Сезон жатвы

*** Что ж, могло быть хуже. Эска оглядывается, стоя на платформе. Местность перед ним изрезана холмами, вдали — скудная полоска леса. В таком не спрячешься. Трибуты стоят в одной из долин, вокруг Рога изобилия. Сцин не видно, наверное, она с другой стороны. Эска смотрит вправо и вздрагивает, обнаружив рядом с собой Марка. На секунду он этому рад, приходится напомнить себе, что с этой минуты они с трибутом Второго — враги. И ему не повезло очутиться бок о бок с профи. В начале Игр те, как правило, уничтожают более слабых соперников, сколько получится. И лишь покончив с мелочью, принимаются друг за друга. Однако Марк не выглядит агрессивным, только собранным. Взгляд скользит мимо Эски и сосредотачивается на Роге прямо перед ними. Изобилие — самое подходящее слово. Куча вещей, которые здесь, на арене, ценятся дороже драгоценных камней или капитолийских денег. Разнообразная еда, снаряжение для долгого похода, горы оружия. Эска замечает с краю аккуратно уложенные камы, а рядом — пояс с метательными звездами. Сердце начинает биться чаще. Все это так близко… Но еще ближе к нему профи из первого, здоровый парень по имени Джоэл. Эска понимает, что просто не успеет забрать оружие, положенное специально для него. Ему обидно, но придется вернуться за камами позже, когда бойня закончится. Все равно никто, кроме него, не умеет обращаться с этим оружием. Первый трибут погибает до стартового сигнала. По правилам, трибуты не могут покинуть свои платформы в течение минуты. Чтобы ни у кого не возникло соблазна, земля рядом с ними заминирована. Эска не видит, что случилось, но через несколько человек от него вдруг раздается взрыв, и девочка из Седьмого падает, покалеченная бомбой. Стоящие рядом с ней трибуты отшатываются, но их взрыв не задевает. Почти сразу после этого бухает пушка: сигнал о смерти. Все настолько поражены случившимся, что пропускают стартовый гонг. Эска теряет несколько драгоценных секунд, и к тому времени, когда спохватывается, профи уже на полпути к Рогу. Один из них походя ловит маленького мальчика из Двенадцатого, который сунулся к упакованной палатке, и сворачивает ему голову. Эска понимает, что его единственный шанс: скрыться в холмах, пока он не привлек ничьего внимания. Но уйти совсем без добычи он не хочет, поэтому решается сделать вылазку за небольшим рюкзачком, лежащим в паре метров. В тот момент, когда он подцепляет лямки, его сильно толкают в спину, так, что Эска катится кубарем. Когда он вскакивает, то видит на том месте, где только что стоял, ушедшее в землю тяжелое копье. По другую сторону от него Марк. Он легко выдергивает оружие, и, не успевает Эска испугаться по-настоящему, с силой кидает обратно. Парень из Четвертого уворачивается, и Аквила не стесняется в выражениях. В отличие от Эски, он серьезный противник. Кто-то из трибутов, завладев дубинкой, пытается на него напасть, но профи отбирает оружие и отталкивает противника. Тот вскидывает руки, защищаясь, но Марк не собирается его добивать. Вместо этого он хватает Эску за руку и тянет за собой. — Бегом! Быстро! Все это так неожиданно, что Эска подчиняется. Они бегут прочь. По дороге Марк наклоняется и подхватывает еще один рюкзак, выроненный убитой девушкой-трибутом. Кто-то стреляет им вслед из лука. Стрела проходит над плечом Марка, и больше никто не пытается их убить и не преследует. Борьба сосредотачивается вокруг Рога, но чем дальше они уходят, тем тише шум битвы. *** Марк отпускает его руку через несколько шагов, а через пару километров они переходят с бега на быстрый шаг. Останавливаются они только через час, далеко от места битвы. Профи сейчас наверняка делят добычу. До вечера они безопасны, а потом выйдут на охоту. — Почему? — спрашивает Эска. В пояснениях вопрос не нуждается. — Бывают же альянсы на Арене, — говорит Марк, сбрасывая рюкзак на землю. — Почему мы не можем его заключить? — Мог бы объединиться с профи. — Мне они никогда не нравились. Эска вспоминает, что Марк и правда держался в стороне от остальных. Даже от Камиллы, которая приехала с ним из одного дистрикта. Его беспокоит еще одна вещь: — Все союзы рано или поздно разрушаются. Подтекст слов ясен: нам придется убить друг друга. Марк пожимает плечами. — Для начала нам надо просто выжить. Что будет потом, загадывать рано. Добыл что-нибудь? Он уже раскладывает содержимое своего рюкзака. Несколько банок консервов, набор ножей на брелке, буханка серого хлеба, спички в непромокаемом пакетике и бутылка с водой. Эска медлит. Ему не нравится, что профи так просто, не спрашивая, объединил их. Сам он не планировал ни с кем вступать в союз. Конечно, выжить вдвоем проще, чем в одиночку. Если бы еще и победителей было двое. Он все же присаживается рядом на корточки и развязывает свой рюкзак, который гораздо меньше, чем у Марка. Тот уже сделал несколько глотков из бутылки и теперь протягивает ее Эске. Это кстати: у того в рюкзаке воды нет. Только пакетики с сухофруктами и сушеным