Ангел

Хотя проигрыш Джима бы тоже устроил. Совершив свою маленькую месть, он отпустил спинку, и съехал вниз, сталкиваясь с крепким чужим телом. Военный даже не дрогнул от удара и внезапно спросил: - Тебе понравились ананасы? Джим заметил, что попытка сказать это равнодушно тому не удалась: в голосе звучала напряженность. Он кивнул, хотя и терпеть их не мог из-за приторной сладости, но игра продолжалась. Моран тоже чуть заметно кивнул, как будто еще одна часть мозаики встала на место. Снайпер остро нуждался в том, чтобы связать Мориарти с Ангелом, и, раз с сигаретами вышла ошибка, то он искал другие сходства. Когда им исполнилось по 10 лет, у друга появилась мечта. Ангел сидел, вальяжно развалившись на скамейке, в то время, как к нему пришел Себ. - Я решил, что когда вырасту, стану художником. Мальчик взял в рот кусочек палочки, изображая сигарету. - Я буду курить тонкие сигареты и есть ананасы и мо-ре-продукты. Он еле выговорил по слогам последнее слово. Ангел действительно отличался талантом, но казался заброшенным ребенком. Мальчик, конечно, всегда был чисто и просто одет, и Себ не замечал, чтобы друг страдал от голода. Но ребенком редко кто интересовался. В школу тот не ходил, хотя умел читать и писать. Ангел часто просил Себа принести ему книги, больше всего интересуясь произведениями о Риме. Потом на рисунках мальчика оживала история: сражались гладиаторы, львы разрывали людей на части, и всегда много крови, разбросанных частей тел. У Себа картинки Ангела часто вызывали ужас из-за своей реалистичности. Себастьян спросил, чтобы совсем не рассмеяться, глядя на друга, с важным видом грызущего веточку. - Ты когда-нибудь пробовал ананасы? Ангел сразу погрустнел, словно мечта растаяла в воздухе. - Нет. Мне их никогда не купят. Они недолго общались в этот раз, и Себ пошел домой, теперь у него была цель. Мальчик видел консервированные ананасы в магазине, но в его семье их никто не ел, и потому не покупали. Ребенок весь вечер ныл, рассказывая на разные лады, как эти фрукты ему необходимы, пока, наконец, мать, не выдержав, сходила и купила. Себ радостно выхватил банку и умчался в свою комнату. Заперев дверь, мальчик осторожно спустился по садовой лестнице со второго этажа. Хотя на улице было уже почти темно, Ангел сидел на земле возле беседки и смотрел на загорающиеся звезды. - Тебе, - Себ торжественно протянул банку, вдруг замечая, что открыть ее нечем. Ангел тоже это понял: скрылся в доме и вернулся с консервным ключом. Друзья устроились лежа на земле, чтобы смотреть на небо и есть ананасы, пачкая руки и одежду в сладком сиропе. Родители Себа так и не догадались, откуда вдруг у мальчика появилась страсть к ананасам, которые тот ел банками, а позже и к морепродуктам. Все списали на переходный возраст. Моран кинул взгляд на небрежно брошенную на стул одежду. - Подошла, - ответил Джим на не заданный вопрос. Ангел все подтягивал под свою мечту. - Художники ходят только в вещах с именами разных мужчин, - наставлял он Себа. - Здесь должно быть написано имя. Мальчик указал сзади на пояс своих простых брюк из хлопка и, чтобы было похоже, что-то начертил фломастером прямо на ткани. - Вот так должно быть. Себу стало понятно, что Ангелу снова удалось посмотреть телевизор и нахвататься новых идей. Когда в следующий раз родители выбирали мальчику одежду, он увидел в витрине, то, о чем мечтал друг: джинсы с именем. Себ тихо ускользнул от семьи и зашел в магазин. Уговорить маму и папу купить их мальчик бы не смог, размеры у них были разные, а как объяснить, зачем ему это нужно, не рассказывая об Ангеле, придумать не смог. Ребенок видел только один выход порадовать друга: спрятать джинсы под легкую куртку и попытаться выйти из магазина, но затея не удалась, и мальчика остановила бдительная охрана. Дальше был скандал, крики родителей, наказание. Конечно же, ребенок все рассказал Ангелу. Тот побледнел. - Не делай так больше никогда. Пообещай мне. Себ непонимающе посмотрел на друга. - Ничего страшного же не случилось, - беспечно сказал мальчик и пожал плечами. Ангел стал трясти его в почти истерическом состоянии. - Они закроют тебя в комнате. В темной комнате, ты не понимаешь, как это страшно быть одному в темноте! Ты никогда не сможешь прийти ко мне! Ангел кричал, забыв об осторожности, и Себастьян поспешно кивнул, чтобы успокоить друга. Мориарти чувствовал себя вполне комфортно рядом со снайпером, поэтому он стал разглядывать Морана вблизи. По досье получалось, что тот довольно долго служил в Афганистане, но шрамов было