Две стороны одной медали

заряд его бьёт в две Вселенные вольт, сам себе феодал, сам себе же — герольд. для влюбленных беспамятно носит он кольт — нет кинжала.

Pov Эрик. Я любил эту девочку? Я убил эту девочку. — … Что вам нужно, Лидер? Обнаженная. Ты разносишь меня в щепки. Твои слова - как ствол в рот, твой взгляд — чистый выстрел, в висок хэдшот. Я пил, малышка, я пил и обезумел. Опьянила ты или этот чертов горький алкоголь? Дьявол. Я до безумия хочу тебя, до дрожи в руках, до мурашек по хребту, до тяжелой боли в штанах. Я сошел, ты сошла, мы сошли с ума. Видят небеса, я помню всё, я помню каждую секунду. Твой дерзкий прыжок, твой риск, сумасшествие, от первой минуты нашей встречи. Ты стала для меня красной тряпкой. Стала целью, ступенью, гранью. Я хотел тебя, желал, словно ты — нечто слишком дорогое. И это так. Ты — исключение. Ты — непоколебимая воля. Ты — восстание. Против меня. Помню, как недооценил, и будь я проклят, тотально ошибся. Ты — сильный наркотик в моих венах. Ты — высший сорт. Девочка моя, куда засунуть это чувство? Ты где-то там, я где-то здесь, я твой весь, но как будто не нужен тебе. И меня это бесит. Я не хочу забывать вкус твоих губ. Мы с тобой связаны, слышишь? Я жгу еще одну ночь и тону, в то время, когда ты все готовишься ко сну. Хочу еще раз услышать твой голос, и мне плевать, что скоро вышибет. Я любил эту девочку? Я убил эту девочку. Ты на уровне инстинктов, чёрт, сводишь меня с ума. Ты вторглась в мою темноту, разжигая пожары. А ведь тебе плевать, в глазах чистое равнодушие. Ты режешь холодной сталью меня. Молчишь? Молчи. Медленно касаюсь нежной кожи, схожу с ума без тебя, ты — мой лёд, холодный океан, я снова пьян, тобой — мой черный туман. Поздно так сдавать назад, а я меняю тебя на себя, тону в твоих глазах, это словно не со мной. Это лишь страх, это лишь симуляция, один из снов, которые я смою утром. Джо. Не кричи. В тебе хорошо. Тесно. В тебе так, как мне нужно. Здесь всё можно. Здесь игры без масок, без массовки. Ты — моя и это единственное правило. Дай мне тебя обнять, не уходи, мне невыносимо так : видеть тебя, без шанса дотронутся. Рваные кадры, времени мало, будильник на пять. Я увяз. И ты никогда не узнаешь, как нужна мне. Оставь гордость позади, хотя бы сейчас, в моем Мире. Я вижу свет твой, чувствую каждой клеточкой. Дай мне глотнуть твоей глубины. Не вырывайся, не лишай меня этого. И собственный пульс становится чуждым. Это… вовсе не сон, не грёбанное наваждение, явь, всё, что снилось целых две недели, мучило, сжимало в груди, не давало дышать — это реальность. Холодеет в жилах, в потемках сознания, где вычеркнуто понимание «души», снова жжет. Ты ворвалась туда яркими вспышками грома, прогоняя привычную тьму. «Мы верим в победу над своими страхами»… И я победил. Разрушил его, испепелил. Ты моя Помпея — я твой Везувий. Не оставил и шанса. Ты не выжила, ты не спаслась. Мое извержение отражается на твоем теле. Не замечаю как подобрался к кабинету дока. Я снова не рассчитал своей силы. Дверь сошла с петель. Я пытаюсь вспомнить, возобновить в памяти тот момент, когда потерял последнее подобие «человека». Терпение. Нашарив сигареты в кармане вгрызаюсь в их фильтр. Горчит, зараза, но мне плевать. Бесчувствие — это я. Никакого сострадания, никакой жалости, ни черта «тёплого», никаких блядских «чувств» — первый и последний урок этой гнилой системы. «Ты — всего лишь досадная ошибка, Второй» Голос взрывает мой мозг. «Не надо, мама»! Мама… Эта женщина все равно выкинула меня за дверь, поддав под зад. Не давая шанса оправдать себя. Второй. Она меня называла именно так, ведь «Первый» умер, не выдержав симуляции. Чтобы выжить, надо заслужить? Чтобы выжить надо бороться. И