мясом, булка из того же серого теста, спички и баночка витамина С. Он перебрасывает витамины Марку. Тот читает упаковку и усмехается: — Они позаботились, чтобы мы не заболели. Мило. Пока они едят, Марк осматривает добытое оружие и морщится. — Я бы предпочел что-то более существенное, чем дубинка. — У меня и того нет. — Значит, придется найти другое оружие. — Отнять, ты хочешь сказать? — Отнять. — Я не планировал никого убивать, — признается Эска. Марк удивляется: — Как же ты хотел выжить? Даже останься вас на арене двое, без убийства не обошлось бы. На десерт у них витамин С. У профи, отвоевавших Рог, наверняка более плотный ужин. Но даже такая еда подкрепляет силы и помогает согреться. Воздух становится ощутимо холоднее. Эска натягивает на голову капюшон. — Надо найти укрытие, если хотим дожить до утра. — Я видел пещеру недалеко. Идем. Это даже не пещера, просто яма в земле. Но она укрыта зарослями репейника, ее тяжело найти в потемках. Они сворачиваются на дне, прижавшись друг к другу. Вместе смотрят вечерний показ убитых. Их семеро, среди них — Сцин. Эске становится жалко девочку, до дрожи, до комка в горле. Он старается дышать ровно, чтобы Марк не заметил его состояния. Если тот и понимает, то не подает виду. — Спи, — предлагает он Эске. — Я посторожу. — Тебе тоже надо отдохнуть. — Я разбужу тебя через полночи. Спать не хочется, но он закрывает глаза и кладет голову Марку на плечо. Над ними шумит ветер, шелестит репейник. Этот звук похож на шуршание сухих колосьев, осенью он заполняет дистрикт. Под эти успокаивающие звуки Эска засыпает. *** Проснувшись, он не может сообразить, где находится. Вокруг темно и холодно. Он шевелится и понимает, что Марк крепко держит его, зажимая рот. Эска послушно затихает. Сначала он не слышит ничего, кроме шуршания травы. Но потом совсем рядом раздается шорох. Несколько человек проходят поблизости от их укрытия. — Мы тут до утра можем ходить, — недовольно произносит девичий голос. Девочка из Четвертого, вспоминает Эска. Пайк, кажется. — Далеко он уйти не мог. По такой местности передвигаться тяжело. Сапфира. — С ним еще мальчишка из Одиннадцатого. Кто-то презрительно фыркает. — Он убил безгласого с одного удара, — напоминает Сапфира. — И получил одиннадцать баллов. Они затихают. Эска боится шевельнуться, чтобы не выдать свое присутствие. Охотников не меньше пяти, профи уж точно тут. Джоэл и Сапфира из первого, Камилла из второго и Фишер и Пайк из третьего. Может, еще кто-то, прибившийся к более сильным. — С Эской разберемся потом, — говорит Джоэл. — Сначала Марк. — Огонь! — вдруг произносит Камилла. — Вон за тем холмом. Секунду профи молчат, видимо, вглядываются. — Туда, — командует Джоэл. — Только тихо. Они уходят, но Эска еще долго не решается шевельнуться. Марк сам отпускает его, когда решает, что это безопасно. — Почему они ищут нас? — Хотят избавиться от сильных соперников, — предполагает Марк. — Поодиночке мы не так опасны, как вдвоем. — Они будут нас искать и дальше. — Значит, затаимся. Здесь, в холмах, оставаться опасно. — В лесу мы не спрячемся тем более. Ты видел его? Это рощица, а не лес. — Есть место, где нас будут искать в последнюю очередь. Край арены. До сих пор Эске не приходило в голову, что у арены есть границы. Хотя это логично: организаторы должны как-то удерживать трибутов в одном месте. — Они будут держаться около Рога, — продолжает Марк. — Не решатся уйти далеко от своих запасов. Мы сможем какое-то время отсидеться. — А потом? — А потом будем охотиться на них, как они на нас. В ночном небе два раза без перерыва стреляет пушка. Профи добрались до костра и тех, кто его зажег. *** Чем дальше от центра арены и Рога изобилия, тем тише и спокойнее. За два дня пути они встречают только двоих трибутов. Первый сбегает сам, едва завидев их. Марк и Эска его не преследуют. Второй пытается напасть на них из засады. Парень довольно сильный, но вдвоем они с ним справляются. Эска успевает только стащить его с Марка. Аквила подхватывает камень и с силой ударяет противника в лоб. Тот затихает, а секунду спустя гремит пушка. — У нас не было выбора, — объясняет Марк. Эска кивает. Ему не по себе, и он старается не смотреть в сторону неподвижного тела. Убеждает себя, что на их месте этот трибут — он даже не знает имени убитого — расправился бы с ними, не раздумывая. Марк обыскивает тело. Найденный широкий меч он берет себе. А потом восклицает весело: — Смотри-ка! Он показывает Эске широкий черный пояс. Там, каждая в своем кармашке, лежат метательные звезды. — Он даже не попытался ими воспользоваться, — замечает Марк. — Вряд ли он вообще умел. Эска застегивает пояс. Убитому трибуту тот был маловат, а вот ему приходится впору. — Теперь бы еще камы раздобыть. — Это еще что? — Боевые серпы. Моя стилист решила, что с ними я буду круче. — Так вот почему тебя тренировали отдельно… — Ага, не хотели испортить сюрприз. — Можем вернуться и попросить профи их отдать. — А можем сразу перерезать себе