***
Врач попросил его не драться пару недель, но Аомине слишком заинтересовал тот подход одного из постоянных клиентов. Этот мужчина имел неосторожность сказать, что приведет хорошо обученного питбуля. И теперь Дайки полностью сосредоточен. Есть ли кто-то, кто сможет превзойти его? В баскетболе он на собственной шкуре убедился, что победить его может не только он сам. Теперь предстояло узнать, что за типаж соперника его ожидает. Он сидел в одной из двух небольших комнат на этом складе. В этой комнате поочередно находятся все борцы перед боем. И Аомине был здесь последним за сегодняшний день. Вернее, ночь. Два часа ночи сошлись на ровном счете. Он сидит на стуле перед зеркалом. Острые черты лица вызывающе улыбаются. Этот азарт неискореним. В его расширенных от предвкушения зрачках играют искры. Это выглядит по-сумасшедшему. Действительно удовольствие. Полный экстаз от того, что ты делаешь. Дайки надевает белую майку. На боях только белое. Еще один вид удовольствия: смотреть на следы крови. Именно на белой ткани они как-то по-особенному заметны. Шорты. И босые ноги. Он крепко прижимает ладонь к ключице, разминая плечо. Его голова не забита обыденными проблемами. Его мысли полностью сосредоточены. Это не просто животный инстинкт - это стиль жизнь. Это то, от чего хочется орать. Разодрать себя самого. Каждый бой - это как будто постоянно находиться в зоне. Раньше Аомине думал, что баскетбол - это та самая недостижимая "зона". Теперь он понял - в баскетболе просто не получается по-другому: там есть правила. Здесь же - напротив - из правил только одно: если противник не шевелится - ты победил. Аомине меньше всего хотел оказаться снизу, под россыпью ударов, в крови собственных вен. И каждый день он усердно тренируется, делая остановки только на секс. Глубоко вдыхая, животный интерес разогревается с криками публики. Первые ряды - те, кто платит за бои. Середина трибун - те, кто наблюдают, по большей части, из интереса за свои ставки. Конечные - те, кто пришел по приглашению. У Аомине здесь нет никого. Однажды сюда пришла Момои... Это был единственный раз, когда Дайки приказал ей больше сюда не соваться - она долго плакала над каждой царапиной на его теле. И ей было не объяснить, что от этого он ловит дикий кайф. Он слышит, как вокруг толпа орет. Она слагает его прозвище - Борец. Это слишком стандартно, но лучше Аомине ничего не смог придумать в силу своей ограниченной фантазии. Он отдает еле видный поклон тем, кто ставит на него постоянно, и грубо смиряет взглядом того, кто обещал ему достойного соперника. Босыми ногами он чувствует холод пола. Он идет, вдавливая напольное покрытие. Ему ничего не помеха. Он не боится здесь никого. И какой бы сильный ни был противник - он его сделает. Залог успеха - самоуверенность, подкрепленная опытом. И если это не так - пусть кто-то его попробует одолеть. Из более, чем 700 боев, он проиграл только один раз. В самом начале такого опыта. И этого ему хватило с головой. Теперь его руки умелы, он знает как и куда наносить удары. Теперь он асс. И только он знает себе цену, как борцу. И пусть толпа орет громче - сегодня будет шоу! Дайки знает, что сегодня он опять сорвет куш. Но он об этом не думает. Теперь он всходит на ринг с плотно сжатыми кулаками и скулами. Абсолютно никакой защиты. Странно, что лицо его не в отеках. Но годы тренировок по баскетболу приучили его к гибкости и скорости. Теперь ему в разы легче. Напротив, в другом углу ринга, стоит человек, чуть ниже его, но гораздо объемнее. Груда мышц со взглядом буйвола. И Аомине сразу оценивает, как его брать. Чем он не поворотливее, тем легче будет с ним справиться. Голос в рупор объявляет кто стоит на ринге. Голос объявляет правила: главное, как в сумо, не выходить за ринг, и, если противник без сознания, - бой окончен. Все втягивают слова хозяина этого скотного двора, и визжат, когда объявляют начало поединка. Аомине медлит. Он привык давать соперникам один раз его ударить, чтобы посмотреть на то, в каком стиле они ведут бои и пару раз уклониться, чтобы посмотреть в каком стиле его будут атаковать. Противник не может выжидать дольше, чем Дайки, и всегда начинает