я боролся, со всеми, с каждым, с безумным рвением. Победа была божественна на вкус. Спустя десять лет, я нашел её, нашел, когда стал «достойным». О, ломать хребет этой суке, было более, чем приятно, это было целью моего существования. Когда темнота отступила, на её место пришла пустота, во мне играл ветер, лживые попытки стать другим, как бы я не пытался, не вышло. Старика — предали, Эмилию — убили, а Стифф, Стифф продолжил бездействовать. «Они заплатят, слышишь меня? Заплатят! Я стану Лидером и заставлю их пожалеть»! «Очнись, Эрик, ярость ничего не даст, ты не можешь идти против системы один». «Заткнись Фор, заткнись! Ты просто трус! Жалкий предатель». «Если хочешь что-то изменить, для начала останься в живых». «Пошел ты, ублюдок»! Мы разошлись по разным дорогами, мы стали двумя сторонами одной медали. Ты - спокойный берег, я же - отчаянная крайность. И нет возможности стать другими. — Лидер? — Голос дока вырывает меня из цепких лап больной ностальгии. — Что вам нужно? — Возможно, пуля в лоб? Побольше опиума, потому что мне нужно что-то почувствовать. Диагноз: дефицит морали, по причине атрофированной души. Мне нужна новая жизнь, сколько надо на неё талонов? Надеюсь, мне хватит. — Мне нужна информация о состоянии здоровья Джо Волф. — Связки не подчиняется и из горла вылетают не слова, а клокочущие звуки. Забыл выдыхать дым, глотая никотин. — Простите, Эрик, это конфиденциальная информация, — отрезает Док, глазами посылая прямиком «нахуй». — Я… -… Лидер? Знаю. Но даже вы не имели права губить эту девушку. -…убью тебя, идиот, если не расскажешь мне о ней. — И знает, что убью, но не боится, лишь хмыкает. — Когда её принесли, пришлось связываться с Эрудицией. Слишком сильная кровопотеря, многочисленные увечья, царапины, но самое ужасное — это отторжение плода. Мне надо было спасти её, лишив жизни другого, не рожденного человека. Какового было её состояние? В бреду, она звала родителей, после… Вас. Едва закончив операцию, обнаружил, что она впала в кому и честно, я думал — это конец. Где-то внутри радуясь, что малышка, не станет страдать. Но я недооценил её желание жить и целеустремленность. Жаль, только, что проснулась она мертвой. — Последние слова старик выплюнул мне в лицо, штампуя меня клеймом «детоубийцы». — Этот ребенок… — Ваш? Не знаю, интересуйтесь у мисс Волф. — «…Мой ребенок» говорила она. Дьявол. Я убил эту девочку… — Док, я приш… — Голос, который я узнаю из тысячи, немного с рычанием, громкий и четкий, голос, как вой волчицы. — Зайду позже. — Чеканишь. Не надо так, чёрт, дай мне шанс, один, ведь я, сука, впервые жалею за свой поступок, девочка! — Стой! — Хватаю её руку и это было ошибкой. Всё её тело напряглось в одну секунду, покрываясь мурашками, она глухо скулит, выгибаясь. Второй ошибкой было не отпустить её, после подобной реакции, за что мне в предплечье прилетает стальной нож. Если ты убьешь меня, мне будет всё равно, потому что это будет справедливо, Джо. Вверяю тебе свою жизнь, рушь же, мой ураган Катрин. Но ты не делаешь этого, вытирая тыльной стороной ладошки чистый, крупные слезы. После тебя…как я доживал до утра? Морщишься, молчишь, мелко дрожишь, но всё-таки подходишь и выдергиваешь нож. Скрывай, сколько угодно, маскируйся маской всепоглощающей ненависти, но ты не причинила дополнительной боли, ты аккуратно, с легкостью вытащила лезвие, не нанося новых увечий. Ты знала цену, ты знала кто я, ты приняла правила этой больной игры! — Док, у вас тут раненный, я зайду попозже, — холодно чеканишь, пряча глаза. Свинец. Тяжелый. Горячий. Ты — противоречие. И если я — Люцифер, ты станешь моей Лилит. — … Это не конец. — Пламя и Бензин. — Да, Эрик, это лишь начало. — Ты пообещала.