горло. Марк смеется. Они отходят подальше от трупа, чтобы планолет организаторов мог его забрать, и садятся на землю, чтобы перекусить. У убитого они находят немало еды. Несколько пакетиков испачканы в крови. Марк морщится, а Эска без смущения раскрывает один из них и отправляет в рот полоску мяса. — Ты не слишком привередлив для противника убийств, — замечает Марк. — А что? Еда есть еда. Зато ее достаточно. — Ты же из житницы Панема. У вас еды всегда достаточно. — У Панема, не у нас. Нам дают ровно столько, чтобы мы не умерли с голоду. — И никто не пробует… — Украсть? Почему же, пробуют. За это полагается два десятка плетей. Марк задумывается, а потом говорит: — Странный у вас дистрикт. У нас свободнее. — Тебе так только кажется. Было бы свободнее, ты бы не оказался здесь. — Может, я здесь по своей воле? — Вроде тебя выбрали? Ты же не доброволец. Марк медленно качает головой. — Выбрали. Он собирается с духом, чтобы что-то сказать, но передумывает и говорит только: — Пора идти. *** Живности на арене немного: в роще водятся кролики, в холмах большие крысы и странные длиннолапые зверушки, которых ни Марк, ни Эска никогда не встречали. После недолгих споров они решаются зажарить и попробовать одного зверька. Мясо на вкус напоминает крольчатину, только нежнее. Конечно, с организаторов станется запустить на арену ядовитых животных, но к вечеру трибуты все еще живы. Позже они натыкаются на целое гнездо таких зверьков и устраивают себе настоящий пир. Марк называет их сусликами, хотя на настоящих сусликов те совсем не похожи, просто надо их как-то называть. Они задерживаются на день, чтобы прокоптить мясо и сделать запас. Но как только начинает темнеть, тушат костер: нет уверенности, что профи не бродят где-то рядом. За прошедшие дни было несколько убитых, они подсчитывают, что, включая их, на арене сейчас десять человек. Это пугает: скоро профи покончат с оставшимися и возьмутся за них. Это случается раньше, чем они ожидают. То ли они теряют бдительность, то ли трибут, идущий за ними, ведет себя так тихо. Впервые Эска замечает его утром, когда они собирают сумку. Разделяя пайки, он краем глаза видит движение за большим валуном. Руки вздрагивают, нож соскальзывает, оставляя порез. Когда Марк, ходивший за водой, садится рядом, он тихо говорит: — Мы не одни. — Где? — понятливо отзывается Марк. — Слева, за тем камнем. — Сколько их? — Я видел только одного. Марк тянется за своим мечом, Эска вынимает одну из звезд. Видимо, шпиону их долгое молчание кажется подозрительным, и он осторожно выглядывает. Метательная звезда ударяется в камень рядом с его лицом, выбивая искры и заставляя отпрянуть. Трибут отступает назад и натыкается на Марка. Тот взмахивает мечом, но противник блокирует удар своим копьем и тут же наносит удар. Его преимущество в том, что он может держать Марка на расстоянии. Они кружат друг вокруг друга, как дерущиеся коты. Эска собирается метнуть звезду в шпиона, но его останавливает неожиданная мысль: сейчас он мог бы избавиться от обоих. Чем меньше остается трибутов на арене, тем вернее Марк превращается в соперника. Он тут же отгоняет эту мысль и даже злится на себя. Что будет потом, они поглядят. А сейчас Аквила на его стороне. Но момент уже упущен: трибут вгоняет копью в бедро Марка, тот вскрикивает от боли. Крик действует на Эску как стартовый сигнал: он бросает разом две звезды. От одной трибут успевает увернуться, но вторая его догоняет, входя точно в середину лица. Стреляет пушка. — Опять, — шипит Марк, опускаясь на землю. — Второй раз меня спасаешь… Он старается улыбаться, но ему слишком больно. Из-под руки, которой он зажимает рану на ноге, бежит кровь, намокшая ткань блестит. Эска вытряхивает звезды из кармашков и стягивает ногу эластичным поясом. — Теперь понимаю, зачем ты меня с собой взял. Чтобы было кому тебя защищать. Марк кивает и охает от боли. — Идти сможешь? — Придется. Я его знаю, он все пытался присоединиться к профи. Раз он не решился напасть, значит, просто следил. Думаю, и остальные сюда идут. — Найдем пещеру и спрячемся, — говорит Эска, понимая, что это не выход: Марк истечет кровью, а он ничем не сможет помочь. У них нет никаких лекарств, кроме витамина С, да и Эска плохая замена доктору. Хочется выть от бессилия. Хоть бы Квинт увидел происходящее и помог им, прислал одну из чудо-лекарств Капитолия. Неужели Эска не смог привлечь ни одного спонсора? — Идем дальше, — упорствует Марк. — До границы арены осталось немного. — Да зачем тебе эта чертова граница? — не выдерживает Эска. — Не все равно, где умирать? — Наклонись. — Что? Марк дергает его за край куртки, заставляя сесть рядом. Арена напичкана камерами и микрофонами, они не уверены, не прослушивают ли их сейчас. Марк наклоняется к его уху и шепчет: — Я не сказал, почему меня выбрали для Игр. Сервий постарался сделать так, чтобы я точно попал на арену. Эска хочет что-то спросить, но Марк прижимает палец к его губам. — Послушай. Мой дядя был