее, у меня куча дел. Я даже знать не хотела, какие у него могут быть дела в четыре утра, но перечить не стала. Пока тот тактично отвернулся, что было странным, я, борясь с сильной болью, натянула футболку, издавая стон. — Завтра тебе любой ценой нужно остаться дома. Ты будешь сидеть там до тех пор, пока я не захочу, чтобы это прекратилось. Более того, я буду навещать тебя, так что будь к этому готова. — Хорошо. — Еще нам нужно придумать легенду для твоего отца. — Скажу, что заболела. — Ты не просто скажешь, Мун, — Крис подошел вплотную, приподнимая шершавыми пальцами мой подбородок, — ты будешь вести себя, как самый больной человек в этом мире, притворяться, что спишь и выходить из своей комнаты только при крайней необходимости. Я прикусила губу, ту самую, которую прокусил Шистад парами часов ранее. Я хотела кричать от безысходности. Мне не нравилось, что он указывал, когда покидать собственное жилье. — Ты меня поняла? — его глаза были кристальными, по телу прошли мурашки. Одна ладонь покоилась на пояснице и сжимала ее. — Поняла. — Отлично, — пальцы, что ласкали подбородок, теперь грубо и крепко обхватили меня за шею, возле уха я почувствовала горячее дыхание и на мгновенье умерла, погружаясь в пугающий шепот. — В ином случае, я заставлю тебя сделать это, — воздуха не хватило, — и тебе такой способ не понравится.