'Ложь требует обязательств.' Вероника Рот
POV Эвелин
— Ч-что? — я слегка заикаюсь. Найл перестает смеяться и прочищает горло. — Хм, у Луи нет аллергии на шоколад. На самом деле, у него вообще нет ни на что аллергии, — изумленно сажусь на свой стул, скрещивая руки на груди. Мой рот слегка приоткрыт. Какой смысл доктору Санчес мне врать? — Подожди, ты не шутишь? — Нет, совсем нет, — качаю головой я. — Эй, — говорит Найл. — Может, она имела веские причины для того, чтобы врать тебе? Я имею в виду, что, когда дело доходит Луи, может быть все, что угодно. — О чем именно ты говоришь? — На самом деле, я пока не знаю, — Найл качает головой. — Ты думаешь, она скрывает что-то? — с сомнением спрашиваю и показываю Найлу заголовок с надписью, которую я только что читала. Надпись, возле которой нет фотографии, как обычно. — Все, что здесь случилось, произошло наверху. Найл внимательно читает надпись, а затем поднимает свой взгляд на меня. — Все, что тут написано... Он сделал это с тобой? Я закрываю лицо руками, качая головой. — Не все. Луи кричал, и его лицо побагровело, как помидор. Я не первая, кто видел его таким, — опускаю руки и внимательно взглядываюсь в Найла, который изумленно приложил руку ко лбу. — Человек, написавший это, упомянул, что все началось, когда Луи упомянул Гарри. Я упомянула Гарри, и произошло все то же самое. Мне, на самом деле, надо узнать, кто такой Гарри. — Гарри нереален, Эвелин, — отрезает Найл. — Откуда ты знаешь? — спрашиваю, наклонившись вперед. — Мы лишь знаем, что Гарри может быть тем, кто находится под землей, но Луи не может отпустить его. Если я узнаю, кто это, то смогу помочь Луи, а времени у меня нет. И мне необходимо узнать ответы у любого, кто находится здесь. — Почему бы тебе не спросить его мать? — Прости? — Мы должны кое-куда съездить. Только ты и я, — Найл придодвигается ко мне и понижает тон. — Я знаю, где живет его мать. Все, что мы должны сделать, это пойти к моей машине и уехать, — я закусываю нижнюю губу, обдумывая услышанное. Найл мог солгать мне прямо сейчас. — Что насчет твоего пациента? — я спрашиваю, и Найл пожимает плечами. — Я не собирался навещать её сегодня. Иногда я отправляю электронки вместо того, чтобы идти к ней, — я смотрю с легким недоверием, и Найл замечает мое выражение лица. — Я могу даже написать её адрес, если ты не веришь, — хватаю лист бумаги и отдаю его Найлу вместе с ручкой. — Ты серьезно? — Просто напиши, — говорю я, начиная грызть ноготь на большом пальце. Он вздыхает, а затем пишет что-то на бумаге. Когда он заканчивает, то пододвигает его ко мне, а я лишь молча читаю. — Ты уверен, что это нужный адрес? — Конечно, это нужный адрес. Я был там дважды, — отвечает Найл, поднимаясь со стула. — Для чего? — Найл бросает на меня взгляд. — Как минимум, шесть из нас были там, чтобы забрать Луи. Он сопротивлялся и не желал никуда идти. Так ты идешь или нет? Как бы сильно я не любил твой кабинет, я не смогу оставаться здесь весь день, — я улыбаюсь и поднимаюсь со стула. — Иду, — закрываю папку, сжимаю её в своих руках и тяжело вздыхаю. — Что? — Как думаешь, я могу взять с собой личное дело Луи? — спрашиваю, не оставляя парню возможности ответить. — Я имею в виду, что мама Луи может не знать, о чем мы говорим. Что, если ей понадобятсяся документы, чтобы удостовериться в правдивости, верно? Ты знаешь, ей необходимо увидеть во что превратился её сын. — Нам не разрешают выносить личные дела за пределы здания, — говорит Найл, делая шаг вперед, — но мы не слушаемся. Моя улыбка расширяется, и