связан с мятежниками. Он сбежал в Тринадцатый дистрикт несколько лет назад, ему помогли. Из-за этого нашу семью преследовали в дистрикте, моего отца отвезли в Капитолий и сделали безгласым. Думали, он что-то знает… Но миротворцы ошиблись. В дистрикте были еще мятежники, но не из нашей семьи. Эску осеняет. — Сервий… Марк кивает. — Дядя хочет забрать меня в Тринадцатый, и Сервий согласился помочь. Мятежникам опасно соваться в центр Панема, арена же находится на отшибе. Проще отключить защиту и провести планолет. Эска думает, не начался ли у Марка бред, но все же спрашивает: — Какую защиту? — Энергетическое поле на границах арены. Оно не дает нам покинуть ее пределы. Можно отрубить ее на короткое время, но только извне. Эска молча смотрит на него. История слишком дикая, чтобы просто поверить в нее. — Значит, поэтому ты старался уйти как можно ближе к границам? А я? Почему ты взял меня с собой? — Я думал, что если уйду, ты сможешь стать победителем. Я помог бы тебе, чем смог. Или… Или забрал с собой. — Уверен, что люди из Тринадцатого возьмут еще одного человека? — Выхода у них не будет. Я видел профи в деле. Ты не выживешь. Это жестокие слова, но справедливые. — А если нет никакого планолета? — спрашивает Эска. — Что если они не прилетят за тобой? — Тогда, как ты говорил, нет никакой разницы, где умирать. Здесь или там, поджидая помощь. Эска кивает и помогает ему встать. Проходя мимо убитого трибута, он замечает знакомые чехлы. — Подожди. Марк смеется, когда он подбирает камы. — Если бы мы не избегали драк, ты мог бы собрать коллекцию оружия. — Если тебя обманут с планолетом, коллекция нам ой как пригодится. *** Сначала они идут довольно бодро. Марк старается как можно меньше опираться на плечо друга. Но постепенно переносит вес на него. Эска делает вид, что все в порядке. — Спасибо, — вдруг говорит Марк. — Ты меня уже благодарил, — напоминает Эска. — За очередное спасение моей жизни. А сейчас — за то, что ты мне поверил. — Мне странно, что ты веришь в эту сказку. — Это не сказка. Тринадцатый дистрикт есть. — Это тебе Сервий сказал? Почему ты вообще ему поверил? — Я не верил до конца. Даже в Тренировочном центре. Но в день начала Игр ему разрешили сопровождать меня на Скотобазу. Миротворцы забрали его оттуда в тот момент, когда платформа начала подниматься. Думаю, сейчас его уже сделали безгласым. Эске жаль Сервия, но еще больше жаль их двоих. — Как думаешь, они знают про побег? — Думаю, нет. Сервий говорил, что Тринадцатый не решается на открытый конфликт. Никто не поверит, что планолет мятежников прорвется на Игры. Включая меня, думает Эска. Над ними дважды стреляет пушка. — Семеро, — считает Марк оставшихся. — Мы и профи. Они ускоряют шаг. *** Эска сосредотачивается на их перемещениях: перенести вес на правую ногу, помочь подтянуться Марку, сделать шаг левой ногой. Проще всего делать монотонную работу, если ни о чем не думать. Он и не думает, словно выключает мозг. Только машинально отсчитывает шаги. И теряет бдительность. Он замечает профи, когда их тени падают на них с Марком. Профи выстроились на склоне холма над ними, глядя сверху вниз. Пайк держит их на прицеле арбалета. Эска останавливается, и это движение выводит Марка из оцепенения. Он вскидывает голову и щурится: профи стоят на фоне солнца, им оно светит в спину, Эске и Марку — в глаза. — Добегались, — говорит Джоэл довольно. Профи не торопятся разделываться с загнанной добычей. Эска уверен, что на эту сцену сейчас направлены десятки камер, и все зрители Капитолия, затаив дыхание, прильнули к экранам. Профи постараются сделать шоу из укрощения предателей. А потом… Наверное, потом они устроят бойню прямо на их трупах. Это будет красочное зрелище, достойное завершение Игр, его будут вспоминать десятилетиями. Эска не горит желанием устраивать представление для капитолийцев, но еще меньше ему хочется погибать без боя. Он усаживает Марка на землю и распрямляется. Пайк предупреждает: — Тронешь оружие — и ты труп. Эска поднимает руки, держа их подальше от кам. — Я и так труп, верно? Профи ухмыляются. Они не принимают их с Марком всерьез: один ранен, другой измотан. — Давайте поскорее закончим, — говорит Джоэл. — Вы заставили нас побегать. — Ты куда-то торопишься? — спрашивает Эска. — Я могу его пристрелить, — сообщает Пайк. Джоэл у них явно за главного. Он задумчиво рассматривает Эску. — Нет. Игры в этом году слишком короткие, надо развлечь публику. Он достает из-за пояса моргенштерн, перехватывает поудобнее. — Кто из вас готов со мной сразиться? — Я. Эска делает шаг вперед, Марк пытается его удержать, но рука падает. При виде кам Джоэл хохочет. — Серьезно? Два ножичка? Эска смотрит прямо на него. А боковым взглядом следит за Пайк: у остальных контактное оружие, арбалет куда опаснее. К счастью, девушка разряжает его и закидывает за спину. Мальчик ждет: не велят ли ему выкинуть еще метательные звезды? Но, похоже, никто не знает, что они у него вообще есть. Он нащупывает