первым. Этот грузный оплот мышц дерется очень агрессивно, и с первым ударом заставляет Аомине упасть на колени и отползти в другой конец ринга, чтобы быстро подняться и перевести дыхание. Удар был в солнечное сплетение - одно из самых уязвимых мест. Они соприкасаются взглядами. Публика визжит. Она ждет от Аомине зрелища. И Дайки с радостью его дает. Но мужчина, с которым он дерется, явно не новичок. Гора мышц больно бьет бывшего баскетболиста в живот, в ребра, в колени. И Дайки отвечает тем же: в челюсть, в нос, в горло, сбивает с ног ударом сзади в икры. А вот удар кулаком в горло приносит особо удовольствие: тому, кто получил, кажется, что он задыхается. Как будто утопленник, глотнувший воды в предсмертной конвульсии. Он стоит на коленях, держась за горло и быстро отодвигается от Аомине. Дайки же держится за ограждение и вытирает тыльной стороной руки нос, из которого хлыщет кровь. Он с диким удовольствием наблюдает, как его противник вскакивает на ноги, боясь атаки, как он задыхается и пытается привести дыхание в норму. Аомине смотрит в зал. Туда, где люди с красными глазами восторженно кричат его прозвище. И, наполненный вкусом разъяренного удовольствия, он вскидывает кулак вверх, заставляя публику орать еще сильнее. Он весь в синяках, но Дайки этого не чувствует. Он идет вдоль по рингу, окидывая взглядом публику. И на мгновение замирает. Два таращащихся на него глаза. Карие, подведенные черным, выражающие такой же интерес, который он чувствует внутри себя. Руки, сложенные на груди. В этот раз чистые волосы, неопрятно завязанные в хвост. Это слишком знакомое лицо. Воровка. И Дайки в секунду отвлекается от поединка. В его голове сразу возникает картина несколькодневной давности, как какая-то проститутка сидит на нем, а он думает о конченной истеричке из той ночи. Перед ним возникает та картина, когда она, грязная и растрепанная, стоит в нескольких метрах от него и глупо моргает, в ожидании, что он пригласит ее к себе. Она неуверенно хмурит брови, замечая прямой взгляд. И эти глаза, полные дерзкой самоуверенности, каким-то эхом отдаются в его голове. Он не смотрит на орущую что-то публику - он впервые отвлекся. Его взгляд скользит по тонкому, слегка курносому носу, по острым скулам, по губам. Губы. В голове мысль, как эти губы обхватывают его член, непроизвольно бьет ключом. Она выглядит серьезной, сосредоточенной, настроенной на что-то. Но как будто в ту секунду, когда Дайки замер в своем этом взгляде на нее, девушка округляет глаза и говорит что-то этими губами. Говорит ли? Или даже кричит... Что она пытается сказать? И в следующий миг он ощущает дикую и резкую боль, от которой валится на четвереньки: ударили по больной почке. Аомине хмурится, его лицо искажает спазм. И он тут же, не успев отойти от резкого удара по спине, получает с ноги в живот. Чего стоит секундное отвлечение. И из груди Аомине вырывается оглушительный рев, рык, ор. От этого публика замолкает. Впервые - полная тишина в зале. Противник отходит от Борца, внимательно смотря на него. А если он задел в Аомине что-то такое, после чего его парализует? - Если ты, - цедит Аомине, грубо поднимаясь с колен, облокачиваясь на колени, - не можешь продолжать бой, когда кому-то больно, - зал молчит. Все слушают его. Аомине поднимается на ноги и по белой майке проступает кровь - из носа и разбитых губ. - То какого черта ты здесь забыл?! Крик, вырвавшийся из горла, находит свое заключение в ударе в лицо. И снова эта картина. Противник падает. Аомине со зверской силой кидается на него, хватая за короткие волосы, вдавливая пальцами в череп и бьет. Бьет и бьет по лицу кулаком. Пока не ощущает, что тело не двигается. Пока не увидит лужу крови под его головой. Пока внутреннее чувство "стоп" не скажет: "Еще один удар, и он труп". И когда зал снова начинает оживать криками, четко проговаривая его имя, он останавливается, чтобы его рука вновь оказалась поднятой вверх. Победитель. Он всегда победитель.***