я благодарю Найла. Прячу папку в своей сумке, убеждаясь, что никто ничего не заподозрит. Я закидываю сумку на плечо и следую за Найлом. Закрыв за собой дверь, изо всех сил пытаюсь догнать парня и следовать за ним с такой же скоростью. — Что мы будем делать, когда приедем к маме Луи? — Задавать вопросы и получать ответы. — Действительно, — бормочу я. — А если она не захочет с нами говорить? — Заставишь. — Ага, — снова бормочу я, и мы оба ускоряемся. — Помнишь, ты говорил, что был психологом Луи? — Найл кивает. — Как это было? — парень изумленно смотрит на меня. — Я имею в виду, что ты чувствовал? — Я чувствовал себя так, словно собирался обмочиться, — мы поворачиваем налево и оказываемся перед большой дверью института. Найл открывает ее, пропуская меня вперед. Мы выходим на улицу и двигаемся по лестнице к парковке. — Я был безумно рад, когда Луи назначили другого психолога. Когда он напал на меня с моей же ручкой, я желал ему смерти. — А сейчас? — Найл ускоряет шаг, и мне необходимо напрячься, чтобы догнать его. — Я не изменил свое мнение о нем, Эвелин. Он нечто большее, чем просто сумасшедший. Луи выжил из ума, и чем больше ты к нему привяжешься, тем больнее он сделает тебе. — Тогда зачем ты помогаешь мне? — спрашиваю, когда мы подходим к нужному месту. — Зачем помогаешь, если знаешь, что в конце мне будет больно? Найл смотрит на меня, но ничего не говорит некоторое время. — Что ты делаешь? Пойдем. — Ответь на вопрос, — мой голос требователен. — Я отвечу, как только ты сядешь в машину, — говорит Найл, открывая дверцу и садясь внутрь своей машины. Сжимаю руки в кулак, закатываю глаза, но сажусь в машину. Пристегиваю ремень безопасности и крепко сжимаю свою сумку. Найл поворачивает ключ зажигания, и мы начинаем двигаться, выезжая из парковки. Я смотрю на него, ожидая ответа, но тот молчит. Найл не говорит ни слова, вместо этого включает радио и начинает качать головой в такт музыке. Я выключаю его и грозно смотрю на него. — Я жду твоего ответа. Или ты вдруг забыл об этом? — Я не забыл, — он отвечает. — Я помогаю тебе, потому что ты твердо решила помочь Луи. Я думаю, что если буду продолжать помогать тебе, то хоть какой-то смысл до тебя и дойдет. И ты отступишь от этой затеи. Я удивленно изгибаю бровь. — Я думала, мы пройшли это. Я не брошу Луи. Я должна поговорить с ним до того, как его заберут в другую клинику. — Разве это так плохо? Я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить Найла. — Ты не думаешь, что находиться в нашем институте вполне достаточно? Если его отправят в другое место, то Луи будет уверен, что ему невозможно помочь. А я хочу доказать, что все тут неправы, и его можно спасти. — Ты не сможешь, — отвечает Найл, останавливая машину. — Никто не смог. Что заставляет тебя думать, что ты можешь быть лучше других? — Я не думаю, что могу, — я улыбаюсь, довольно откидываясь на спинку кресла. — Я знаю, что могу. — Каков будет твой план, когда Луи накинется на тебя, как на остальных? — моя улыбка медленно исчезает. — Он не нападет, — отвечаю я. — Если он сделает это, то я поставлю его на место. — Луи психически больной, Эвелин, — объясняет мне Найл. — И он уже на своем месте, — я отворачиваюсь к окну, закатывая глаза. Найл снова включает радио и тихонько напевает что-то. Я прижимаюсь лбом к стеклу и закрываю глаза. В моем воображении появляется лицо Луи, и я тихонько закусываю губу, пытаясь избавиться от видения. Но у меня не получается. Его растрепанные волосы... Его пронзающий крик... Его красно лицо... Выражение боли