одну в кармане. Джоэл спускается к ним, неторопливо, напоказ. Эска улутчает момент, когда внимание профи приковано к парню из Первого и выхватывает звезду. Пайк падет, ничего не успев понять. Эска тянется за следующей, но Джоэл, сообразив, несется к нему. Моргенштерн со свистом разрезает воздух. Эске кажется, что сейчас тяжелое ядро снесет его голову с плеч. Ноги норовят пуститься в бегство, но он сдерживается. Остальные профи торопливо спускаются, времени на то, чтобы обезвредить Джоэла, мало. Если вообще можно обезвредить живую машину для убийства, вооруженную тяжелым моргенштерном. Марк, до этого казавшийся совершенно беспомощным, кидается к Джоэлу и сбивает его с ног. Моргенштерн врезается в землю у их ног. Сознание отключается, тело действует быстрее мысли. Эска подскакивает к ним и одним движением срезает голову Джоэла с плеч, словно спелый колос. — Три, — успевает сказать Марк. — Это привычка. Кровь хлещет из раны на шее, но он не отпускает труп и закрывается им как щитом. Вовремя: подскочившая Камилла пытается достать Аквилу копьем, но лезвие увязает в теле Джоэла. Девушка вскрикивает от отвращения и ярости, Марк хватается за древко и дергает на себя. Потерявшая равновесие Камилла летит на землю. Эска тем временем борется с Фишером. Рыбак из Четвертого крупнее — но неповоротливее. Эске удается уворачиваться от ударов. А потом Фишер падает на землю: Марк древком копья сбивает его с ног. Парень не успевает вскрикнуть, как нож Аквилы разрезает его горло. — Сапфира, — успевает он предупредить Эску. Но девушка уже налетает на того, словно разъяренная кошка. Она виснет на плечах, пытается добраться до глаз. Эска падает на землю и слышит за спиной придушенный крик. Однако Сапфира тут же скидывает его на землю и прыгает сверху. Сильные пальцы впиваются в горло. Эска старается скинуть девушку, ловит ее длинные волосы, тянет за них. Она рычит от злости, но не ослабляет хватку. А потом вдруг тоненько и жалобно вскрикивает и падает на мальчика. Он с трудом сталкивает с себя тело и вскидывается, готовый к ответному удару. Но Сапфира неподвижно лежит ничком, ниже лопатки у нее торчит нож. Мы квиты, думает Эска. В наступившей тишине над ними несколько раз стреляет пушка. Время Жатвы, думает Эска, оглядывая поле битвы. Сапфира лежит рядом с ним, ее рука почти касается отрезанной головы Джоэла. Пайк, пронзенная метательной звездой, смотрит в небо. Фишер и Камилла лежат чуть не в обнимку, по виску девушки стекает кровь. Пять человек. Которые несколько минут назад были еще живы. Теперь они кажутся нестрашными, маленькими и очень-очень жалкими. Но Эска не чувствует ни вины, ни раскаяния. Он вытирает серпы о рубашку Джоэла и поворачивается к Марку, снова опустившемуся на землю. — Не знал, что ты умеешь метать ножи. — Не так хорошо, как ты. Но с такого расстояния трудно промахнуться. Он беспомощно улыбается: — Кажется, я больше не смогу встать. — Конечно, сможешь. Нам нужно убраться отсюда. Он подходит к Марку, но тот чуть отодвигается, хотя это стоит больших усилий. Он смотрит вниз, на его руки, и Эска вспоминает, что все еще держит камы. — Ты же не думаешь… — начинает он и замолкает, пораженный мыслью: их осталось двое. Последние трибуты Шестьдесят пятых Голодных игр. Один из них — потенциальный победитель. Он едва успевает осмыслить это, как Марк говорит: — Справедливо будет, если победа достанется тебе. Эску приводит в ярость то, как легко Аквила принимает поражение. — Думаешь, я просто перережу тебе горло? Марк устраивает раненую ногу поудобнее. У него усталый взгляд, он терпеливо объясняет: — Так было бы удобнее для всех. С арены нас не выпустят, и из Тринадцатого за нами никто не прилетит. Для Капитолия я неудобный чемпион, а ты… Ты другое дело. — Я помогал тебе, — перебивает Эска сердито. — Я тоже мятежник. — Доказать это никто не сможет. Марк больше не старается сбежать, напротив, встает напротив. — Давай. Камы в руках прибавляют в весе. Эска понимает, что ни за что не сможет их поднять и перерезать горло стоящему перед ним человеку. — Ты с ума сошел, — говорит он, потому что не знает, что еще сказать. Как передать свою злость на Марка, отчаяние и беспомощность. — Наоборот, это разумный поступок. Не знаю, на что я надеялся, когда пытался выбраться с Арены. Даже если Тринадцатый дистрикт все еще существует, и мой дядя действительно там, никто не пошлет за трибутом, никто не сунется так близко к Капитолию. Он достает нож. — Если ты это не сделаешь, я сделаю это сам. Эска выбивает нож из его руки раньше, чем успевает об этом подумать. Марк переступает, удерживая равновесие, и смотрит на него с изумлением. — Не смей! Теперь Эска по-настоящему зол. — Ты втянул меня в эту историю с побегом, а теперь хочешь просто уйти? Они сверлят друг друга взглядами, наконец Марк вздыхает. — Ладно, что ты предлагаешь? Эска поднимает оброненное оружие. — Пойдем дальше. — Дальше? — Да, к месту встречи. Ты прав, Капитолию нужен победитель, и они