***
— Посмотрите, она приходит в себя. — Да, я ей дала необходимый препарат, он должен был помочь… Мир, он так велик, так глубок. Но что больше его, что больше Вселенной? Я думаю, что это душа человека! Она глубже, обширнее, и её никогда не понять. Не почувствовать все те страдания, переживания… Не потыкать пальцем и не сфотографироваться. Это нечто глубокое, неизведанное, нематериальное. Можно ли заглянуть в душу? Наверное, нет. Наверное, я совсем сошла с ума. Я попыталась прийти в сознание. Открыть глаза… Как-то я открыла правый глаз, перед моим лицом предстала улыбающаяся женщина в белом халате. Я в психушке? Навряд ли. Она начала что-то лепетать, но я её не слушала, я разворачивала голову то в одну, то в другую сторону, осматривая помещение. Как всегда, бежевые стены, белый потолок, белоснежные занавески, пол. Вдали виднелись какие-то препараты. Да… наверное, я в медпункте… — Вы все поняли? — дошел до меня голос медсестры. Я лишь взглянула на нее, и у меня вновь закружилась голова. — Только не закрывайте глаза… — послышалось мне, но было уже поздно… глаза закрылись... А что такое память? Можно ли её использовать так же, как и флешку, загружать и удалять фотки, картинки? Неужели память такая легкая штука: захотел — забыл, захотел — вспомнил? Неужели все так просто? «Если бы вы могли удалить часть своей памяти, то какую именно?». Наверное, это один из интереснейших вопросов. Если бы можно было бы удалить из памяти, то, что не нравится, было бы это хорошо? Разве не благодаря своим ошибкам мы учимся? Разве не благодаря горю, боли и испытаниям становимся сильнее и можем испытывать сострадание? А что если бы и вправду все было так легко? Люди были бы такими же? Или хуже? Бесчувственными или же радостными? Наша память, наши страдания, боль и радости помогают выжить. Не забыть, каким человеком мы являемся, что мы претерпели и как добились всего. Наша память… драгоценна ли она? Я бы хотела знать…***
Я шла по улице. Лил дождь. Я посмотрела на небо, оно стало таким серым, грустным, оно льет слезы, делится своей болью. Я люблю дождь, ведь под его каплями можно скрыть слёзы. Почему дождь не смывает боль, разочарования? Утешает ли он нас или испытывает? Почему вообще существует дождь? Такое прекрасное голубое небо застлали серые дождевые тучи, и оно уже не казалось мне прекрасным. Оно было грустным. Мои глаза, наверное, тоже помрачнели из-за печали, неужели они тоже, как это небо, закрылись за серыми, свинцовыми тучами? Неужели они изучают боль, негодование, вину? Грязь, лужи, переулки. Я шла, переходила дороги, ноги будто сами несли меня, хотя сама я и не понимала, куда направляюсь. В голове было лишь одно: тридцать первое ноября! Тридцать первое… Вторник. Ненавижу этот день, это число. Хотя я и родилась в этот день недели… — Осторожно! Смотри, куда идешь! — сигнал машины, крики водителя. Я, будто зомби, шла к назначенной цели. Куда я иду? Зачем я иду? А волнует ли меня всё это? Я проходила мимо цветов, такие красивые. Одна маленькая девочка подошла ко мне и начала уговаривать купить красные розы, я купила их. Но, взяв корзинку, я заметила, что там была и одна черная роза. Хм… черная… Я шла, шла только вперед. Задумываясь и вспоминая это проклятое число. Тридцать первое ноября! Неужели сегодня это число? Я на минутку притормозила и включила телефон. Мне звонили из школы и из дому, подруги и даже классная. Конечно, я же ушла из медпункта, никому ничего не сказав. Все-таки школа отвечает за меня… Решив отложить всё это на потом, я взглянула на число. На экране четко