на его лице... Я открываю глаза, избавляясь от видения. Найл говорит, что Луи на своем месте, потому что он психически больной. Если он узнает о моей болезни, то будет думать так же? Будет ли он уверен, что мое место в Роузвудском институте? Я прикрываю свое лицо руками. Я начинаю думать о ерунде. Найл никогда не узнает о моей болезни, ведь я буду осторожна. Всегда была, и так будет продолжаться. Я буду прятаться в туалете, чтобы принять таблетки, буду следить, чтобы там никого не было. То, что меня засекла Ребекка, всего лишь несчастный случай. Она не знает, для чего они, и никогда не узнает. Я позабочусь об этом. Если кто-нибудь узнает что-то, то мне необходимо будет найти на них компромат. Я могу сделать это. Делала это прежде и сделаю снова, если понадобится. Отстраняюсь от окна и кладу руки себе на колени. Я смотрю перед собой, а бормотание Найла превращается в полноценное пение. — Где живет мама Луи? — задаю очередной вопрос. — Я знаю лишь, что её дом сгорел. — Да, — отвечает Найл, останавливаясь на красный свет. — Её последний дом сгорел из-за... — Луи, — я заканчиваю фразу за него, и он кивает. — Можешь называть его имя. Я не расстроюсь. — Но ты обиделась раньше. — Ты сказал, что желаешь ему смерти, — бормочу я, и мы начинаем ехать. Я кусаю внутренню сторону своей щеки, а Найл держит свой рот на замке. Надеюсь, он позволить говорить мне, когда мы приедем к маме Луи. Найл понятия не имеет о том, какие ответы ищу я. И если он спросит что-то не то, то это будет концом для меня. — Ты можешь остаться в машине? — я поворачиваюсь к Найлу. — Когда? — Когда мы приедем. Было бы лучше, если бы я пошла в одиночку, — Найл поворачивает, чтобы посмотреть на меня, а я лишь улыбаюсь в ответ. Но у него нет выбора, кроме как посмотреть на дорогу снова. — Она может почувствовать себя неловко, если будет много людей. — Нас будет только двое. — Иногда двое — это слишком много, — отвечаю я, а Найл качает головой. — Я пойду с тобой. Мать Луи слегка выжила из ума, и я не хочу, чтобы что-то произошло. — Что ты имеешь в виду? — Оно слегка помешалась, как и остальные члены семьи, я уверен. — Что с ней случилось? — Я не знаю, алкоголь сделал свое. — Она пьет? — Найл кивает. — Давай просто будем надеяться, что она не пьяна, — Найл смеется, но это не вызывает смех у меня. Как над таким можно смеяться? Луи находится в психиатрической больнице, а теперь я узнаю, что его мать пьет. Что дальше? Я встречу его приемных братьев и сестрер из других семей? — Просто надеемся, что все будет нормально, — говорит Найл, прекращая смеяться. — Если она не в себе, то мы ничего не сможем с этим поделать, Эвелин. — Я знаю, — бормочу. Найл останавливает машину перед домом, который выглядит слишком старым. Его стены выложены из красного и белого кирпича. Найл первым выходит из машины, а я выхожу вслед за ним. Закрываю за собой дверь и следую за Найлом к двери. Найл поднимает руку, нажимая на кнопку звонка, но затем лишь удивленно смотрит на меня. — Ты слышала какой-нибудь звук? Я не слышал звонка. Я качаю головой, сообщая, что тоже ничего не слышала, поэтому Найл нажимает кнопку еще раз. Результат тот же, поэтому Найл просто стучит в дверь, ожидая какой-то реакции внутри. Я слышу движение за дверью, а спустя несколько секунд дверь открывает женщина с грязными волосами в ночной рубашке. Я кидаю взгляд на часы, отмечая, что уже обед. Она смотрит на меня, а затем её взгляд останавливается на Найле. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, складывая руки на бедрах. Её голос звучит не таким, каким я его представляла. Я ощущаю холод, но, на самом деле, женщина не выглядит такой. — Мы здесь для того, чтобы поговорить о Луи, — улыбается Найл. — Что с ним? — хмурится женщина. — Мы можем войти внутрь? — спрашиваю я. — Мы... У нас есть пара вопросов к вам. Надеюсь, это не вызовет никаких неудобств, — женщина еще раз осматривает меня, прежде чем отойти в сторону, пропуская нас внутрь дома. Найл входит первым, а я снова следую за ним. — Гостиная прямо и направо, — она говорит, а я продолжаю следовать за Найлом, пока мы не входим в нужное помещение. Здесь один диван и кресло-качалка. Мы с Найлом садимся на диване, а женщина прислоняется к стене. — Чаю? — Нет, спасибо, — отказывает Найл, а женщина выглядит разочарованной. — Да, пожалуйста, — отвечаю я, что вызывает у женщины легкую улыбку. Когда она выходит из гостиной, Найл тыкает меня локтем в бок. — Что? Она просто предложила нам чай. — Она любит добавлять алкоголь во все напитки, — шепчет мне на ухо Найл. — Я не удивлюсь, если она подмешает что-то в чай. Видишь? Вот почему я не мог позволить тебе прийти сюда в одиночку, — вместо ответа я достаю личное дело Луи из своей сумки. Я выпрямляюсь, тяжело глотая. — Ты собираешься пить? — Ну, я не хочу показаться невежливой. — Я бы не пил. — Всего лишь один глоток. — Один глоток, — бормочет Найл. — Мы должны вернуться в институт сразу после этой встречи. Если доктор Санчес учует запах алкоголя, то тебя ждет выговор. Я киваю. Мама Луи возвращается в гостиную с чашкой чая и бутылкой спиртного. Она протягивает мне чай, а сама садится с бутылкой в руке. — У меня очень редко бывают гости, — женщина открывает бутылку, делая пару глотков. — Не так много людей хотят провести со мной немного больше времени. Они думают, что Луи сошел с ума из-за меня. — Почему они так думают? — я спрашиваю, получая локтем в бок от Найла. Женщина лишь улыбается. — Они думают, что я тоже сумасшедшая. Они думают, что от меня Луи передан ген, который сделал его сумасшедшим. Они ошибаются. Мой ребенок был прекрасным до момента, когда ему исполнилось пятнадцать. Я... Я просто хочу узнать, что с ним случилось. Что пошло не так? Иногда я виню себя в его болезни, — она внимательно осматривает нас. — Вот почему вы здесь, не так ли? Мой мальчик снова вернулся в институт? — Боюсь, что так и есть, — Найл кивает. — Из-за чего? — Как обычно, — объясняет Найл. — Он снова причинил себе вред. На этот раз царапины покрывали всю его спину. — О Боже, — шепчет женщина, приподнося бутылку к губам. Если бы я оказалась в похожей ситуации, то я, наверное, пила бы еще больше. Она делает несколько глотков. — Вы собираетесь помочь ему? — Я его новый психолог и планирую сделать все, что будет в моих силах, чтобы помочь ему, — она улыбается и смотрит на чашку чая в моих руках. Я слабо улыбаюсь, делая небольшой глоток горячего напитка. Но я не ощущаю вкуса чая, понимая, что там больше алкоголя. Напиток обжигает мое горло, но я показываю женщине папку. — Я полагаю, что знаю, что произошло с Луи, но мне нужна ваша помощь. — Хорошо, — отвечает женщина. — Вы можете рассказать нам о Гарри? — я спрашиваю, а женщина спешит подняться с кресла-качалки. Бутылка вылетает из её рук, содержимое разливается на ковер. Её руки слишком дрожат, когда она наклоняется за пустой бутылкой. — Извините меня, но у меня еще есть кое-какие дела, — голос женщины дрожит. — Я верю, что вы найдете решение. Женщина спешит покинуть гостиную, и уже спустя несколько секунд мы слышим звук захлопывающейся двери.