не решатся убить нас обоих. Выиграем немного времени. — Это ты сумасшедший, — вздыхает Марк но послушно опирается на его плечо. Через несколько шагов он тихо спрашивает: — Ты понимаешь, что если уйдешь со мной, они могут отыграться на твоих родных? Эска отвечает не сразу, делая вид, что переводит дыхание. — Нам все равно не жить. Даже если я стану победителем. — Но ты мог бы… — Заткнись. Эска сделал выбор и меньше всего он хочет дать себе повод для сомнений. Марк послушно замолкает. *** Они делают остановку через пару часов, когда Марк признается, что больше не может идти. На самом деле он выдохся еще полчаса назад, Эска это заметил, но не подавал виду: чем больше они пройдут, тем лучше. — А большая она, эта арена, — замечает он. Марк кивает, завинчивая крышку бутылки. — Чтобы усложнить нам задачу. Никому не интересно, если трибуты перебьют друг друга сразу. Он передает бутылку Эске. — Осталось немного, извини. — Ничего. У Эски в горле пересохло от жажды, но он смотрит на измученного бледного Марка и думает, что потерпит еще немного. Запрокидывает голову, вливая в себя последние капли воды. — Нам надо пополнить запасы. Я видел ручей недалеко отсюда. Подожди немного. Марк кивает. — Не сомневайся, я не уйду. Он прислоняется к рюкзаку и прикрывает глаза. Эска некоторое время стоит, разглядывая его с тревогой и думая, что Марк может не дождаться помощи. Он отмахивается от этой мысли и идет за водой, но по дороге несколько раз оглядывается. Марк сидит все в той же позе и издалека похож на мертвеца. Но грудь слабо поднимается от дыхания, и успокоенный Эска спешит к ручью. Сначала он фильтрует воду, пьет досыта и тут же сует в рот полоску сушеного мяса. Потом еще раз наполняет бутылку. Эска как раз завинчивает бутылку, когда ощущает слабый запах дыма. Сначала он пытается убедить себя, что запах ему мерещится, но гарью тянет ощутимо. Он кидает бутылку в рюкзак, перекидывает лямки за плечи и бежит к Марку. Тот уже не спит. Сидя в напряженной позе, смотрит в ту сторону, откуда они пришли. — Пожар, — говорит Эска то, что Марк и так уже понял. Тот с его помощью встает на ноги. — Пожар не мог разгореться сам. — Им же нужен победитель! Нас нельзя так просто убить! Они быстро ковыляют в противоположную от пожара сторону. — Да, и я не понимаю, почему… Разве что у них есть другой победитель? Через пару шагов Эска спрашивает как можно спокойнее: — Сколько было выстрелов? — Не знаю, несколько. Каждый из них пытается вспомнить, как стреляли из пушки после последней бойни. Эска уже успел посчитать, но надеется, что ошибся, и Марк сейчас его успокоит. — Четыре, — произносит тот. — Четверо убитых. — Значит, кто-то остался. — Сапфира. Эска знает, что это так. Все остальные безнадежно мертвы, а вот ее они даже не проверили. Если она просто потеряла сознание или притворялась… Что ж, ей можно просто подождать, когда вызванный организаторами пожар не убьет их. Они прибавляют шаг, даже Марк старается идти быстрее. Запах гари становится сильнее, за их спинами нарастает звук, похожий на треск поленьев в печке. Они бегут, хотя понимают, что убежать не получится. На ходу Эска выбрасывает камы и рюкзак. С последним ему жалко расставаться, он может пригодиться потом. Если у них будет это потом… — Тут должно быть озеро или река, — говорит Марк.— Ручей откуда-то вытекает. Эска кивнул. Им и правда лучше отсидеться в воде. Это даст передышку, прежде чем организаторы придумают что-то еще. Пожар настигает их раньше, чем они добираются до озера. Ветер дует в их сторону, и Марк начинает кашлять от дыма. — Потерпи, — бормочет Эска, который теперь почти несет его на себе. Марк изо всех сил старается идти сам и не задерживать друга. Дым обволакивает их, они стараются не дышать, хотя легкие просят воздуха. Эска вспоминает о брошенном рюкзаке с бутылкой воды в нем, но у них все равно нет времени, чтобы намочить тряпку и прижать к лицу. Огонь настигает их, ревущая стена пламени движется слишком ровно и быстро, чтобы быть настоящей. Похоже, их все же решили убрать. Узкая полоска небольшого озера совсем близко, его блеск заставляет их двигаться с удвоенной силой. Эска чувствует спиной нарастающий жар, но не решается оглянуться. Хотя глаза слезятся от дыма, он видит то, что заставляет его сердце биться чаще: дым идет над водой, достигает дальнего края озера, но не выходит дальше, а собирается клубами, очерчивая невидимую границу. — Марк! — кричит он. — Это край арены! Ответ тонет в реве пламени. Они достигают озерца и вламываются в спокойную воду. На прощание огонь касается спины Эски, тот вскрикивает от боли, но ледяная вода на мгновение приносит облегчение. Они стараются держаться как можно дальше от берега. В воде вес Марка не ощущается, и Эска легко удерживает его над поверхностью. У него мелькает мысль, что организаторы могли добавить в воду какой-нибудь состав, который позволит огню вопреки законам природы распространиться по озеру. Но стена пламени останавливается