высвечивалась цифра: «31». Проклятье! Я пошла дальше, теперь или хоть немного я понимала, куда и зачем иду. От дождя я немного поежилась и поэтому накинула капюшон. Засунув руки в карманы куртки, я шла дальше, неся с собой корзинку роз. Я снова перешла дорогу. Уже близко, ещё чуть-чуть! Я шла более тридцати минут и наконец дошла до места назначения… Я открыла калитку и начала топать дальше. Шлепанье, капли, струи дождя будто эхом отдавались в этом месте. Мрачно, темно и сыро. Я дошла до нужного объекта. — Я пришла, мама! — я на секунду осеклась. Вот тот пазл, тот кусочек, я шла сюда, к маме… на кладбище! Положив цветы, я начала внимательно осматривать могилу. На камне ясно были вычерчены даты, имя, фамилия, отчество… Невольно, инстинктивно, сама того не желая и не понимая, у меня полились слезы. Они смешивались с дождем у меня на лице. Постепенно я стала плакать чуть громче. Мне было очень больно. Ком застрял в горле, и я уже не могла сдерживать свой плач. Почему именно ты, мама? Почему? Я задавалась этими вопросами кучу раз. Почему хорошие люди умирают, а плохие продолжают жить и веселиться? Моя душа терзалась, она металась и никак не могла успокоиться. У меня было такое чувство, что меня душат изнутри, что если я не заплачу, то умру. Сдерживать слезы, сдерживать чувства - это как сдерживать зверя, но как бы ты не старался, ты не сможешь. Боль прожигала каждую клеточку моего организма. Воспоминания, хорошие моменты, улыбка, глаза мамы, всё это мелькало перед моими глазами. Где же ты теперь мама? В земле сырой?! Воспоминания, что это такое? Какими они могут быть? Воспоминания — неотъемлемая часть нашей жизни. Воспоминания и память взаимосвязаны. Если не будет воспоминаний, то и памяти будет нечего помнить. Хорошие, жизнерадостные, печальные и горькие воспоминания… всё это, наверное, испытали множество людей. Смерть, что это такое? Смерть и жизнь, антитезы. Смерть останавливает жизнь, обрывает цепочку, историю человека. После смерти ничего нет. Человек не идет на небо, он лежит в сырой могиле, его плоть поедают черви, и он превращается в пыль. Мертвый человек уже ничего не знает. Ни боли, ни горя, ни усталости, ни разочарования. Он будто спит. Спит так крепко, что, как бы человек не старался, он его не разбудит. А живые? Живые помнят, продолжают жить, совершать ошибки, учиться, приобретать знания. «Жизнь не кончена», — как много раз я это слышала. Пустые ли это слова? Можно ли их наполнить делами? Да, если постараться. Тридцать первое ноября — день смерти моей матери! День, когда она уже не улыбалась мне, когда её голубые глаза не светились ярким огоньком, когда потухли… День, когда её похоронили в эту холодную землю. «Пусть земля тебе будет пухом», — что за глупости! Мы желаем это умершему, а умерший нас не слышит… Мама — четыре буквы и огромный смысл. Мама была всем для меня. Другом, поддержкой. Никто бы не дал мне хороший совет, как она. В её глазах всегда горела доброта и любовь. Я думала, что так будет всегда. Но жизнь — не сказка. И все не идет по определенному сценарию. Мы не можем переписать историю. И лишь холодная, жестокая реальность заставляет нас задуматься, повзрослеть и посмотреть на свою жизнь с другого ракурса. — Мама, мне так тебя не хватает. Зачем мне эта Белла, Анастасия… это всё? Зачем это? Если рядом нет тебя? Почему ты оставила меня, мама? — слёзы начали лить с новой силой, — Ты мне больше никогда не ответишь… — голова закружилась, в глазах начало темнеть. Последнее, что я помню, как я накинулась на могилу и с моих губ сорвалось последнее слово: «мама!»***