Он быстро умывается и переодевается. Да, болит все тело. Собственно, как и всегда. Но Аомине чуть ли не взбешен. Он отвлекся. Отвлекся. Просто засмотрелся. Просто и глупо. Ненависть, проедающая стенки его самолюбия, внезапно утихла. Дверь в раздевалку открылась. И тихими, простыми шагами к нему вошла та самая девушка, которая и стала виновницей сильного удара в голову. Но Дайки не собирался ее возносить. Он резко поворачивается и в два шага прижимает ее спиной к закрытой двери. Он вдавливает двумя сбитыми кулаками в коричневое дерево рядом с ее головой и презрительно жмурит глаза. - Какого черта ты за мной таскаешься?! - грубо проговаривает Дайки, внимательно всматриваясь в густо подведенные черным глаза. И вдруг понимает: сердце стучит как-то зло, но гораздо чаще, чем при обычной ярости. Она держит в руке сверток и немного вздрагивает, когда Аомине начинает на нее рычать. Но, видимо, такие, как Момои, уже бы плакали, но она. Резко хватает одной рукой Аомине за лицо, слегка вонзая ногти в щеку. - Ты думаешь, меня пугают твои нападки, Аомине Дайки? Думаешь, пугают?! Аомине дергает головой, тем самым сбрасывая ее руку и в ту же секунду хватает ее за запястье. Тонкое, как будто сейчас сломается. И, видимо, действительно сломалось бы, если бы он не ослабил хватку из-за глаз, которые округлились и негласно закричали от боли. - Думаю, должны, - уже более спокойно говорит Дайки. И про себя отмечает, что она действительно худее, чем та проститутка. - Кто ты и зачем здесь? Хочешь спиздить еще моих денег? Он отходит от нее, фыркая. Попутно собирая в сумку вещи, в которых дрался. - Я поставила на тебя все, что украла. Как иголкой, эта фраза проникает в его уже спокойное сознание, и заставляет обернуться. Чуть склонив голову, девушка подходит к нему с протянутой рукой, в которой в пакет завернута пачка купюр. - Держи и не плачь. Аомине молча берет, и как-то тупо немеет. Приветливая улыбка, до сих пор не радовавшая его, теперь смотрится нормально. Даже приятно. И он тут же сам себе находит оправдание: это все оттого, что раньше она была грубиянкой. - Думаешь, так ты вполне искупила свою вину? - ухмылка, вызывающе откровенная. - Да. Она поворачивается, но просто не может открыть дверь - Аомине в секунду оказывается сзади и ударом ладони прижимает дверь так, что бы ее силы не хватило открыть. Ее плечи вздрогнули, но повернуться девушка не решилась. Полностью прислоняясь к ней, Аомине чувствует все эти напряженные мышцы, которые попросту боятся его. Волосы в хвосте, уложенные набок. И такая сексуальная шея. Она закрывает глаза, как бы в предвкушении. Что он сделает? Заранее девушка сгибает руку в локте, готовясь ударить его в живот, если он начнет приставать. - Что, - спрашивает Аомине, - думаешь, я хочу к тебе приставать после того, как увидел такой грязной и наглой? - Я с тех пор помылась, - отвечает она, и как-то это кажется ему по-пацанскому. - Имя. Секунда молчания. - Ты ведь мое знаешь, а я твое нет. Так что, говори. - Рин. Мое имя Рин. - Кажется, это что-то типа злая? - Неприветливая, - отвечает она, все еще держась за ручку двери. - Тебе дать уйти? - Аомине с нахальной усмешкой наклоняется до уровня ее уха, обжигая раковину уха горячим дыханием. - Не флиртуй со мной. - Это еще почему? - Я же тебе не нравлюсь. - Какое это имеет значение? А она лишь издает смешок. Такой же, как тогда - не ответив на его вопрос. И Аомине опять это злит. Он резко убирает руку с двери, пропуская ее. - Валяй. - Пока, Дайки, - Рин весело смеется грудным смехом, отчего кажется такой задорной. Но Аомине видит людей глубже, чем они показывают себя. И этот смех не радостный, а надменный. Это была насмешка. Над ним. Насмешка над тем, что она его злит. А он поддается ее желанию раздражить, и ведется, как идиот. Что в таких случаях делать? Аомине знает только один выход: улыбаться. Он потирает больной бок, уже точно решившись сходить к врачу, и провожает в окно взглядом ее тело. Выше среднего роста, темные волосы, чуть ниже плеч, простая незамысловатая походка, кожаная куртка, джинсы, кроссовки. Кажется, в прошлый раз она была гораздо более бомжеобразная, чем сейчас. Но именно этот вид растрепанных волос и небрежно-уверенная походка вызывали в Аомине гораздо более смешанных чувств, чем аккуратные ножки большинства, которые ходят по-модельному, словно двигаясь по колее.