у берега. Заживо они теперь не сгорят, но дым по-прежнему опасен. Они опускаются в воду так, чтобы на поверхности осталась только верхняя часть головы, и дым шел над ними. Сначала Эска просто рад, что им удалось спастись, но потом боль в спине от ожога становится все сильнее. Кроме того, он осознает, что они попались. — Нас все-таки загнали в ловушку, — говорит Марк, поднимая голову над водой. — Нам отсюда никуда не деться. Как это ни грустно, он прав. Организаторам больше не нужно прилагать усилия, чтобы убить их. Достаточно поддерживать огонь и не давать им выйти на берег. В холодной воде они долго не просидят. — Можно сказать, что теперь мы с тобой в одной лодке,— произносит Марк. Эску сначала коробит такое натужное веселье, потом он расслабляется и кивает. Что еще им остается, как не смеяться над своим положением? Повод для вражды теперь бесповоротно утрачен. Они еще живы — но все равно, что мертвы. Голодные игры закончены. Думать об этом странно. Еще страннее сознавать себя проигравшим. Он чувствует, как наваливается на него Марк, лишившийся последних сил. Вода вокруг них краснеет: рана снова кровит. Возможно, милосерднее было бы разжать руки, когда Аквила потеряет сознание, и дать ему утонуть. Но Эска упрямо цепляется за друга и, когда тот и правда теряет сознание, подтягивает его выше, чтобы он мог дышать. Ему кажется, что они находятся в воде очень долго. Постепенно он теряет счет времени. Боль от ожога и холод — единственные чувства, которые остаются. Марк дышит тихо и неглубоко. Лицо у него бледнее мела, под глазами тени. Сейчас он беспомощнее младенца. И как если бы на его месте был младенец, Эска ловит себя на желании защитить этого человека. Он должен найти выход. Должен что-то придумать. Он же обещал, что не сдастся Капитолию просто так. Он вытаскивает Марка на мелководье и усаживает, держа за плечи. Огонь на берегу поутих, теперь от него идет ровное тепло, и хочется придвинуться ближе. Эска пьет из ладони, потом поит Марка, хотя они оба, кажется, полны водой, как бурдюки. Но это единственная замена еде. Все, что удается найти, — размякший кусок мяса в кармане. На вкус тот отвратителен, но Эска съедает свою половину подчистую, а вторую пытается скормить Марку. Ничего не получается, Аквила по-прежнему без сознания. Эска проверяет его ногу и потуже затягивает повязку, хотя в этом уже нет необходимости. Жаль, что он ничего не понимает в медицине. Может, Марку можно помочь, но тому не повезло оказаться на арене именно с Эской. Он оглядывается в поисках чего-нибудь, что могло бы им пригодиться, хотя что можно увидеть среди воды и огня? Подняв голову, он видит, что солнце склонилось к горизонту. Значит, они пробыли здесь всего часа два-три. А кажется, намного дольше. Он усаживает Марка так, чтобы солнце светило прямо на него и хоть немного обсушило одежду. Сам присаживается у него за спиной и крепко обнимает, не давая упасть. Между лопаток печет невыносимо, там наверняка большой ожог. Его нужно осмотреть, но Эска опасается, что увидев рану, окончательно падет духом. Поэтому он просто сидит неподвижно, чтобы не растревожить свою боль, и смотрит вверх. Дымная завеса постепенно истончается и уже не закрывает солнце. Эска следит за ней глазами и замечает то, что пропустил раньше. Дым больше не копится у края Арены, он свободно поднимается вверх, расходится, тая. — Марк! Тычок в бок не приносит результата. Тогда Эска закидывает его руку себе на плечи и с усилием поднимается. — Марк, пожалуйста, вставай. Они отключили защитное поле! Тот стонет, и Эске чудится собственное имя. В небе над ними блестит серебряная черточка планолета. Эску окатывает страхом из-за того, что организаторы тоже могут его заметить. А может, уже заметили. Они же ведут постоянное наблюдение. Может, пожар помешает им самим. Планолет зависает над ними, поток воздуха чуть не сбивает их с ног. Он ничуть не похож на изящный транспорт организаторов, меньше размером и порядком потаскан. Сверху сбрасывают легкую металлическую лестницу. Эска кричит тем, кто в планолете: — Он ранен! Не сможет подняться! Но никто не спешит на помощь, и Эска понимает, что им придется подняться самим и как можно скорее, пока спасатели не передумали. Он прижимает руки Марка к ступенькам, и те прилипают: Тринадцатый дистрикт использует тот же легкий электрический ток, что и Капитолий. Эске даже не нужно держать товарища, он просто встает чуть ниже. Лестница втягивает их наверх, где руку мальчика перехватывает какой-то мужчина, помогает ему подняться и усаживает рядом с Марком. Над Аквилой хлопочет другой человек, затягивает потуже рану и делает укол. Первый наклоняется над Эской. Тот видит простое лицо, заросшее бородой, и серый комбинезон. — А ты кто? — спрашивает мужчина. — Про тебя нам ничего не сказали. — Я с Марком. Эска не удивится, если его оставят здесь, но мужчина машет рукой. — Ладно, убираемся отсюда. Кто-то набрасывает на плечи Эски тонкий колючий плед. Силы у того кончаются, и он приваливается к стенке планолета и смотрит, как врач делает укол Марку и переходит к нему. Аквила вдруг открывает глаза и смотрит на друга. Тот выпрастывает ладонь из-под пледа и берет его за руку. *** Спускаясь из планолета, Эска чуть не падает, но крепкие руки подхватывают его и осторожно усаживают на землю. Мальчик узнает этого человека, хотя ни разу не встречался с ним раньше: у Аквилы-старшего такой же прямой нос и внимательные глаза, как у племянника. — Марк, — хрипит он.