Пролог
Жизнь — как вождение велосипеда. Чтобы сохранить равновесие, ты должен двигаться.
— Как ты смеешь, тварь?! — щеку щиплет и дышать нечем. Из уголка рта струится темная дорожка вязкой крови. Большие карие очи поднялись на обидчика, обдавая его холодом. В них скользит презрение и ненависть. «Как же я слаба». — Пошел к черту, — широкая и сильная ладонь крепче сжала тонкое горло незнакомки, от чего голос прозвучал хрипло и слабо. «Жалкая». То, что сейчас происходит, это обыденное дело. Скучная и болезненная процедура. Жертву зовут Джульетт Волф, и она из фракции «Товарищества». Смешно, правда? Ведь именно тут должна быть пучина рая, центр равновесия, дом баланса. Однако люди заблуждаются. Все без исключения. Тот, кто избивает молодую шестнадцатилетнюю Волф — это её «опекун». Ричард Эйс. Он муж тети Джульетт — Джоанны, редкостный алкаш. Он держал в страхе даже бедную жену, поэтому девушка предпочла быть жертвой сегодня вместо неё. Удар. Еще удар. Этот подонок пьян и набросился на неё из-за того, что она не признается, куда её определил тест. Тест — глобальное «мероприятие», на котором решают твою судьбу. Дрожь покрывает маленькое хрупкое тело, едва ли Джульетт вспомнит, как проходила его. Её инструктировала женщина имя которой, кажется, Тори. В конце пытки она рычала и металась из угла в угол, умоляя Бога прекратить «это». Она знала, что является дивергентом. Она знала это с десяти лет. Когда фракция «Эрудиции» схватила её родителей и уничтожила. Будто они — вирус. «Прокаженные». С тех пор минуло шесть лет. Шесть, полных боли и страданий, лет. Маленькая девочка с разбитым сердцем, сломанная напополам, училась выживать. До двенадцати за ней следили, ставили опыты, проверяли, и она не понаслышке знала, что такое сыворотка для имитаций. Выговор, который ей поставила Джанин Меттьюз звучал так: «Чадо от двух дивергентов не может быть и не является подобным им». Ну да, конечно. Она просто не знает, как Джульетт запиралась в ванной и тренировалась. Тренировалась выдержке, вранью, воле. Она не знает, сколько стоило выдрессировать себя. Да и опекун помог. Боль, которую причиняла Джанин, просто пшик по-сравнению с его извращениями. Три. Тест показал три фракции: Эрудиция, Альтруизм, Лихость. Выбор давно сделан. Её родители урожденные лихачи, а Конрат Волф — сын бывшего главы Лихачей. Дедушку убили под подозрением в Дивергенции. Ублюдки. Они не дали ему права защитить себя, они застрелили шестидесятилетнего старика. Вот такая жизнь у этой девушки. Впрочем, она слишком любит чувствовать. Те маленькие моменты радости, когда она с Джоанной тайком убегают кушать мороженное, когда парни рассказывают похабные, но смешные шутки, когда она сбегает к самодельному бассейну поплавать в одиночестве. Её натура обязана кого-то любить, в ком-то нуждаться, иначе она окончательно будет сломлена. Размышления прервал глухой удар и стон Волф. Это был конец. Удар в живот это всегда конец. Он отпустил её, брызгая своей слюной и приправляя пытки оскорблениями. Игнорируя боль, девушка собирает волю в кулак и встает, медленно шагая к себе. Каждое движение отдает пульсирующей, адской болью. Наконец, отворив дверь аккуратной, просторной, маленькой комнатушки, она хватает полотенце и направляется в ванную комнату. Большое зеркало показывает отражение Волф. Волны темно-каштановых волос средней длинны беспорядочно падают на плечи, лопатки и спину; ссадины от пощечин на высоких скулах; большие глаза в данный момент карие. Она страдает гетерохромией. Цвет глаз меняется из-за восприятия того или иного фактора. Когда ей хорошо или когда больно, глаза наливаются темным шоколадом, но когда она отрекается от Мира Сего, они становятся свинцовыми. Тогда с ней лучше не говорить, ибо брюнетка все равно не услышит. Гордый вздернутый маленький нос, слишком пухлые губы — явно не для такого лица, обостренный подбородок. С телом чуть больше повезло: бледная кожа без особых изъянов, выступающие ключицы, тонкая талия, упругая грудь, круглые бедра. Разве что из-за них можно было сказать про неё — симпатичная. Джульетт справится, точно справится, иначе просто умрет. Просто сломается на миллион осколков и канет в небытие. Наконец, встав под теплые струи душа, брюнетка задрала голову к потолку. </center>«Это в последний раз». — До церемонии выбора осталось всего пару часов, — напомнила себе Волф.
***
Тем временем, два часа назад. Живи сейчас, а не однажды! Жизнь одна и не дается дважды. — Господи! Беатрис! Это правда? — маленькое тельце вздрагивает, а его владелица округляет и без того большие глаза. Длинные ресницы трепетали, собственно, как и сердце сей дамы. Паника. «О чем она говорит?» В виски ударяло слово «дивергент». Нет, не так. Диагноз. Это не слово, это метка. Клеймо или дар? Вирус. Люди ненавидят то, чего не понимают. — Тебе правда стало плохо? Как ты сейчас себя чувствуешь? — поток слов симпатичной женщины прерывали вдохи и выдохи, видимо, она бежала. Грудь вздымалась, на лбу пот, светло-карие глаза метались по лицу дочери, ища признаки плохого самочувствия. Однако, девушка молчала. Что ей чувствовать? Что ей сказать? «Никому не доверяй», — голос Тори вдарил в сознание. Сжав сильно ровные белоснежные зубы, она продолжала упорно молчать. — Доченька, — нежная ладонь коснулась щеки подростка, аккуратно поглаживая. — Помни, что бы ты не выбрала, мы тебя любим, — сказав это, женщина отняла руку, чтобы обнять свое чадо, а после, как в законах Альтруизма, уйти прочь. В этой фракции запрещено смотреть в зеркало, однако Беатрис Приор знала, как выглядит, что весьма печалило её. У неё темно-русые ровные волосы, обычно завязаны в пучок, овальное лицо, большие зеленые глаза, слегка крючковатый нос. Тело… Какая разница? Она всего лишь сухарь. Так их называют все за глаза. Бесит. Хотя, сухарь — вполне подходит. Низкий рост, худое тельце, несмотря на довольно-таки заметную упругую грудь — но кто это заметит за серой безразмерной мантией? Правильно, никто. Прости, мам… Пап, Калеб. Простите! — на глаза навернулись слезы, но плакать и в мыслях не должно быть. Нет, не тогда, когда она твердо решила изменить жизнь. В корне. Навек. — Фракция выше крови, — шепчет. А хочется кричать, хочется сорвать голос к чертям, но… Но… Девушка взяла белое широкое полотенце и пошла в ванну, по пути вытащив шпильку, разрешая волосам обременить хрупкие плечи и упасть на спину. Набрав полную ванную, Приор залезла туда, игнорируя неприятные ощущения, вода слишком горяча, особенно для такой чувствительной кожи как у нее. Все же, она приказывает себе, повторяя «пора расслабится». Пора взять себя в руки. Пора стать взрослой. Зеленоглазая с головой погрузилась в воду, как в сон, ожидая завтрашнего утра. *** Они, словно птенцы, желают неба, свободы и счастья. Но что их ожидает? Каков будет их тернистый путь к собственной мечте? Увидим.