немного для такого длительного периода. Случайный прохожий знать такого о снайпере не мог, поэтому Джим задал простой вопрос. - Откуда у тебя шрамы? Он провел пальцем по рубцу, который был близко к сердцу. Твердый и застарелый, тот уже почти не выделялся на коже. Ангел часто просил рассказать, что происходит за пределами двора, и Себ, который в жизни внятно и двух слов порой связать не мог, становился на удивление красноречив. Иногда мальчику казалось, что он живет только для того, чтобы впитывать в себя все события и пересказывать их Ангелу, и, если их было слишком много, возникало чувство, что он взорвется от переизбытка информации, и надо срочно ее выплеснуть. Неожиданно для Джима немногословный снайпер заговорил: - Их могло бы быть и больше, если бы ты не помогал мне. На нашу базу внезапно напали. Шанс спастись равнялся одному из тысячи, удалось вырваться только единицам. Сначала мы ползли под непрекращающийся грохот, потом бежали, земля вокруг взлетала в воздух. Передо мной солдата разорвало на части, я должен был быть следующим в очереди к смерти. Но… - снайпер сделал паузу и продолжил говорить в никуда, словно возвращаясь в тот момент и рассказывая о нем Ангелу из прошлого. – Твое изображение выпало у меня из кармана, и я наклонился, чтобы поднять, и увидел, как позади упал еще один из наших. Эта пуля предназначалась мне, а попала в него. Я выжил благодаря тебе. В тот день, когда я назвал тебя Ангелом, я оказался прав. Моран внезапно повернулся к Джиму и, уже не различая прошлое и настоящее, сказал: - Ты спас мне жизнь. Мориарти с интересом слушал, а почему бы и нет. Джим все-таки оказался прав: есть что-то у Морана на память об Ангеле, только это он таскает с собой, поэтому Мориарти и не обнаружил ничего в квартире. Конечно, Джим не ассоциировал себя с незнакомым человеком, но этот снайпер – псих видел в нем того, кто спас ему жизнь. Никто и никогда такого не говорил Джиму: он привык забирать жизни, а не спасать. Было даже приятно. Джим ярко представил ситуацию - с воображением у него было просто отлично. Вот он находится в кармане этого брутального воина, вокруг запах пота и пороха. В таком узком месте Мориарти показалось неудобно, хотя прижиматься к бедру сквозь ткань очень понравилось и даже слегка завело. Джим подумал, что, наверное, лучше было бы парить над сражением, выискивая своего подопечного. В голову пришел простой и рациональный вопрос, как быстро он сойдет с ума рядом с Мораном и потеряет свою личность, если погрузится в реальность военного, хотя и необычность ситуации подогревала интерес. Себастьян не шевелился. Джим видел в ярком свете луны, как Моран снова закрыл глаза. Мориарти нравилось просто лежать, чувствуя рядом это теплое и сильное тело, готовое на все ради него. В этом Джим не сомневался: снайпер отдаст жизнь за своего Ангела, которым сейчас для Себастьяна являлся он. Джим упивался властью над этим человеком и в то же время тонул в пучине новых ощущений. От Морана исходили любовь и желание заботиться, что было в новинку для Мориарти. Он провел по следующему шраму на груди Себастьяна. Тот слегка вздрогнул, как будто пытаясь вернуться в реальность. - А этот откуда? - По мне прошлись ножом. В тот день я случайно не захватил твое изображение с собой. «Какая стройная теория. Наверняка каждый шрам - это тот момент, когда он не брал с собой магическое изображение, - с иронией подумал Джим. - Но не на пустом же месте она возникла, хотя все и выглядит просто как попытка объяснить цепь случайных событий. Что-то в прошлом произошло, когда Ангел, этот вполне реальный человек, избавил его от вполне реальной угрозы, и теперь этот человек создал между тем, что было в прошлом и происходило в настоящем, устойчивую связь по аналогии». - Пять шрамов - пять раз тебя не было со мной, - подтвердил выводы Джима Моран. - Первый шрам - это нож. А остальные? - заинтересовался Мориарти. Этот человек интриговал его все больше. Но Моран резко развернулся к Джиму и сказал, поражая своей проницательностью: - Если ты все будешь знать, то ты уйдешь, - Себастьян замолчал. Возразить было нечего, Моран попал в точку. В уме Мориарти продолжил речь снайпера: «А я этого не хочу, потому что люблю тебя, Ангел». Джим не удержался от небольшой провокации: прильнул всем телом, показывая, что он не против быть рядом, и открыт, щекой Джим прижался к плечу снайпера, и это сработало. Моран развернулся к нему лицом и сжал в объятиях так, как будто встретил наконец того, с кем расстался давно, и по кому невыносимо скучал.