— Там. Помогите… Он злится на себя за неспособность выражаться яснее, но дядя Аквила его понимает. Он на секунду кладет руку на плечо Эски, а потом исчезает в чреве планолета. Марка он выносит на руках, бережно, как ребенка, и без видимого труда. Присутствие этого человека наполняет Эску спокойствием, и он позволяет кому-то поднять себя и отвести в Тринадцатый дистрикт. Сознание слабо удивляется, когда они на лифте спускаются под землю. Сказки Марка становятся былью. Дистрикт кажется Эске бесконечным серым коридором. Все, что он запоминает, — белые стены больницы, ласковые руки, закатывающие его рукав и мгновенная боль от укола. А потом он засыпает. *** В Тринадцатом дистрикте нелегко достать телевизор, но дяде Аквила это удается. Экран такой маленький, что приходится ставить его вплотную к кровати, чтобы Марку тоже было видно. Он уже может сидеть, но все еще слишком слаб. Эска устраивается на краю кровати. Его собственные раны не так серьезны, боль от ожога терпимая, хотя неделю назад казалась невыносимой. Дядя Аквила остается с ними, чтобы посмотреть передачу из Капитолия. На экране Цезарь Фликерман и Сапфира. Она грациозно усаживается в кресло рядом с ведущим и закидывает ногу на ногу. Платье с разрезом спереди почти ничего не скрывает, Цезарь смотрит на девушку восхищенно. Они обмениваются приветствиями и шутят. — И каково же чувствовать себя победительницей? — спрашивает Цезарь. Девушка высоко поднимает тонкие брови. — Я не сомневалась в победе. Глядя на нее, легко в это поверить. Они смотрят передачу до конца. После интервью с победительницей показывают избранные моменты Игр, куда входит их битва с профи. Камера замедляется, когда Эска отсекает голову Джоэлу. Крупным планом показано, как кама врезается в шею и снимает голову с плеч. Эска отводит глаза и чувствует, как Марк пожимает его руку. Потом показывают смерти трибутов в хронологическом порядке. Эску и Марка — последними. Камера с высоты показывает торопливо ковыляющие фигурки, которые скрывает стена пламени. Про Эску говорят пару слов: герой, убивший предателя в центре Капитолия. Ни слова про побег. — Они сказали, что мы мертвы? — спрашивает Эска. Дядя Аквила отвечает: — Мертвые вы для них безопаснее, чем живые. — А что будет с моими родными? Мужчина отводит глаза. — Не знаю. Мы могли бы узнать, но сейчас это небезопасно. Капитолий будет настороже. Мы и так сильно рискнули… Мальчикам сказать нечего. Они уже знают, сколько неприятностей дяде Аквиле принес их побег. Койн, глава Тринадцатого, обвинила его в разбазаривании ресурсов и привлечения ненужного внимания. И хотя дядя Аквила сказал, что он уже достаточно поработал на благо дистрикта и заслужил награду, все они понимают, что Койн права. «Ненужный риск» — вот что такое их спасение. Эска придвигается ближе к Марку и прислоняется к нему плечом. На экране крупным планом лицо Цезаря Фликермана. — Дамы и господа, — говорит он, лучезарно улыбаясь, — как бы не было нам грустно расставаться, но я вынужден объявить окончание Шестьдесят пятых Голодных игр. Это было прекрасное зрелище, и мы не забудем героев, умерших на арене… Дядя Аквила нажимает на кнопку, и экран гаснет. — Сезон охоты на детей закончен, — говорит он мрачно. — Что будет дальше? — спрашивает его Марк. Эска понимает, что он спрашивает не про Капитолий. — Дальше… — задумчиво говорит дядя Аквила. — Я могу взять вас в помощники в лабораторию. Мне нужны ученики. Заодно не будете мозолить глаза Койн. Но должен предупредить: жизнь здесь не слаще, чем в любом другом дистрикте. Вам может не понравиться. Зато здесь нет миротворцев, думает Эска. И можно свободно передвигаться. Не то, что в Одиннадцатом. Но мысли про родной дистрикт он гонит — чтобы не вспоминать про родителей и Ашура. Теперь дом здесь, и к этому надо привыкнуть. Он сам так решил, когда пошел за Марком. Дядя Аквила выходит, оставляя их одних, и некоторое время мальчики сидят молча. — Зря я тебя в это втянул, — говорит Марк. — Предпочел бы оставить меня на арене? — Нет, конечно. Он по-прежнему держит Эску за руку. Тот машинально переплетает их пальцы. — Знаешь, чем я хочу заняться? Сделать так, чтобы Игр больше не было. Марк задумчиво отвечает: — Так сразу не получится. — А мы куда-то торопимся? — Тебе не дают покоя лавры ученого? — Крестьянин из меня все равно был никудышный. Он забирается на постель с ногами и устраивается рядом с Марком. — И я точно уверен в том, что больше никогда не возьму в руки серп.