Теплота. Неразборчивые голоса, много голосов. Но глаза закрыты. Я в сознании, но до сих пор не могу раскрыть глаз. Все слышу… надо прислушаться… много людей, шум, голоса… — Зачем она пошла туда одна? — Ури, да, она как всегда в своем репертуаре. Мать Тереза, блин. Наверное, когда я окончательно очнусь, мне влетит от нее больше всех. — И даже меня с собой не забрала, — обиженно раздался чей-то голос. Вот Дольче. Я же не в торговый центр собиралась. — Хватит. Успокойтесь, попытайтесь её понять, ей же тоже было тяжело. Тяжелее, чем всем нам, — это точно Мики. Только после её слов или все смеются, или все затыкаются. А сейчас… гробовая тишина… Э! Меня рано хоронить. Я жива! В какой-то степени… — Ну, она же могла простудиться! — заявила шатенка. Ну, Ури. — Да замолчи ты. А не то разбудишь её… — Апчхи! — внезапно и резко мои глаза распахнулись, все посмотрели на меня, а я испуганно на них. И до меня только дошло, что это я чихнула. — Ну, что я говорила? — вскинув бровь, скрестив руки и топая одной ножкой, проговорила Ури. Все минутку помолчали, оценивая ситуацию, но уже через пару секунд по комнате раздался смех. Я огляделась. Сейчас я была в своей комнате, в теплой постельке. Я оглядела и себя: я в пижаме. Снова принявшись оглядывать комнату, я заметила на тумбочке градусник, лекарства, горячий (наверное, только что принесенный) чай с лимоном. Девушки уже не смеялись, а смотрели на меня. — Что произошло? — неожиданно спросила я. Девочки начали робеть и мямлить, каждая перебивая другую. Но я серьёзно на них посмотрела и, успокоившись, Ури начала: — Тебя нашли на кладбище… — Кто нашёл? — поинтересовалась я. — Это был… — начала Дольче, как Мики и Ури закрыли ей рот руками и начали о чем-то шептаться. — Мы же говорили, что не скажем ничего, что ты творишь, Сладкая?! — шепотом, почти что крича, говорила Ури, но я все слышала. — А что я? Я же просто… — розоволосая явно не в лучшем положении, — Раф, это был… — снова начала подруга, как её опять заткнули. — Что ты творишь, Дольче, тебе все мало? — затыкая сероглазую, говорила Мики. — Кхм-кхм, а ничего, что я все слышу? — девочки давили Дольче руками и, услышав мой голос, опешили и засуетились. — Прости, прости, Раф… — начала шатенка. — Да, прости. Но мы не можем тебе рассказать, потому что… — Это был… — как-то выбираясь из «оков» подруг, пыталась сказать розоволосая. Ури и Мики с новой силой накинулись на бедную девушку. — В общем, мы обещали тому человеку, что не скажем его имя… — Это был… С… Т… — говоря, наверное, одни из букв имени, произнесла Сладкая. Подруги накинулись на сероглазую и, держа её рот, собирались выйти из комнаты. — Прости, Раф. Но нам пора. Выздоравливай! Ждем завтра в школе, — и, попрощавшись, девочки вышли из комнаты. — Что мы тебе говорили, а? Сладкая? — их споры были слышны даже за дверью… Боже… Через пару минут послышался хлопок двери, видимо, ушли. Я укуталась в одеяло. Выпив чай, я отложила кружку. Был двенадцатый час. Встав с кровати, я подошла к отдельному столику, где были расположены фотографии. Я потянулась к одной из них. На фотке была мама и я. Мама радостно улыбалась, яркие лучики солнца играли на её лице. Жаль, что я больше никогда не увижу твою чудную, нежную улыбку, твои добрые, светлые глаза. Твой приятный нежный голос, не вдохну запах твоих белокурых волос… мама… — Холодная реальность наступила тогда, когда умерла ты, мама! Но ради тебя… — я погладила фотку… — Но ради тебя… я буду жить и преодолею эту холодную реальность. И докажу, что и её можно сделать светлой!